Гнездо Горной Королевы

Ши Майкл

Снова и снова нырял наш демон-удильщик и, возвращаясь, каждый раз опускался рядом с нами и выпускал изо рта тонкую струйку цветных камешков. Пока Барнар управлялся с поводком, я принялся рассовывать камни по кожаным амфорам с притертыми крышками, предназначенным для напитка гигантов.

Наш скакун приближался к своей цели – демонам-агрономам или, по крайней мере, демонам-работникам этого инфернального сада. Ими были гигантские слизняки; сохраняя правильный строй, они медленно ползли параллельно друг другу каждый по своей полосе сопротивляющихся деревьев. Именно из их скользких, покрытых разноцветными пятнами боков были вырваны те клочья плоти, которые в нашем присутствии столько раз скармливали личинкам Няньки.

Каждый слизняк плавно двигался вдоль одной линии саженцев, объедая их. Ног у этих тварей, разумеется, не было, они скользили на толстых, обильно покрытых смазкой подошвах, оставляя длинный язык слизи и черные обрубки там, где еще недавно было движение и кипела борьба; из анальных отверстий слизней то и дело вырывались струйки ярких свежих камешков.

– Приближаемся, – проскрежетала гарпия, паря над нами. Мы позволили ей приземлиться, чтобы пережить первый шок столкновения. Передний слизняк, чьи глаза-стебельки с опозданием заметили нашего Фуражира, тяжеловесно затормозил, пытаясь изменить курс в вихре взметнувшегося перегноя, но поздно: наш скакун уже налетел на него и одним ударом челюстей отхватил половину его гигантской моллюскообразной спины, обнажив влажно бьющийся шар сердца, который продолжал беззащитно трудиться в полуразрушенной пещере его тела. Гарпия, которая наблюдала молниеносную атаку из-за наших спин, яростно захлопала крыльями и зашипела.

Огромный паук приближался к нам, нижняя часть его тела подскакивала и опускалась при каждом танцующем шаге его изогнутых, словно арки, ног. Над двойным кошмаром его покрытых бахромой клыков возвышалась целая батарея черных, беспощадно блестящих жемчужин, самая крупная в середине.

– Ложись! – заорали мы с Барнаром одновременно, упали ничком и обнялись со своими драгоценностями. Гарпия прикрыла крылом кучку камней, которые я не успел спрятать. Наш Фуражир хотя и лишился ноги в недавней стычке, тем не менее величественно развернулся кругом и принял бой.

Приподняв головы так, что взгляды наши прошли под углом примерно в тридцать градусов над воздетой головой нашего скакуна, мы увидели, как вскинулся на дыбы огромный паук и качнулся вперед для удара.

Но не успел он опуститься, как лязгнули гигантские челюсти-ножницы Пожирателя. Их удар пришелся поперек клыков врага и отсек их начисто. Яд, хлынувший из обрубков, шипя и дымясь, потек по челюстям Фуражира, прожигая в их утыканной шипами поверхности страшные раны.

Но Фуражир, нисколько не устрашенный, увернулся и нырнул нападающему под брюхо. Паук, стиснутый в мощных объятиях как раз посередине туловища, где плоская грудная клетка присоединяется к выпуклому животу, нехотя оторвал от земли четыре передние лапы; не находя твердой опоры, квартет бесцельно молотил по воздуху.

Но и в таком невыгодном положении паук сумел дотянуться до спины Фуражира и ударить по его панцирю своими неровно подстриженными клыками. Не будь они повреждены, даже сверхпрочный наружный скелет нашего скакуна не выдержал бы их напора и лопнул. Но и так, когда брызнувшие из-под обломков клыков капли яда попали гиганту на спину, мощный панцирь дал местами глубокие трещины, рассевшись со скрежетом и стоном, точно деревянная обшивка напоровшегося на риф корабля.

Мы поспешили отползти назад, к середине туловища Фуражира, увлекая за собой россыпь сокровищ. Весь наш крохотный мирок содрогнулся, когда Фуражир, согнув туловище почти пополам, уперся задней частью в землю, ища опоры для контрудара. Под медленным, но неотвратимым, точно движения жерновов, напором его челюстей корпус противника лопнул посередине. Монстр успел нанести еще один удар, хотя сила его, так же как и яд, иссякала, однако неугасимая жажда убийства до самого конца продолжала полыхать в черных ледяных лунах его глаз.

Затем паукообразный демон сломался; его конечности превратились

в букет неуверенно подергивающихся щупальцев. Их отшвырнули в сторону. Зато беззащитный волосатый мешок брюха наш Пожиратель подтянул поближе и вспорол одним движением изуродованных ядовитыми шрамами челюстей. Сунув голову в щетинистую полость, он принялся выволакивать оттуда длинные клейкие плети чего-то беловатого, что, по всей видимости, соединялось с прядильной железой у монстра на брюхе. Судя по всему, наш Фуражир с большим удовольствием обедал тем, что превратило бы в мумию его самого, не выйди он победителем из этого поединка.

Наконец он оторвался от лакомства и вернулся к распоротому слизню, который валялся рядом. Его моллюскообразной плотью он набил свой зоб до отказа. Мы тем временем заставили гарпию нырнуть еще несколько раз, но, как только Фуражир решил, что пора возвращаться, все, кроме единственной всеподавляющей цели – донести до Гнезда в целости драгоценную пищу – было им забыто, и он устремился вперед с такой самозабвенной энергией, что Барнар снова привязал гарпию и принялся помогать мне плести из обрезков веревки сетку, в которую мы и сложили нашу добычу, составлявшую сияющую кучку такого порядочного размера, что сердце заходилось от радости, на нее глядя.

– Такое впечатление… – не переставал изумляться ослепительной груде мой друг все время, пока мы работали, – такое впечатление, как будто мы захватили кусочек солнца!

XIII

Взгляни, лобзают материнский бок,

Из пор его вытягивая сок.

К громаде плоти Королевской льнут,

Как волны, что вокруг земли текут.

Крепостная стена промелькнула и осталась далеко позади, практически не замеченная нами, настолько нас захватило созерцание сияющей добычи. Наш скакун летел по подземной долине, не встречая сопротивления, точно воплощение нашего триумфального успеха. Три сотни мер демонических драгоценностей! Я чувствовал себя бессмертным. Куда бы ни обратился мой алчущий взор, повсюду рушились препятствия, а строгие законы Необходимости, раболепно кланяясь, исчезали. Теперь мы сможем позволить себе целый флот и пять сотен отборных наемников в придачу. Больше! Целую стаю гонтов можно будет нанять на Астригалах – нет, лучше даже стреганских или хагианских гонтов, и плевать на расходы! А уж с этими крылатыми кошмарами, покорными нашей воле, мы обдерем могилу Пелфера за день осады. Возможно, не пройдет и двух месяцев, а я уже буду обут в Сандалии!

А потом, с триадой Орудий Вспоможения Пелфера в руках, мы впишем наши имена, мое и Барнара, в Анналы Величайших Воров мира! Так ярко будут они сиять, что, когда сами мы давно уже обратимся в пыль, их будут вплетать в восхитительные мелодии хвалебных песен на языках, самые звуки которых еще не родились на свет.

Я поднял ликующий взгляд к одинокому луноподобному оку, красные реки слез которого омывали каждый уголок ада. Таинственной страстью горело оно, обволакивая все, что находилось внизу, теплой кровянистой дымкой. Мог ли я, простой смертный, надеяться разгадать чувства и мечты, жившие в глубине этого гигантского глаза? Черный колодец его зрачка был Мировой Дырой, отверстием в хрупкой скорлупе Человеческого Космоса, сквозь которое задували звездные ветра.

И все же в тот момент мне казалось, что я знаю, о чем оно думает и что чувствует. Мне думалось, что в глубине этого глаза я вижу ликование, подобное моему собственному. Я видел ликование, смешанное с яростным неутолимым голодом, которым горит взгляд ястреба, обшаривающего с высоты отдаленное поле в поисках добычи, – взгляд, исполненный жажды власти, одновременно неразборчивой и абсолютной. Мне казалось, что сама Удача, улыбаясь, смотрит на меня с адского свода сквозь это око и, кивая головой, говорит: «Да».