Год под знаком гориллы
Шрифт:
Для подростков полуденный отдых — это время дня, когда можно играть и бродить, не боясь отстать и потеряться. Детенышам гориллы, как и человеческим детям, очень трудно сидеть неподвижно, особенно когда матери хотели бы отдохнуть и насладиться покоем. Жажда приключений овладевает малышами уже в трехмесячном возрасте, когда они еще едва ползают; матерям приходится вечно быть начеку, чтобы не выпускать их из поля зрения и неустанно охранять. По мере того как детеныши растут, им позволяется отходить все дальше, и к восьми месяцам они удаляются от матерей футов на двадцать. К годовалому возрасту они уже бродят по всей площади, занимаемой отдыхающей группой, играя в одиночку или друг с другом. Присущая гориллам сдержанность отражается даже в их играх. В общем молодые гориллы далеко не всегда расположены к забавам. Иногда проходило по нескольку дней подряд и я ни разу не видел игр, особенно когда облака низко нависали над горным перевалом и растительность была мокрой. Всего я наблюдал девяносто один случай игр; в них принимало участие сто пятьдесят шесть животных. За исключением пяти взрослых горилл, все игравшие были подростки и малыши. Живущие в природных условиях гориллы утрачивают потребность в играх годам к шести, хотя один раз я видел, как самка, мирно сидевшая на тропе вместе со своим маленьким детенышем, протянула руку и шлепнула по заду самца с черной спиной. В ответ он слегка ударил ее рукой по плечу и отбежал на несколько шагов. Минуты две спустя он промчался мимо нее и толкнул ее в плечо, но она игнорировала это заигрывание.
Мне всегда доставляло огромное удовольствие смотреть, как радостно и непринужденно резвятся малыши. В половине наблюдавшихся случаев детеныши играли в одиночку, совсем маленькие делали это вдвое чаще, чем подростки. Обычно такая игра заключается в том, что малыш качается на лиане, скользит вниз по стволу дерева или с бугорка или просто беззаботно размахивает руками и ногами. Один робкий детеныш положил себе на голову пучок листьев — верхушку лобелии и неподвижно сидел под этой зеленой шляпкой, похожий на темнолицего эльфа. Другой прилепил кусок мха себе на загривок и осторожно похаживал взад и вперед, явно гордясь таким украшением. Иногда обычно тихий детеныш, вдруг охваченный бездумной радостью жизни, начинал скакать, бросаться наземь, кататься и кувыркаться, как мохнатый мячик. Взрослые животные, хотя им и досаждала чрезмерная жизнерадостность малышей, относились к ней весьма терпимо. Например, один восьмимесячный детеныш бегал вокруг отдыхающего самца с серебристой спиной. Махнув рукой, он случайно стукнул самца по носу, но тот всего лишь отвернулся. После этого детеныш сбежал с холма, сделал курбет через плечо и растянулся на спине, болтая ногами, словно ехал на велосипеде, и размахивая руками над головой.
Играя вместе, малыши впервые вступают в общение друг с другом. Их любимое занятие — борьба. Катаясь клубком по земле, они машут руками и ногами, как ветряная мельница крыльями. Другая популярная игра — «делай что и я». Во время этой игры они лазают по деревьям, перебираются через упавшие стволы, спускаются по лианам, а бывает, что их маршрут пролегает по брюху отдыхающей самки. В другую игру играют на пеньках и в кустах. Один детеныш, захватив выгодную позицию, обороняет ее от другого, лягая нападающего в лицо, наступая ему на руки и сталкивая вниз. В этой игре дозволены все приемы. И все же ни разу никого не ушибли, и забава никогда не кончалась потасовкой. Играя с маленькими детенышами, подростки сдерживают свою силу. Например, был такой случай: подросток и малыш сидели на расстоянии четырех футов один от другого. Неожиданно подросток обернулся и протянул руки, чтобы схватить малыша, но тот бросился наутек. Подросток пустился за малышом, которому игра явно нравилась, потому что его рот был открыт в улыбке. Скоро подросток нагнал малыша и навалился на него. Вертясь, извиваясь и лягаясь, малыш помаленьку выбрался из-под подростка и схватил длинный стебель растения. За другой конец стебля ухватился подросток. Они тянули растение, каждый к себе, как канат, пока более сильный подросток не перетянул к себе малышку. Тогда они сели друг против друга и стали неторопливо бороться. К ним подскочил еще один подросток. Он мимоходом шлепнул борцов, и все трое унеслись прочь. Обычно вместе играют только два детеныша, но изредка в игре на короткий срок принимают участие трое или четверо. Я наблюдал, как три подростка отошли вместе от отдыхавшей группы. Один из них ухватился обеими руками за шерсть на заду идущего впереди, а его в свою очередь ухватил идущий сзади. После этого все трое гуськом, змейкой изгибаясь среди деревьев, помчались вниз по склону.
Если игра становится слишком буйной и грубой, детеныш дает это понять таким образом: он покорно сжимается в комок, подобрав под себя руки и ноги и подставив противнику широкую спину. Если в стычке между двумя самками одной слишком сильно достается, она принимает ту же позу покорности, и другая, более сильная самка сразу прекращает нападение. Эта поза покорности удивительно похожа на аналогичную позу в человеческом обществе, например, когда пленники, скорчившись на земле, просят пощады или когда подданные становятся на колени перед королем. В сущности, у людей это приняло теперь ритуальный характер и постепенно превратилось в жест приветствия. И низкий поклон жителя Востока, и кивок головы европейца, означающие приветствие, очевидно, основой своей имеют покорное припадание к земле, то есть знак отсутствия агрессивных намерений.
Когда малыши не заняты игрой, они сидят около своих матерей, чаще немного позади них. Таким образом, малыш может, протянув руки, сразу уцепиться за длинные волосы на материнской спине и быть поднятым на ее плечи, если мать надумает куда-нибудь перейти. Подростки любят бродить вокруг отдыхающей группы, закусить стеблем подмаренника, взобраться на дерево и оглядеть лес. Они влезают на деревья в два раза чаще, чем самки и малыши, и в четыре раза чаще, чем самцы с серебристой спиной, которые, видимо, избегают это делать, хотя и прекрасно умеют лазить. Когда гориллы бодрствуют, они проводят от 80 до 90 % времени на земле, а уж если решат влезть на дерево, то проделывают это неторопливо. Они взбираются по стволу с ловкостью десятилетнего мальчика, хватаясь за ветку, опираясь на что-нибудь ногой и одновременно подтягиваясь на другой руке. Иногда, сомневаясь в надежности опоры, обезьяна сперва пробует ее, дергает ветку и после этого переносит на нее всю тяжесть тела. Гориллы не слишком-то проворны и часто ошибаются в своих расчетах на крепость ветки. Я не раз видел, как ломались сучья и животные избегали падения, лишь крепко уцепившись за что-нибудь рукой. Когда-то, в далеком прошлом, гориллы, вероятно, жили на деревьях, но теперь эти громадные животные, с обвислыми животами, среди ветвей выглядят нелепо. С деревьев они слезают ногами вниз, лицом к стволу. Если веток нет, горилла просто скользит вниз, перехватывая ствол руками и притормаживая подошвами ног.
День и ночь гориллы находятся между собой в постоянном и очень тесном общении. Не мудрено, что иной раз нервы разыгрываются и вспыхивают ссоры, обычно по самым пустяковым причинам. Как правило, ссоры затевают между собой самки, а самец с серебристой спиной сидит и с невозмутимым видом слушает их раздраженный лай. Самки лают хрипло и отрывисто, как собаки. Иногда перебранки превращаются в общую свалку; самки злобно и хрипло визжат друг на друга, дерутся и кусаются. Некоторое время самец терпит этот шум, потом встает и с решительным видом направляется к самкам, издавая при этом отрывистое рычание. Визги моментально утихают. Какой бы яростной ни казалась ссора, я ни разу не видел, чтобы животные наносили друг другу повреждения; они обычно сдерживаются, кусают друг друга почти всегда притворно; в моем присутствии не случилось ни одной серьезной драки.
Вот описание типичной ссоры, взятое из моих полевых заметок: «Одна самка неторопливо проходит мимо другой, сидящей у тропы. Сидящая по непонятной мне причине ударяет по спине идущую мимо самку. Та оборачивается и, разинув пасть, кидается на ударившую, которая сразу съеживается, поджав под себя руки и ноги, но подняв голову и громко визжа. Зубы ее оскалены. После этого обе самки схватываются врукопашную и притворно кусают друг друга за плечи. Пока эти две дерутся, подбегают еще две самки и тоже ввязываются в драку. Теперь все четверо визжат, хватают друг друга, бегают с оскаленными зубами. Остальная группа наблюдает за ссорой. Только самец с серебристой спиной, который сидит футах в пяти от дерущихся, даже не поворачивает к ним головы. Через пятнадцать — двадцать минут три самки перестают драться и отходят в сторону. Только одна остается на поле битвы и сидит, испуская короткие вопли. Вдруг она бросается вслед за одной из уходящих самок и ударяет ее по задней ноге; та, обиженная, оборачивается и с визгом переходит в наступление. Первая самка отступает и нечаянно толкает самца с серебристой спиной. Он раздраженно рычит. Самки сходятся, опять короткая схватка; к ним бежит третья — тоже подраться. Наконец они расходятся в разные стороны».
Полуденный отдых занимает от одного до трех часов. Иногда, непонятно почему, вожак группы вдруг решает перейти на несколько сот футов, после чего опять ложится и продолжает прерванный сон. Разумеется, все остальные члены группы следуют за ним — ведь это он своими поступками определяет основной распорядок дня: где и когда отдыхать, куда и как далеко идти. Вожак управляет поведением группы при помощи простых жестов и звуков. Например, когда он вдруг встает и почти не сгибая колен идет в каком-то направлении, группа знает не только, что он решил уйти, но и в какую сторону он направляется. Тогда самки и малыши собираются вокруг него, готовые повиноваться его приказанию. Случается, что вожак стоит неподвижно, расставив ноги, глядя прямо вперед. И опять-таки все понимают, что эта поза возвещает о его намерении немедленно куда-то двинуться. Животные часто разбредаются и не видят друг друга в густой растительности. Тогда самец, а иногда и какая-нибудь самка, издает очень характерный, совсем особенный крик; услышав его, группа настораживается и перестает разбредаться. Крик этот состоит из нескольких низкого тона отрывистых звуков: «у-у-у». Когда группа совсем разбредалась по сторонам, мне приходилось слышать любопытный зов — быстрое, звонкое «хо-хо-хо» или «бу-бу-бу», звучащее то глуше, то отчетливее. Оба эти звука, очевидно, означают: «Я здесь!»
Быстрота реакции горилл зависит от поведения вожака. Если он уходит легкими, мелкими шажками, торопиться явно не к чему. Если он бежит, значит, опасность где-то близко, и все кидаются вслед за ним. В минуту опасности любой член группы может на время стать вожаком. Один раз меня заметил подросток и с пронзительным, испуганным визгом ринулся вниз, под откос. Вся группа устремилась вслед за подростком, хотя животные и не знали, в чем состояла опасность. Это была типичная паническая реакция, какая возникает в переполненном кинотеатре или в ресторане, если кто-нибудь крикнет «пожар!».
Как только группа начинает выходить из зоны отдыха, малыши бегут к своим матерям и карабкаются на них; иногда мать уходит, прежде чем ее потомок успел до нее добежать. Тогда малыш издает отчаянный вопль, в котором слышатся нотки раздражения. Бывает, что самка замедляет шаг и ждет не оборачиваясь, пока детеныш не влезет по ноге и крупу ей на спину. Иногда она продолжает двигаться вперед, преспокойно игнорируя бегущего за ней малыша. Конечно, если грозит какая-нибудь опасность, матери бросаются к своим детенышам и подхватывают их. Однажды, когда я неожиданно столкнулся с группой IV, Большой Папаша схватил подростка поперек туловища и, держа его у бедра, унес в безопасное место.