Год под знаком гориллы
Шрифт:
Я ни разу не видел, чтобы живущие на воле гориллы ели иную пищу, кроме растительной, — птичьи гнезда, насекомых, мышей или каких-нибудь других мелких животных, хотя им не раз представлялась возможность это сделать. Однажды группа прошла мимо мертвого дукера и не прикоснулась к его свежему трупу; другой раз горилла устроилась на ночлег прямо под гнездом оливкового голубя и не тронула ни одного яйца. Однако в неволе они охотно едят мясо, а пара горилл, живущая в зоопарке города Колумбус, любит, чтобы им каждый день давали на обед большой кусок вареной говядины. Многие наблюдатели видели, как, в отличие от горилл, живущие на свободе павианы ловят и поедают детенышей антилоп; Джейн Гудолл видела, как в Танганьике шимпанзе убивают и пожирают маленьких обезьян (Когда я просматривал правительственные архивы в городе Кигома в Танганьике, мне встретилась следующая запись, говорящая о том, что шимпанзе не чуждаются плотоядности. В марте 1957 года приблизительно в пяти милях от города по тропинке шла женщина и несла на спине ребенка. Отчет судебного следствия приводит показания женщины о том, что произошло: «И тут из кустов вдруг вышел шимпанзе. Мы были в кустарнике, а деревня была далеко. В это время я связывала „куни“ (хворост). Я пустилась бежать,
Оставив место ночлега, группа VII разбрелась по сторонам, каждое животное кормилось молча, сосредоточенно запихивая пучок зелени в рот одной рукой, в то время как другая рука уже протягивалась за новой порцией. Для гориллы типично, что она сидит и тянется за едой во все стороны вокруг себя, потом встает, переходит на несколько шагов и снова садится. Раздавался только треск ломаемых ветвей, чавканье и изредка отрыжка. Малыши держались около своих матерей и, глядя на них, вероятно, учились разбирать, что пригодно в пищу, а что нет. Таким образом, привычки к определенной еде передаются из поколения в поколение, являясь примитивной формой культуры. Один раз я видел, как детеныш взял из рук матери частично обглоданную ветку вернонии и выгрыз остатки сердцевины. А другой раз малыш оттянул книзу губу матери, вытащил у нее изо рта кусочек подмаренника и съел его. Иногда малыши откусывают кусочки от растений, которые взрослыми не употребляются в пищу. Один крошечный детеныш запихал себе в рот кусок лишайника, но тут же его выплюнул, а другой начал жевать черешок листа хагении (взрослые обезьяны хагении не едят), и мать отняла у него лист. И все-таки за все долгие часы наблюдений я ни разу не заметил, чтобы мать сама давала своему детенышу еду, как это утверждает Кортландт, специалист по поведению животных, отметивший, что самки шимпанзе в природных условиях дают куски пао-пао своим детенышам.
Малышам нужно еще научиться как следует есть некоторую пищу. Например, на листе подмаренника есть три ряда маленьких крючков; они легко пристают к шерсти и царапают кожу. Взрослые животные осторожно обращаются с этим растением, как свидетельствует одна из моих записей, сделанных в лесу:
«Сидящая самка тянется вперед и правой рукой нагибает к себе стебель сенецио трихоптеригус, а левой рукой вытаскивает из земли плеть подмаренника. Внимательно осмотрев его, она губами удаляет несколько сухих листьев. Потом отрывает сухие стебельки, зажимая их между большим и указательным пальцами, пользуясь то одной, то другой рукой. Наконец она несколько раз запихивает подмаренник в полуоткрытый рот, одновременно крутя растение в руке, Таким образом у нее получается тугой сверток зелени, в котором все листья плотно прилегают один к другому. Все это засовывается в рот и пережевывается. Маленькие детеныши еще не умеют делать такой сверток и старательно суют в рот просто длинные стебли».
По мере того как поднимается солнце, животные едят все медленнее, постепенно превращаясь в пресыщенных гурманов. Они бродят то срывая лист, то отдирая кусочек коры. Следующая запись из моего отчета дает представление о поведении самца с черной спиной — Младшего (из группы IV) во время получасовой кормежки:
Всего в тридцати футах от меня спокойно сидит Младший — самец с черной спиной из группы IV
«Младший сидит и внимательно вглядывается в растительность, протягивает руку, сгибает стебель сенецио трихоптеригус. Потом тянется еще дальше и одним быстрым движением срывает головку хелихризума. Засунув в рот покрытую листочками мясистую головку, он оглядывается, замечает еще два таких же растения и также их съедает. Затем выдергивает из земли дикий сельдерей вместе с корнем, быстро дергая головой то в стороны, то назад, раскусывает стебель и выгрызает сердцевину. Ненадолго выглянуло солнце, Младший разваливается на спине. Вскоре солнце прячется за облака, Младший перекатывается на бок, держась правой рукой за правую ступню. Полежав неподвижно минут десять, он садится, тянется в сторону кардууса афромонтануса, скользит рукой вверх, собирает таким образом букет листьев и засовывает их черенками вперед себе в рот. За этим следует верхушка бодяка, целиком, с колючками, и еще один хелих-ризум. Младший встает, проходит футов десять и возвращается на старое место, неся в одной руке бодяк, в другой — хелихризум. Съев эти растения, он сидит сгорбившись минут пятнадцать. Остальные члены группы кормятся поодаль, на небольшом возвышении. Младший вдруг встает и направляется к ним, по дороге обрывая и поедая хелихризум. Какая-то горилла вырвала гигантскую сенецио. Младший останавливается и обрывает покрытую листьями верхушку. Он зубами отделяет от стебля несъедобные части, пока у него в руке не остается лишь кусок сердцевины в два дюйма длиной, которую он и съедает. За этим следует плеть подмаренника, а перед тем, как Младший скрылся в зарослях, — хелихризум».
По утрам гориллам требуется два часа, чтобы полностью насытиться; каждое животное настолько поглощено набиванием своего желудка, что ни на что другое не обращает внимания. Обезьяны разбредаются по площади в пятьдесят квадратных ярдов и зачастую не видят друг друга сквозь густой кустарник. Однако они передвигаются с места на место настолько медленно, что шансы отстать от группы
В промежутке между поздним утром и серединой дня — время сиесты. Члены группы являют собой картину полнейшего довольства, лежа вокруг самца с серебристой спиной. Это особенно заметно, если теплые лучи солнца греют их тела. Одни гориллы перекатываются по земле, переворачиваясь то на спину, то на брюхо, то на бок, небрежно разбросав руки и ноги; другие сидят, привалившись к стволам деревьев. Если бы у этих обезьян была религия, не сомневаюсь, что они были бы солнцепоклонниками.
Изредка гориллы устраивают гнезда для полуденного отдыха. Эти гнезда ничем не отличаются от тех, которые устраиваются для ночлега, лишь сильно примятая растительность, использованная для устройства ночного гнезда, свидетельствует о том, что в нем долго спали. 14 декабря один из подростков группы VII устроил себе такое гнездо на дереве гиперикум, в футах двадцати над землей. Обезьяна встала в развилке сучьев и одной рукой начала ломать и тянуть к себе небольшие гибкие ветки и засовывать их себе под ноги. Сломав таким образом около десятка веток, она соорудила основной настил гнезда и стала уминать его руками и ногами. Потом вытащила все ветви, торчавшие из настила, обломала их и запихнула по краям гнезда. Наконец, она обломала несколько совсем маленьких веточек, которые высовывались за пределы гнезда. На все это потребовалось пять минут.
По существу, самцы с серебристой спиной, вожаки групп, — настоящие диктаторы, которые благодаря своей величине и занимаемому положению всегда могут настоять на своем. Но они отличаются добротой и терпимостью; это особенно хорошо видно в часы отдыха животных. Заметно, что самки и малыши искренне привязаны к своему вожаку, но не потому, что он верховодит, а потому, что им приятно быть вместе с ним. Иной раз самка головой прижмется к его серебристой пояснице или тяжело привалится к боку. Иной раз по пяти малышей собираются вокруг самца, сидят у него на ногах и на коленях, лезут ему на спину и вообще всячески ему досаждают. Самец не обращает на них ни малейшего внимания, разве только тогда, когда они чересчур разойдутся. В таких случаях бывает достаточно одного взгляда, чтобы озорники образумились.
Сон, полудрема или просто сидение не единственные занятия горилл во время полуденного отдыха. Иногда животные утром занимаются приведением себя в порядок — чешутся и чистятся. Обычно обезьяна начинает с того, что просто перебирает пальцами свою шерсть примерно так, как человек ищет у себя в голове. Если что-то попадается, обезьяна это удаляет и иногда съедает. Бывает, что горилла чистится очень старательно: она неторопливо разбирает по волоску шерсть на предплечье или другой части тела, обнажает участок кожи, внимательно его разглядывает, нет ли там шелушения или паразитов. Самки чистятся и прихорашиваются в два раза чаще, чем самцы, а подростки еще чаще, чем самки. Я так и не узнал, почему это происходит, но мне просто не верится, что подростки горилл в большей мере, чем самки, стремятся соблюдать опрятность. Малыши чистятся совсем редко, вероятно потому, что за них это делают их матери. Когда детеныш совсем еще маленький, мать укладывает его у себя на коленях или перегибает через руку и принимается старательно чистить, перебирая волосок за волоском. В эти минуты губы у самки плотно стиснуты, глазами она неотрывно следит за быстрыми движениями собственных пальцев с расстояния дюймов шести, будто она очень близорука. Она обращает особое внимание на чистоту области заднего прохода; у малышей это место отмечено растущим там пучком белых волос, похожих на кусочек ваты. Малышам не нравится, когда их переворачивают на живот и обследуют их задик. Они крутятся, выворачиваются и лягаются, но мать совершенно спокойно продолжает свое занятие. Детеныша гориллы никогда не шлепают в наказание.
По мере того как потомство растет, матери чистят их все более и более небрежно. Например, двухлеток сидит около матери, она привлекает его к себе, обнимает, ласково трется носом о его плечо, потом принимается расчесывать шерсть на его руке. Детеныш тянется к ней и обнимает за шею.
Не раз утверждалось, что взаимная помощь при обыскивании волосяного покрова укрепляет и поддерживает общение и связь между членами стада низших или человекообразных обезьян. Однако гориллы своим поведением то и дело опровергают скороспелые обобщения, которые делаются относительно приматов. Если действительно взаимное наведение туалета укрепляет общественные связи между гориллами, можно было бы ожидать, что взрослые животные будут этим постоянно заниматься, как например делают это павианы. Тем не менее я ни разу не видел, чтобы самка чистила самца с серебристой спиной, а такое занятие между двумя самками я наблюдал всего пять раз. Например, как-то две самки сидели рядом; одна из них протянула руку, постучала другую по плечу тыльной стороной руки, поднялась и выставила свой зад к лицу сидящей самки. Та привела в порядок то место, на которое ей было указано. Итак, взаимный туалет между взрослыми гориллами производится только по необходимости, главным образом на крупе, спине и других частях тела, куда самому животному трудно дотянуться.
Подростки, видимо, прибегают к помощи в наведении туалета для того, чтобы привлечь к себе внимание самки. С точки зрения их положения в сообществе, для них наступает трудный период: они слишком молоды, чтобы существовать как полноправные члены группы, но уже слишком взрослы, чтобы наслаждаться привилегиями, которыми пользуются малыши. В общем у них такое же положение, как у подростков в нашем, человеческом обществе. Иногда подросток подходит к самке, надо полагать к своей матери, и начинает чистить ее маленького детеныша; этим он достигает желаемого общения. Когда в редких случаях самка не хочет, чтобы около нее вертелся подросток, она огрызается на него или даже дает ему шлепка. Иногда подросток осторожно берет малыша из материнских рук и проносит его на небольшое расстояние. Но если малыш начинает выворачиваться у него из рук и вообще как-то выражает свое неудовольствие, мать немедленно отбирает его.