Год Быка
Шрифт:
В лифт его также вкатили головой вперёд.
Ну, а выкатывали на восьмом этаже уже естественно наоборот. Зато на площадке развернулись и правильно продолжили гонку. Однако в огромную, светлую операционную ввозили уже ногами вперёд.
– «Ну, вот! Я же говорил!» – снова было заныл в глубине рогатенький.
Сердце Платона в этот момент тоже пыталось было ёкнуть. Но он собрался, как во время ответственного экзамена, и сконцентрировал своё внимание на главном.
Простыню приподняли и попросили его самостоятельно
Тут же его отгородили от операционного действа небольшим белым занавесом, а взгляд его поймал Владимира Фёдоровича. В этот же момент с его левой рукой уже колдовала помощница врача-анестезиолога. Но Платон предупредил её, что его руки не могут полностью распрямиться. Тогда под запястья подложили специальные подушечки, так что стало очень удобно, о чём Платон сразу и поведал хлопотавшим вокруг него.
Пока на виду у Платона занимались его руками, за занавесом тоже проявляли активность.
Предупредив его, живот, ноги и промежность протёрли какой-то прохладной жидкостью. Всё лишнее перекрыли пелёнками. Занялись и самым главным. Платон тоже внёс свою лепту:
– «А Вы не стесняйтесь! Оттягивайте пипиську на сколько надо! Она со страху скукожилась, а так вытягивается!».
Находившиеся по ту сторону белого занавеса, то ли не расслышали, то ли не поняли сказанного, не ожидая в такой момент юмора и самоиронии.
Поэтому Владимир Фёдорович, чуть наклонившись за занавес, и с интересом разглядывая упомянутое, с улыбчивым удовольствием повторил Платоновскую просьбу, облегчая врачам оттягивание его крайней плоти. Но дальше случилось непредвиденное. Медсестра никак не могла проколоть легко ею найденную вену. Платон успокоил её:
– «У меня почти каждый месяц отсюда берут кровь на анализы. Так что вена возможно в этом месте загрубела!».
Сестра начала искать новое место, но тоже безуспешно, вслух сказав об этом. Поэтому Платон невольно опасливо подумал о переносе операции. От расстройства вспомнил о своём давлении, дав команду в недра несколько сбросить его. Но рогатенький видимо от усердия перестарался.
Тут же Платон понял, что от всего виденного, а больше слышимого, плюс обдуманного и задуманного, – теряет сознание, о чём поведал вслух, попросив нашатыря. Тот долго не могли найти. А когда нашли, то он оказался старым и слабым. Да ещё и медсестра боялась сунуть под нос больному концентрированный раствор. Платону пришлось успокоить её:
– «Не бойтесь! Я умею правильно нюхать нашатырь! Давайте!».
И действительно, ему постепенно стало становиться всё лучше и лучше.
Тем временем Владимир Фёдорович,
– «Я поднимаю давление!» – объявил он, делая укол.
В этот же момент, наконец, нашла своё место и злополучная тупая игла той же медсестры.
Тем временем сразу двое расспрашивали Платона о его работе. И он так увлёкся рассказом с подробностями, что совсем забыл впасть в беспамятство.
– «Может, будем делать под местным?!» – услышал он вопрос Максима Борисовича.
– «Да нет! Вколите ещё один кубик!» – ответил ему приказом своей помощнице анестезиолог.
– «Во! Мне теперь стало совсем хорошо! Начинайте!» – дал Платон указание всем сразу.
В этот момент на него сверху надвинулась чуть прозрачная, тёмно-серо-бурая маска и Платон провалился в беспамятство…
Медсестра Ольга – красивая кареглазая блондинка, лет за тридцать, ещё до этого напомнившая Платону его первую детскую симпатию, одноклассницу Ольгу Суздалеву, разбудила его:
– «Платон Петрович! Вставайте! Приехали!».
Платон сквозь сон с трудом приоткрыл левый глаз.
– «Помогите нам! Закиньте левую ногу на кровать!».
Дисциплинированный повиновался, ещё и самостоятельно сев на неё.
Сёстры заботливо укрыли упавшее, обмякшее тело одеялом, успев услышать в ответ обязательное от, почти мгновенно заснувшего, впечатлительного:
– «Как в сказке!».
Поэт и без сознания оставался поэтом!
– «Сказка кончилась! Вы в палате, отдыхайте!» – любовно подыграла, уже не слышавшему её автору, Ольга.
Прошло более часа. И Платон спал более чем крепко. Очнулся он на правом боку в сладкой неге. Приоткрыв свой левый глаз, увидел два чужих серых, сверкавших на него любопытством.
– «Василич! Это что? Уже всё! Будь добр, дай, пожалуйста, мой мобильник! Я жене позвоню!».
– «Да! Ты уже больше часа спишь.… На!».
В этот раз у Платона хватило сил и разума набрать номер жены и успокоить её:
– «Ксюх! Я уже в палате, но ещё под наркозом, опять засыпаю. Проснусь – перезвоню…».
Ещё почти через час Платон проснулся окончательно и радостный снова наслаждался негой от всего происшедшего.
Первым делом он позвонил жене:
– «Ксюш! Я тебе звонил уже? Да?! Ну, хорошо! В общем, я уже выспался и встаю! Подробности потом!».
Однако на том конце провода ему было высказано неудовольствие отсутствием от него предупреждения о переносе операции на более позднее время, и, как следствие этого, ненужное волнение жены.