Гнев Тиамат
Шрифт:
Стратегия Дуарте предлагала автономию местным органам власти, которые подчинятся правилам. И тогда это казалось извращённым великодушием. А теперь больше напоминало необходимость.
А на самом глубинном уровне – весь ужас слов: два кольца потеряно.
Наверняка был момент, когда они все могли отказаться. Когда она, Джим, может, горстка других людей, оглядев кольцевые врата и пустоту за ними, осознали бы опасность и тихо, на цыпочках, смогли бы обойти её и сбежать. Все знаки указывали на то. Цивилизация, обладавшая огромной, непостижимой силой, и разбросанная как костяшки домино. Что заставило их думать, что для них это окажется безопасно? Что риск оправдан?
Почти как местная, она ждала вагон «трубы», что отвезёт её к блоку Чавы. На платформе толпилась пёстрая человеческая смесь. Ясноглазые, отдохнувшие люди третьей смены потягивали чай по дороге на службу. Утомлённые рабочие второй спешили домой или на ужин. Горстка ярко одетой молодёжи прожигала время полуночи первой смены. Наоми тихо стояла в сторонке, впитывая красоту всего этого. И невинность. Сотни людей ждали вагон, готовый помчать их по луне над планетой, летящей вокруг чуждого им солнца, и каждый хотел первым протолкаться к двери, чтобы занять лучшее место. Наверное, самая человеческая вещь из возможных.
Парень в коричневой рубашке нахмурился, поймав её взгляд, видимо решив, что она насмехается над ним. Она кивнула, извиняясь, и отвернулась.
Жить гостьей Чавы было приятно. Просыпаться в настоящей кровати, мыться нормальной водой, которой не пришлось дважды пройти цикл рециркуляции за время умывания, наслаждаться едой, у которой разный вкус. Долгие месяцы в контейнере всё больше напоминали духовное паломничество, из которого она вышла обновлённой. А ведь тогда всё представлялось в ином свете.
Расписания сдвинулись; она продолжала бодрствовать, когда Чава уже уходила спать. Наоми работала, стараясь сильно не шуметь. Подполье в Обероне хорошо развилось, но пока она не решит, что пришло время покончить с губернатором и его комиссарами, задачи не особо амбициозные. Закрепиться. Разведать дыры в безопасности, чтобы позже скомпрометировать противника. Но изучить основную стратегию лаконианцев пока не представлялось возможным. Ведь они были также отрезаны, как и она.
И вот, спустя несколько дней после отправки через кольца первых сообщений, бутылки начали возвращаться. По одной за раз, вливая тоненькие ручейки данных в систему. Отчеты, запросы и сообщения, зашифрованные самыми свежими шифрами. Бара Гаон заперт, но места геологической разведки автономны. Новый Альбион воспользовался возможностью саботировать лаконианскую транзитную станцию, и теперь местные силы безопасности охотились за подпольем. Корабли Транспортного Союза начали выполнять гуманитарные транзиты в системы Табалта и Хоуп, где местное население находилось на грани вымирания. Всё это напоминало медленное восстановление зрения после долгой, и почти полной слепоты.
Из Солнечной системы пришло сообщение с подписью Каллисто, данные хранились в тайной базе данных на Церере, а потом были упакованы в бутылку кораблём Транспортного Союза, оказавшегося неподалеку от врат. Послание предназначалось лично ей.
Бобби на экране выглядела уставшей и мрачной. Оттенок кожи казался сероватым, крепкие мышцы шеи выглядели искривлёнными. Артефакты дешифровки. Кусок изображения застыл, и часть плеча Бобби словно застряла во времени, в то время как остальные части продолжали свободно двигаться.
«Эй, привет», – сказала Бобби, и Наоми затопило такое одиночество, которое не посещало её уже давно. Память о последнем объятии перед расставанием и уходом из Солнечной системы казалась более живой и реальной, чем их последняя встреча с Джимом.
«У меня тут кое-что наметилось. Полагаю, возможность. Алекс попросил согласовать с тобой».
Наоми слушала, как Бобби описывает ситуацию. «Шторм» заперт в Солнечной системе, сначала из-за катастрофы в медленной зоне, а теперь из-за «Бури». Антивещество.
Она чувствовала, как погружается в то аналитическое состояние, которое составляло её контейнерную жизнь. Она отсутствовала всего ничего – пара недель на «Бикаджи Каме», и здесь с Чавой – а возвращение к старому ощущалось как холод и скованность. Её мысли путешествовали по изгибам плана Бобби: засветка «Шторма», проверки, которым неизбежно подвергнутся базы на лунах Юпитера, «Буря», символическое и практическое значение того, что Дуарте потеряет уже второй «магнетар».
Она занималась анализом, а часть её души тосковала.
В день, когда она заперлась в контейнере, посвятив жизнь тому, чтобы стать шариком в их напёрсточной игре, она оставила «Росинант» позади. Тогда это казалось облегчением. Контейнер словно стал повязкой на истёртой в кровь душе. Всю жизнь она выживала там, где не было почти никаких шансов, отступая и становясь маленькой и невидимой. И каждый раз она выходила из событий исцелённой. Да, иногда в новых шрамах. Но исцелённой.
И миг человеческих отношений возвращал ей чувство, что Наоми, скрывшаяся в контейнере, сильно отличается от вышедшей из него. Проходило время, и она всегда обретала тот мир, который искала.
Роль Сабы она взяла на себя по необходимости, а ещё потому, что готова была её принять. Разобралась наконец, кто такие лидеры. И какую цену потребует эта позиция.
За спиной хлопнула дверь в спальне Чавы, зашипела вода. Значит, проснулась и отправилась в душ. Значит, скоро и Наоми на боковую. А пока есть время конфиденциально ответить Бобби, при этом не становясь невежливым гостем. Забавно, но это всё ещё имело значение.
Она поставила ручной терминал, чтобы камера смотрела на неё, и включила специальный защитный фильтр, размывший фон. Если сигнал перехватят, ничто не укажет на квартиру Чавы – на экране Наоми словно бы плавала в безликой пустоте. Она включила запись.
– Эй, Бобби. Твой план... смотрится убедительно. Я знаю, что в прошлый раз говорила совсем другое, но ситуация изменилась. Сразу несколько ситуаций, если уж точно. Я по-прежнему уверена, что использовать политические средства для достижения мирного финала критически важно. Но если есть шанс избавиться от ботинка на горле Солнечной системы в виде «магнетара», будет проще. Был бы это просто корабль, у меня осталась бы пара отговорок, но ты права. Дуарте превратил «Бурю» в символ. Не часто выпадает шанс испортить легенду, которую создает о себе враг.