Гнев Тиамат
Шрифт:
– Такая фраза существует, мисс, – ответила адмирал Гуджарат.
– А я ее произнесла?
– Нет.
– Тогда остается признать, что я здесь не по принуждению. Кое-что происходит между высоким консулом и лидером подполья, и оно доверено мне, не вам. Доходит? Возвращайтесь на свой пост!
Женщина на экране распрямила плечи:
– У меня приказ адмирала Трехо, в котором…
– Стоп, – оборвала девочка. – Как его зовут?
– Кого?
– Адмирала Антона Трехо. Как его фамилия?
– Трехо?
– Точно. – Девочка наклонилась ближе к камере, так что ее лицо заполнило весь экран, и
– Прошу прощения мисс, – настаивала адмирал. – Но я не могу отпустить этот корабль.
– Нет? Тогда расстреляй меня нахер. – Она разорвала соединение и обернулась к Алексу, который таращился на нее, разинув рот. – Можем уходить. Сейчас она напугана до полусмерти.
– Готовимся к высокой тяге, – объявил по общекорабельной связи Алекс, а девочка кивнула и откинулась на спинку амортизатора.
– Джим? – спросила Наоми.
– Угм, – отозвался он. – Вот уж действительно странный день.
– Мы думали, ты погиб, – зайдя в лифт, сказала Наоми.
Амос моргнул жуткими черными глазами и пожал плечами.
– Да я вижу, босс. Ну, что могу сказать? Извиняй.
Восемь часов на полной тяге вывели их за пределы досягаемости «Вихря». Пятнадцать часов – и расстояние между ними и линкором увеличилось настолько, чтобы почувствовать себя в безопасности. Не в полной безопасности, конечно, но теперь она могла позволить себе оставить командный мостик, переосмыслить все, что произошло, выслушать истории про то, как вернулись Джим и Амос. И каким боком тут вписалась Тереза Дуарте.
А им, в свою очередь, поведать о том, что случилось за время их долгих скитаний. Об утратах. Теперь, когда все четверо снова собрались вместе, Алекс вызвался провести церемонию. Вселенная как раз предоставляла шанс, и Алекс боялся, что если его не использовать прямо сейчас, шанс ускользнет навсегда. И вот Наоми с Амосом снова вместе направлялись к шлюзу, как будто прошлое вернулось. Но оно вернулось другим.
Амос странно изменился. Кожа выглядела бледной и одновременно темной, как тонкий слой белой краски поверх черной. Глаза наполнены чернотой, и двигался он как-то непривычно. Но само то, что по прошествии стольких лет мысли о нем не несли тревоги и печали, превращало его перемены не более чем в занятный факт. Несравнимо с тем горем, которое терзало ее прежде. Когда она думала, что потеряла его.
– Я бы раньше вызвал вас, но... Короче, не готов был уйти. Решил немного погодить.
– Что случилось?
Он пожал плечами:
– То одно, то другое. Но вернуться здорово.
Лифт остановился, и она вышла. Амос следовал на шаг позади.
– Ты стал другим.
– Точняк, – дружески улыбнулся он. Сказано было ну совсем по-амосовки. В старой, знакомой манере.
– Бомба не сработала? – поинтересовалась она.
– Не, с бомбой ништяк.
– Так почему же ты не выполнил задание? Я не укоряю, просто… Что заставило тебя передумать?
Амос замер на мгновение, будто прислушивался к чему-то неслышному ей.
– Познакомился с малявкой, – сказал Амос. – Убивать ее показалось совсем поганым делом. Решил, что, пожалуй, неправильно
Наоми порывисто шагнула к нему, обняла. Все равно что обнимать стальную балку.
– Как хорошо, что ты вернулся.
Алекс и Холден стояли у внутренней двери шлюза. Алекс переоделся в форму марсианского военного флота. Осколок другой эпохи. Джим был в белой форменной рубашке. Волосы он вымыл и зачесал назад. Он выглядел торжественно и печально.
Гроб в шлюзе был всего лишь оболочкой, обычным мешком для трупов со слегка затвердевшими боками. И он был пуст.
– Мы всегда так делали, – начал Алекс, когда все собрались. – Когда теряли кого-то, а тело не могли найти. Но у нас будет миг прощания.
Он опустил глаза в палубу. Джим тоже. Лицо Амоса стало угрюмым, как всегда в подобные моменты. А ее захлестнула смесь разнообразных чувств. Радость вперемешку с печалью, и облегчение, и пустота утраты, которую уже ничем не заполнишь.
Алекс откашлялся и вытер глаза тыльной стороной ладони.
– Бобби Дрейпер была одним из лучших моих друзей. Настоящий морпех, до мозга костей. На том стояло все, что она делала. Она была отважной и благородной, она была сильной. Дьявол, а не капитан. Помню, как когда-то Фред Джонсон пытался сделать из нее посла, а она вместо того, чтобы играть в политика, называла вещи своими именами. Она всегда была такой. Бралась за невозможное и делала его возможным.
Он глубоко вздохнул, приоткрыл рот, собираясь продолжать, потом закрыл и покачал головой. Теперь и Джим заплакал. И она тоже. Новые черные глаза Амоса задвигались, словно читали невидимые строчки в воздухе, и он вздернул подбородок.
– Крутая была, – сказал он, потом помолчал немного и кивнул, удовлетворенный.
– Нам будет ее не хватать, – сказала Наоми. – Отныне и навсегда.
Они постояли минуту в тишине, потом Джим шагнул вперед и запустил открытие наружной двери. Когда та открылась, маленькие химические ускорители подкатили гроб к краю шлюза. А потом он исчез. Джим снова закрыл шлюз, развернулся, шагнул к ним и обхватил ее с Алексом руками. А миг спустя она почувствовала, как на плечи легла солидная тяжесть амосовской руки. Все четверо стояли, обнявшись, под гул и грохот «Росинанта». И стояли так еще очень долго.
Те из кораблей ее маленького разношерстного флота, которые были ближе к кольцевым вратам, прошли сквозь них задолго до того, как «Роси» одолел половину солнечной системы. Алекс вел корвет на изнурительной тяге, балансируя между оставшейся реактивной массой и расстоянием до системы Госснера, где находилась дружественная снабженческая база. А если они прерывали тягу чуть чаще и шли не так ходко, чем когда входили в систему, то лишь потому, что хотели поберечь топливо. А еще потому, что «Вихрь» с когортой эсминцев так и болтался возле Лаконии, сбивая торпеды и камни, которые люди Наоми направили к планете по длинной траектории. Только через три дня полного хода к вратам, кто-то где-то отрастил, наконец, яйца, чтобы отдать приказ, и «Вихрь» запустил полдесятка торпед вслед уходящему «Роси». ОТО легко с ними расправились, и больше «Роси» никто не преследовал.