Гобелены Фьонавара (сборник)
Шрифт:
– Я это знаю, – мягко ответил он. – Мы смотрим на мир, который был уничтожен.
До нее донеслись над водой звуки, в которых он узнала звуки т'рены, высокие и нежные, льющиеся палубы корабля из Кайнана. Она знала эту мелодию; она выросла под нее.
Одна мысль пришла ей в голову, рожденная душевной болью.
– А мы не можем их предупредить? Не можем что-нибудь сделать?
Диармайд покачал головой.
– Они нас не видят и не слышат.
– Что ты говоришь? Разве ты не слышишь музыки? И посмотри, они машут нам
Он облокотился о поручни и слабо сплел пальцы рук, но напряжение в его голосе противоречило небрежной позе.
– Не нам, дорогая моя. Они машут не нам. Они видят не разбитый корпус. Они видят плывущий мимо прекрасный корабль с отборной командой из Бреннина. Они видят моряков Амаргина, Шарра, и его корабль таким, каким он был до того, как отплыл к Кадер Седату. Боюсь, мы для них невидимы.
И тут она наконец поняла. Они плыли на север вдоль береговой линии, и город Гвирот исчез из виду. Он вскоре исчезнет из мира людей, и его яркая красота останется лишь в песне. Вскоре и одновременно давным-давно. Петли на Гобелене времени.
После этого на корабле воцарилось мрачное настроение, рожденное не дурными предчувствиями, а новой, более суровой решимостью, более глубоким пониманием того, что такое зло, что оно означает. Мужчины на палубе разговаривали более жестко, более быстрыми движениями чистили и полировали свое оружие, не сулящее ничего хорошего тому, кто осмелится стать их противником в предстоящей битве. А она приближалась, теперь Шарра это знала и тоже была к ней готова. Часть той же самой решимости ожесточила ее собственное сердце.
Они плыли на север вдоль обращенного к морю побережья Сеннеттской косы, ближе к вечеру приплыли к самой ее северной оконечности и обогнули этот мыс, повернув на восток, после чего увидели ледники, и фиорды, и черный Старкаш над ними.
Шарра посмотрела на него и не дрогнула, не зажмурилась. Она посмотрела на сердце зла и приказала себе не отводить глаз.
Она не могла, разумеется, видеть себя в тот момент, но зато ее видели другие, и по кораблю пронесся шепот о том, какой яростной и холодной стала вдруг красота Черной Розы Катала. Ледяная королева из Страны Садов, соперница самой королевы Рюка, столь же суровая и несгибаемая.
И даже здесь, у самого порога Тьмы, можно было найти красоту. Высоко над Старкашом и далеко за ним возвышалась Рангат, увенчанная снеговой короной, закутанная в облака, и осеняла северные земли своим великолепием.
Шарра вдруг впервые поняла, почему битву тысячелетней давности стали называть Баэль Рангат, хотя ни одно из крупных сражений не разыгралось вблизи этой горы. Правда заключалась в том, что Рангат так величественно возвышалась над северными землями, что здесь не было такого места, о котором можно было бы сказать, что на него не распространяется владычество этой горы.
До тех пор, пока Ракот не победит их, если победит.
Они плыли по заливу тысячелетия тому назад
Вернее, все это было когда-то. А теперь ничего этого нет, все превратилось в пыль и пустоши, в бесплодные предгорья, над которыми свистит северный ветер. Леса повалены, озера высохли, редкие травы пожухли. Разоренные земли по берегам Андариен, где бушевали сражения.
И снова будут бушевать, если Диармайд прав. Если сейчас Верховный король Айлерон ведет свои армии от Равнины к Гвиниру, чтобы завтра пройти через вечнозеленый лес к Андариен. Они, плывущие на этом корабле, тоже будут там, если Амаргин сдержит обещание.
Он его сдержал. Они плыли на юго-восток по заливу Линден, пока удлинялись вечерние тени и тянулись долгие летние сумерки, наблюдая, как постепенно темнеют золотые пески прибрежных пляжей. Еще раз оглянувшись на запад, на Сеннеттскую косу, Шарра увидела вечернюю звезду – звезду Лориэль, а мгновение спустя солнце село.
И Амагрин снова появился среди них, похожий на тень, бесплотный, но по мере наступления ночи он был виден все яснее. В нем чувствовалось холодное презрение, и она на мгновение удивилась тому, что Лайзен любила этого человека. Потом она подумала о том, как давно она умерла и как давно он скитается, призрак, не знающий любви и отмщения, по одиноким, бесконечным морям. Он был другим, догадалась Шарра, когда был живым человеком, молодым и любимым самой прекрасной из дочерей во всех мирах Ткача.
Жалость, которую она никогда не смогла бы выразить, захлестнула ее, когда она смотрела на гордую фигуру Первого мага. Позже стало слишком темно, и она уже не могла ясно видеть его при свете звезд. Луна, убывающая перед новолунием, встала очень поздно.
Шарра некоторое время спала; большинство из них уснуло, зная, как мало отдыха может им выпасть в предстоящие дни – или как много, целая вечность. Она проснулась задолго до рассвета. Луна стояла над Сеннеттом, к западу от них. На корабле огни не горели. На востоке смутно темнел берег.
Шарра снова услышала тихие голоса – Амаргина, Диара и Артура Пендрагона.
Затем голоса постепенно затихли. Шарра встала, кутаясь в плащ Диармайда. Верховная жрица Джаэлль подошла и встала рядом с ней, и они вдвоем смотрели, как Воин прошел на нос корабля. Он встал там – а Кавалл, как всегда, рядом с ним – и в темноте ночи внезапно высоко поднял свое Копье, и наконечник королевского Копья вспыхнул бело-голубым, ослепительным светом.
И при этом свете Амаргин Белая Ветвь направил корабль к суше у устья реки Селин, там, где она впадает в залив Линден.