Гномики в табачном дыму
Шрифт:
— Наверное, мне она не звонила.
— Значит, дома.
— Что, разрешение у тебя берет из дома выйти? — рассмеялся Важа.
— Приходится, — улыбнулась ему Нана.
— Давай заберем Лали и поедем вместе. Вы не заняты? — владелец «Волги» взял инициативу в свои руки.
— Я? Нет. С удовольствием поеду… — не замедлила согласиться Нана.
Лали, как я и думал, сказалась дома. Вмиг оделась и уселась с Наной на заднем сиденье.
— Куда вас прокатить? — уже освоившись, развязно спросил
— В Пасанаури! — потребовала Нана.
— В Кинцвиси! — предложила Лали.
— Ва! — растерялся Важа.
— В Дманиси! — сказал я.
— Куда, куда?
— Осмотрим Дманисский сион.
Девушки переглянулись.
— Куда? — переспросил Важа.
— В сторону Болниси.
— Ладно, в Дманиси, так в Дманиси, — надулся Важа.
Мотор загудел. «Волга» покорно двинулась дальше. Владелец ведет ее нарочито медленно.
«Побыстрее! Задыхаюсь!» — молит водителя мотор.
«Побыстрее! Жарко нам!» — упрашивают его покрышки.
«Побыстрее! Не кипяти меня!» — возмущается вода.
Но Важа не спешит, в упор разглядывает проспект Руставели, а проспект Руставели олицетворяет для него весь Тбилиси. И девушки, и молодые люди взирают на нас с завистью. Во всяком случае, так представлялось водителю.
— Поехали быстрее! — попросил я.
— Рванем?!
— Рванем! — согласились девушки, и скоро спидометр показывал сто.
— А на кой нам ехать в Дманиси?
Молчание.
— Ресторан там есть? — снова спросил Важа.
— Нет.
— Столовая?
— Нет.
— Куда же тогда везем девочек? — оторопел наш водитель и сбавил скорость.
— Красиво там очень! — Не объяснить ему иначе, не поймет и не поверит.
— Красиво?! Красивее всего жареные цыплята с ткемалевым соусом, шашлык, охлажденное вино…
Хорошо, что девушки рассмеялись, не то Важа целое меню б составил.
— Нам все равно, куда ехать! — сказала Нана и за себя, и за Лали.
Что ж, если тебе все равно, Лали, тогда и мне безразлично. Но, сдается, Лали не все равно. Не должно быть все равно. Взгляну сейчас на нее и узнаю: по глазам ее всегда ясно, о чем она думает. Я медленно обернулся, заглянул Лали в глаза. Она растерянно улыбнулась. Привыкла, что я за нее думаю. Если и дальше будет так, хорошего мало. Лали всегда всем довольна. И в этом мало хорошего.
Подъезжаем к какой-то столовой. Важа останавливает машину.
— Кажется, тавот [15] сломался!
Девушки всполошились. Важа обошел машину и обратился к Нане:
— Хочешь глянуть на сломанный тавот?
— Хочу.
— Выходи из машины.
Важа взял ее за руку и повел в столовую.
Скоро они вернулись, нагруженные снедью и бутылками.
— В коньяках разбираюсь, а в закусках профан,
15
Тавот — густая смазка для трущихся деталей машины.
Нана несла аккуратно завернутые в пергамент помидоры, огурцы, зелень, сыр, хлеб, отварную курицу.
— Фрукты осталось купить, — сказала Нана.
— Сейчас, — отозвался Важа, опуская к моим ногам бутылки с коньяком и лимонадом.
Когда и фруктами запаслись, Важа с надеждой спросил:
— Точно в Дманиси едем?
— Слово есть слово!
Мы оказались первыми посетителями в этом году. За крепостной стеной цитадели зеленела весенняя трава. Важа остановил машину возле храма и выключил мотор. На примятой траве резко обозначился след всех четырех колес.
— Приехали? — спросила Нана, выбираясь из машины. Лали шла по колено в траве.
— Как красиво колышется на ветру! Словно волны переливаются. Волны зеленого моря… — сказала Лали. Сказала для меня.
Важа ступил несколько шагов и навзничь растянулся на траве.
— Давайте поднимемся на самую верхнюю башню, — предложила Нана.
— Погоди, сначала поедим. Есть охота, — возразил Важа.
— Нет, сперва осмотрим тут все.
— А вода здесь есть? — спросил Важа.
— Нет, внутри крепостной стены нет. К реке надо спуститься.
— Вниз?!
— Да.
— Шутишь! Что я, альпинист тебе!
— Здесь есть тайный подземный спуск к реке.
— Раз ты знаешь путь к реке, ты и сходишь, — заключил Важа и достал из багажника блестящий медный кувшин. В машине у него есть все: свечи, иголки, ковер, надувная подушка, вилки, веревки, стаканы, нитки, мыльница, ложки, полотенце — не перечислить всего.
— И я с тобой, — попросилась Лали.
— Не пройдешь на своих тонких каблучках.
— Босиком нам идти, что ли? — встряла в разговор Нана.
— Мы с вами стол накроем, пока он вернется, — решил Важа. — Давайте помогайте.
Я схватил кувшин и спустился в подземный ход. Ход длинный и довольно крутой. Ступени сохранились местами. Полная тьма. Жаль, фонарик не захватил: в машине Важи наверняка нашелся бы. Предусмотрительный он человек, запасливый. В туннеле темно, холодно. Днем здесь царят летучие мыши, носятся во тьме вверх и вниз с шипящим писком. Неприятные у них голоса. Вспугнутые моими шагами, они устремились в концу хода и затаились там, скучившись. Выход давно обрушился, завален, и сочащаяся со стен вода скапливается в лужи. На обвалившиеся глыбы падает слабый свет. Где-нибудь поблизости должен быть лаз…