Гнев Тиамат
Шрифт:
– Хорошей тебе охоты. Люблю тебя.
Она закрыла сообщение, зашифровала местным кодом и поставила в очередь на отправку через сеть Черепа. Может пройти несколько дней, пока оно попадёт в бутылку и отправится через врата. Она побарабанила пальцами по столу, борясь с желанием отозвать отправку. Пока ещё возможность была. Но скоро исчезнет.
– Привет, – сказала Чава, выходя из спальни. Готовая заступить на смену: в строгой деловой одежде, с аккуратно собранными волосами. – Как проводишь утречко?
– В противоречивых желаниях, – ответила Наоми. – И думаю, для меня это вечер.
– Ты добрая и заботливая женщина, – польстила Чава, наливая себе чашку. В слабой гравитации дрейф кофе к чашке походил на медленный фонтан.
– Но, боюсь, должна расстроить тебя анализом трафика.
– Обмен бутылками с Обероном гораздо интенсивнее, чем с другими системами? Это проблема, я знаю. Или ты намекаешь, что вроде как не искала себе соседку по комнате?
– Оставайся сколько сочтешь разумным. Но, может, не дольше? – улыбка Чавы блеснула и погасла. – А что-то не так?
Наоми усмехнулась.
– Кроме того, что я, возможно, отправила на смерть двух самых дорогих мне людей? – Она потёрла глаза. – Чёрт...
Чава опустила чашку, и взяла руку Наоми в свою. Ощущение от касания пальцев оказалось таким острым, что Наоми, почти не способная его выдержать, вцепилась в руку Чавы, как в страховочную привязь.
– Большую часть жизни я старалась не быть особенной, – сказала Наоми. – Избегать необратимых решений. Но вот я здесь, а всё опять по-старому.
Они помолчали мгновение. Потом Чава заговорила, мягким, почти обычным голосом:
– Когда я только училась... Для меня самым сложным была ручная стыковка. И каждый раз на квалификационном экзамене повторялось одно и то же, сколько бы я не тренировалась. Я перехватывала управление у системы, а в голове стучала только одна мысль: не облажайся, не облажайся, не облажайся. И конечно я лажала. Так сильно зацикливалась на том, чего боялась, что каждый раз падала прямо в его объятия.
– Это ты так пытаешься меня подбодрить?
– Нет, – ответила Чава. – Мы слишком старые для таких трюков. Я пытаюсь показать, что в своих переживаниях ты не одинока. Это всё, что я могу.
Что-то оборвалось в груди Наоми. Высвободился какой-то титанический эмоциональный пласт. Она приготовилась зарыдать, но вышел только горестный вздох. Оказалось, мечта в её душе не исчезла, и даже не собиралась сдаваться. Найти способ собрать вместе семью. Чтобы все выжили в мясорубке истории. Чтобы всё как-то наладилось.
Возможность была, и не так давно. Всё, что требовалось – объявиться, принять приглашение Дуарте и оставить борьбу позади. Она не помнила, как именно выбрала нынешний путь, но принимала последствия выбора. Некого винить, кроме себя. Она наколдовала себе мечту. Просыпаться рядом с Джимом. Пить с ним кофе. Слушать как Алекс и Амос пикируются на фоне мягкого гула «Росинанта». И сейчас она отпускала всё это.
Она ещё раз сжала руку Чавы, потом отпустила и её.
Переведено: Kee
Глава 29: Элви
Элви села на заднее сиденье. Машину вел молодой, коротко стриженный кудрявый парень. Виден был только его затылок. Государственное Здание осталось позади, впереди простирался город. Элви хорошо помнила свой первый приезд сюда, в сопровождении солдат, обходительных, как портье роскошного отеля, только с оружием. Ей помнились улицы, просторней, чем в любом из виденных ранее городов, роскошная зелень вдоль дорог. Ввысь вздымались здания, стройные и красивые, с окнами, собирающими энергию солнца, с садами на крышах, будто Фрэнк Ллойд Райт возродился заново и снова созидает небоскребы. Все в городе было тогда огромным и хвастливым. Она не забыла, как потрясло это в первый раз.
Теперь же все казалось странно хрупким. Столицу населяли миллионы людей, но мало кто прожил здесь более десяти лет. Из-за ее кортежа приостановили уличное движение, и она увидела простых людей – обычных горожан, гражданских и военных низкого ранга, они вытягивали шеи, разглядывая проезжающий кортеж и гадая, кто она такая и не следует ли выражать бурную радость при виде ее. Здесь нет ни памятников, ни рекламных щитов, ни старого доброго соседства. Неприятно все это.
– Не хотите ли воды, мэм? – спросил водитель.
– Нет, – отказалась Элви. – Спасибо.
Он кивнул, не взглянув на нее. Она откинулась на плюшевое сиденье и попробовала вытянуть ногу. Все равно болело.
Лаборатории были огромны. Формально они являлись частью Университета Лаконии, но выглядели как настоящий военный лагерь. Охранники на воротах откозыряли им, не проверяя, и машина принялась петлять по кампусу, направляясь к загонам. Элви нервно стиснула трость. Когда они миновали последний поворот, на дорожке показался мужчина, явно поджидающий их. Чувство облегчения, захлестнувшее, когда она поняла, что это не Кортазар, не поддается описанию.
– Доктор Очида, – поздоровалась она, тяжело выбираясь из машины.
– Доктор Окойе, рад, что вы вернулись. Наслышан о вашей полевой работе. Должен сказать, теперь меня из наших безопасных лабораторий в поля не выманишь.
– Ну, зато набрали интересных данных, – ответила она, пока они шли к Загону. Мрачное здание без окон, в форме куба, с укрепленными на случай нападения стенами, хотя здесь, в самом сердце империи, нападение вроде бы невозможно. Говорят, Бог не играет в кости, но если бы играл, божьи кости выглядели бы точно как Загон. Огромный, квадратный, непостижимый.
– Слышал, вас направили в святая святых, – сказал Очида. – Паоло очень близок к завершению проекта по старению.
– Я туда не просилась.
– Высокий консул поступает так, как поступает высокий консул, – сказал Очида, когда они подошли к постовым. Элви показала свою идентификационную карту и протянула руку для контрольного сканирования. Простое прикосновение к запястью, но ощущалось как нечто более инвазивное.
– У богатых и власть имущих терпения всегда немного, – заметила она. Охранники расступились, пропуская их. С негромким хлопком открылась дверь, и внутрь ворвался воздух. Когда они зашли, их, согласно следующему пункту протокола безопасности, обдало воздушной струей, затем система просканировала каждый миллиметр их тел, и только затем открылась внутренняя дверь.