Год Быка
Шрифт:
И эта повязка тоже показалась Платону определённым знаком ему.
Вечером он оказался с Ноной около одного трамвая. Садясь в него, та оригинально отметила галантность Платона:
– «О-о! Ты меня пропускаешь вперёд?! Только смотри, не толкай!».
– «А что, ты думаешь, что моя толкалочка на боевом взводе?!» – огорошил её Платон.
Надо же? Опять я об этом! Опять мне знак какой-то?! – решил он.
В этот понедельник, 16 ноября, вечером после работы Платон получил
На следующее утро он уже прибыл на запись в 60-ую Городскую больницу, и тут же получил место в Урологическом отделении. Он только и успел съездить домой за вещами, и к обеду был уже в палате.
После знакомства с документами, осмотра и беседы с Платоном, принимавший его дежурный врач, к.м.н. Дмитрий Александрович Лахно, внешне напомнивший Платону его сына Данилу, сделал вывод, что фимоз, как и парафимоз, Платона стали результатом длительного применения им Метотрексата, а простую операцию ему сделают уже в четверг под общим наркозом.
На опасение Платона, почему под общим, последовало объяснение, что у нас так принято, это современно.
Соседом Платона по удобной двухместной палате стал пришедший вместе с ним Владимир Васильевич Гаврилин, хорошо сохранившийся, небольшого роста, приятный, семидесятипятилетний пенсионер.
Бывший регулировщик спецаппаратуры работал ранее на одном из оборонных предприятий при НИИ, руководимым хорошо известным Платону, преподававшим ему в МВТУ, академиком Виктором Ивановичем Кузнецовым – Главным разработчиком гироскопов и других компонентов для систем наведения межконтинентальных баллистических ракет, в том числе Челомеевских.
Так что соседи по палате оказались ещё и из одного министерства.
– «Мы с тобой одной крови!» – пошутил писатель.
Объясняя коллеге причину своего здесь нахождения, Платон опять не смог обойтись без самоиронии:
– «Представляете?! В начале марта, во время утренних гигиенических процедур я снял капюшон с головки друга, а обратно никак!?».
– «Молнию-то и заело!?» – внезапно завершил он, вызвав хохот соседа.
– «Днём я пошёл на лыжах в надежде подморозить конец, и всё-таки натянуть на него шапку. А вышло наоборот: оказывается, тот со мной тоже спортом занимался: ещё больше набух, превратившись почти в красный гриб! Весь день я промаялся в безнадёжных попытках. А жена поняла, что у меня что-то не в порядке, пришлось колоться. А поздно вечером уже и скорую вызвали!».
– «Да-а! Ситуация! И не отрегулируешь никак!» – протянул бывший регулировщик спецаппаратуры.
– «Какой там! Молодая приехала, взвесила его на ладони и утешила меня с видом специалиста. Надо
А какой-то тоже молодой, Дмитрий, изрядно помучив меня, вправил, да ещё похвалил за выдержку и терпение! А какая там выдержка? Я чуть ли не материл его, прося иногда сделать паузу и дух перевести. Ведь боль-то, какая?! Смесь сексуального возбуждения с сильно томяще-раздирающей болью, похожей на боль сильно ушибленного копчика!».
– «Да-а! Натерпелись Вы!» – согласился бывший гегемон-интеллигент.
– «Так что участь моя была предрешена! Оставалось дождаться окончания дачного сезона! И вот я здесь!» – закончил свой излишне откровенный и эмоциональный спич тоже бывший.
Откровенность Платона сразу расположила к нему ветерана, который внешне вовсе таким не выглядел.
Платону даже иногда казалось, что это он сам старше, чуть-чуть.
Время вторника ушло на размещение и ознакомление с окружающей обстановкой. Новички успели и пообедать и тем более поужинать. Кормили вкусно, но, как во многих больницах, необильно и малокалорийно.
Рано утром в среду Платон сдал мочу и кровь из вены, затем после завтрака и специально обильного питья прошёл УЗИ и ЭКГ.
После чего его осмотрел сам Заведующий отделением молодой д.м.н. Максим Борисович Зингеренко, подтвердив диагноз, причину заболевания и день операции, а также дав Платону подписать согласие на операцию.
После обеда с Платоном побеседовали сначала не представившаяся женщина терапевт, уточнившая ему дозу принимаемых таблеток от давления, и врач-анестезиолог Владимир Борисович – высокий, симпатичный и ироничный молодой брюнет интеллигентного вида.
Он расспросил у Платона всё необходимое, и дал указание, как готовиться к операции: не ужинать и не завтракать, почти не пить и выполнить все указания медсестёр, и тоже дал свою бумагу на подпись, напомнив, что сейчас же надо купить бинты для обмотки ног. Платон спустился вниз по дальнему лифту и успел отхватить последнюю пару не длинных бинтов по три метра вместо пяти, но и они подходили.
Затем он стал ждать вечера, медленно прохаживаясь по очень длинному коридору своего седьмого этажа, периодически заходя в палату.
Его 718-ая палата имела два отсека, каждый на двоих.
В отсеке «б» оказался один маленький пожилой мужчина интеллигентного вида, с редкой фамилией Лымин, чем-то, скорее испытующим недобрым взглядом, сразу не приглянувшийся Платону.
И действительно, вскоре тот стал делать новобранцу почти противоречащие друг другу замечания: то за громкое хлопанье плохо отрегулированной дверной защёлкой, то за незакрытую общую дверь.
Однако старик сам мешал новым соседям своим шумом. Он рано вставал и поздно ложился, всегда громко сморкаясь и умываясь, почему-то при этом фыркая, полоща горло, и подолгу бреясь.