Год, когда мы встретились
Шрифт:
Минут через десять они ставят деревянную заплатку тебе на дверь, запрыгивают в свой драндулет и уезжают. А что у меня в саду хаос и разорение, никого, конечно, не тревожит. Хоть трава не расти.
На столе лежит белый конверт. Доктор Джеймсон взял с меня слово, что я передам его тебе лично в руки. И тогда он сможет сказать Эми, что ее поручение исполнено. Твой ключ по-прежнему на кухонной стойке, вид у него какой-то чужеродный, но я не знаю, куда его деть. Этот ключ, словно магнит, притягивает мой взгляд. Куда ни отвернусь, все время к нему возвращаюсь.
Это неправильно, что у меня дома твоя вещь. Да еще письмо… Похоже, Эми наконец
Надеваю пальто, беру конверт. Звонит мобильный, номер какой-то незнакомый. Может, это давешний странный тип с неведомым акцентом? Ладно, отвечу.
– Привет, Джесмин. Это Кевин.
В животе противно холодеет, я застываю, как соляной столб, и вижу, что ты выходишь из дома, идешь к машине, садишься и уезжаешь.
Не могу заснуть. Это не из-за предстоящего свидания с Кевином – я согласилась с ним встретиться, но не у меня, а в кафе, чтобы в любой момент можно было встать и уйти, – а потому, что мысленно прокручиваю разные сценарии твоего ночного возвращения. Вот ты приехал, пьяный в стельку, я отдаю тебе ключ, потом письмо. Ты не можешь открыть дверь, я помогаю, ты вдруг приходишь в ярость, швыряешь в меня стулом… орешь, не знаю, что еще делаешь… Не хочу, не хочу я в этом участвовать. А придется – соседский долг обязывает.
Когда ты приезжаешь, я все еще не сплю. Гремит «Город-рай». Сегодня гаражные ворота не пострадали, ты успеваешь затормозить вовремя. Выключаешь зажигание, захлопываешь дверцу машины и, заплетаясь, направляешься к дому. Не с первого раза, но все же умудряешься попасть в замочную скважину. Заходишь и ногой закрываешь за собой дверь. В прихожей загорается свет. Лампочка на крыльце гаснет. Свет загорается в спальне и гаснет в прихожей. Через пять минут в доме темно.
Вокруг меня царит непонятная тишина. Я вдруг осознаю, что все это время наблюдала за тобой, затаив дыхание. Ложусь в полном смятении.
Я разочарована.
В субботу у меня гости. Нас восемь человек, все мои самые близкие. Бьянки нет, она осталась дома с новорожденным, но Тристан пришел. Он засыпает в кресле у камина еще до того, как мы садимся за стол. Там мы его и оставляем, не стоит тревожить беднягу.
Разговор крутится в основном вокруг младенцев, которыми почти все мои друзья уже успели обзавестись. Я не против, для разнообразия и эта тема сгодится. Узнаю много нового о желудочных коликах. Делаю заинтересованное лицо, когда возникает дискуссия: пеленать или не пеленать детей на ночь. Свобода воли, а он себя будит, размахивая ручками, ну и пусть, ограничивать нельзя… Переходим к проблеме первого прикорма. Овощи или фрукты? Можно ли давать киви в восемь месяцев? Папа даже гуглит это в Интернете.
Полчаса кряду Каролина рассказывает мне на ухо, чем отличается секс с ее новым любовником от секса с «этой скотиной», в смысле бывшим мужем. И эта тема сойдет для разнообразия. Ведь это жизнь, и мне она интересна. Затем разговор переключается на меня и мою работу, и, хоть все они друзья, которых я нежно люблю, рассказать им правду я не могу. Поэтому сообщаю, что наслаждаюсь неожиданной свободой, к тому же – завидуйте все! – еще и оплаченной. Они весело смеются, когда я рисую картины своей счастливой жизни: валяюсь на диване, книжки почитываю, а денежки капают. Но это одно сплошное притворство, и мне нелегко дается эта роль – беспечной лентяйки, довольной своим положением. Вранье, все вранье от первого до последнего слова.
И тут я слышу шум твоего джипа. Интересно, в каком состоянии ты заявился сегодня? Я никому не рассказывала о твоих ночных эскападах. Не знаю почему. Ведь такая прекрасная сплетня пропадает, все с огромным интересом бы послушали, я уверена. Ты же знаменитость, это всегда придает подобным историям особую пикантность. Но у меня язык не поворачивается. Как будто это моя личная сокровенная тайна. Как будто я тебя оберегаю, черт его поймет почему. Наверное, я слишком всерьез воспринимаю все, что имеет к тебе отношение, чтобы сделать это предметом застольных шуток. У тебя дети, от тебя только что жена ушла. И я ненавижу тебя, мне, понимаешь, не до смеха.
Встаю и задергиваю занавески, чтобы никто не мог тебя ненароком увидеть.
Слышу, как ты чем-то грохочешь, но это проходит незамеченным – за столом живо обсуждают разницу между мужской и женской стерилизацией. Одни стоят за перевязывание фаллопиевых труб, а другие – за вазэктомию. Я вскользь замечаю, что предпочла бы второе, и все хохочут, но я не собиралась шутить, просто не могу сосредоточиться и постоянно прислушиваюсь к тому, что происходит на улице. А там странным образом тихо, и это меня нервирует еще больше. Я все жду, что ты выкинешь какой-нибудь дикий номер, тебя услышат, пойдут посмотреть, в чем дело, начнут смеяться или, того хуже, захотят помочь. И ты перестанешь быть моим личным секретным достоянием. Да, это странно, но только я одна знаю, что с тобой. И никому не хочу ничего объяснять.
Собираю десертные тарелочки, Каролина мне помогает, и мы уходим на кухню. Вообще вечер удался – всем весело, атмосфера замечательная, и Тристан, тихо прожаривающийся у камина, отлично дополняет картину.
Пользуясь случаем, Каролина в самых скабрезных подробностях описывает мне, что они вытворяют с ее новым приятелем. По идее я должна бы быть шокирована, именно этого она от меня и ждет, но я реагирую вяло, мои мысли не то чтобы далеко, но и не здесь. Через дорогу.
Наконец Каролина удаляется в туалет, и у меня есть возможность тихо улизнуть. Беру письмо, твой ключ, набрасываю пальто и выскальзываю за дверь.
Переходя через улицу, вижу, что ты в палисаднике. Сейчас около одиннадцати, ты сегодня что-то рано. О, ты оказывается, ужинаешь: вижу, как ты ешь прямо из бумажного пакета. Фастфуд не полезен, особенно в твоем возрасте.
Ты замечаешь меня и пристально на меня смотришь. По спине бегут противные мурашки, но это не от холода, во мне довольно много горячительного. Это от неловкости. Подхожу к столу.
– Привет.
Ты смотришь равнодушно, чтобы не сказать – пренебрежительно.
Никогда не видела тебя трезвым, в смысле вблизи. Впрочем, пьяным я тебя тоже вижу только на расстоянии. Когда мы общались вчера утром, ты был где-то между этих двух состояний. А сейчас двенадцатый час ночи, на улице плюс три, ты ешь какую-то дрянь из бумажного пакета, сидя перед домом в саду, и воздух вокруг тебя насыщен винными парами. Сомневаюсь, что ты в здравом уме.