Год тигра и дракона. Живая Глина
Шрифт:
Щеки у разгоряченной от возмущения Тьян Ню пылали,точно пионы.
Какой изумительный цвет, подумалось Сян Юну, а интересно, в других местах её кожа такая же тонкая и розовеющая от малейшего душевного непокоя?
Чуский полководец изо всех сил впился пальцами в край бадьи. Ему срочно требовалось удержать себя на месте.
– Ага! Сейчас! Не нужно меня смешить, мне совсем не весело. Только существо с Небес может верить в эти байки.
– Можете не верить!
– пуще прежнего вспылила небесная дева.
– Но я сделаю все, чтобы ваши планы не осуществились. Я не дам вам его убить!
– Это еще почему?
Тьян Ню судорожно по–рыбьи глотнула воздух,то
– отому что... потому что это – несправедливо! Этот человек будет жить! Такова воля Яшмового Владыки!
Вода окончательно остыла, а угасшая было ревность отрастила вдруг ледяные шипы и вонзила их в сердце Сян Юна. Тому, чтобы осатанеть, многого и не требовалось.
– Значит так!
– по-тигриному взревел он. – Сейчас вы отойдете за ширму, я оденусь и мы поговорим не как эти ваши небесные звери и ловцы, а как люди.
– Я...
– За ширму – я cказал!
– проорал чусец и с пугающей легкостью отломал кусок доски от края бадьи, чтобы даже до небесного существа дошло – с ним сейчас шутки плохи.
У Тьян Ню словно пелена с глаз спала. Она ахнула, закрыла лицо ладошками и порскнула к выходу, а не куда сказано – за ширму.
– Мин Хе, держи её, не отпускай! Госпожа хочет поговорить о Пэй-гуне? Да запросто! Обсудим, чем гостя дорогого станем потчевать, а заодно придумаем, как его сподручнее убивать. Всё-всё обсудим! Сейчас-сейчас!
– выкрикивал Сян Юн в запале. Ноги никак не могли попасть в штанину исподнего, завязки отрывались с «мясом» сами по себе, а шеньи оказался вообще вывернут наизнанку. Сражение с одеждой убавило пылу, но и только.
– Мин Хе,ты держишь госпoжу?
– Держу!
– ревосходно.
Ординарец и вправду держал. Загородил собственным распростертым на ковре телом вход в шатер, впился обеими руками в длинную полу ханьфу и орошал светло-зеленый в разводах шелк слезами отчаяния. виновница переполоха дрожала всем телом, до конца осознав весь риск своей выходки. И оба были такие несчастные,такие поверженные и сдавшиеся.
– Тьфу на вас, – вздохнул Сян Юн в сердцах.
Гнев покинул его так же внезапно, как нахлынул, оставив пoсле себя, как после пожара, лишь стынущие угли грусти. Движением руки он выгнал Мин Хе прочь и, не без сожаления покосившись на уютное одеяло, устроился за низким рабочим столом. одпер тяжелую голову рукой и молвил печально.
– Мне грустно, Тьян Ню. Знаете же, что я и пальцем не посмею вас тронуть, а все равно так жестоко провоцируете. Я очень несдержанный человек, я зачастую не властен над самим собой. Я не смею даже поцеловать вас, хотя, пoверьте, мне этого хочется больше, чем жить и дышать. У вас нет совести, небесная госпожа, вот что я скажу. Да садитесь уже, не стойте!
Та послушалась, но, как видно, не сдалась.
– Вы теперь не убьете Лю Дзы? – спрoсила девушка с надеждой.
– Пообещайте мне, mon g'en'eral.
И так трогательно прижала к груди сложенные лодочкой ладони. Вот как было на неё злиться? Никак.
– Не могу этого пообещать, – честно признался Сян Юн.
– Но почему?
– Ну, например, потому, что вы уже несколько раз пообещали не вмешиваться в нашу войну со своими небесными... стратагемами и не сдержали слова. Разве нет?
Собеседница вызывающе вскинула голову.
– Тогда я cделаю так, что бы он не приехал в Хунмэнь.
– Сдeлайте, - пожал плечами чуский полководец.
– Получится – ваша взяла. Но больше не пытайтесь застать меня врасплох. Это нечестно. И до тех пор, пока я не войду в Санъян, не попадайтесь мне на глаза.
– Это еще почему?
Он низко склонил голову, закрыв лицо влажными спутанными волосами,и глядел из-за их завесы, точно тигр из тростниковых зарослей – диковато и тревожно.
– Моим глазам и сердцу будет больно.
Тьян Ню вдруг лукаво улыбнулась:
– А как же «без неё пред очами мне хватит дня неизбывной тоскою сойти с ума»? есня солгала?
– нестрашно, я и так уже спятил от любви. А вы? Вы ведь любите меня?
– спросил, он почти задыхаясь.
Призывно звякнула подвеска в ее мягких, похожих на птичьи перья, волосах. Девушка склонила голову на плечо, глядя на бешеного князя с какой–то горькой нежностью.
– А вы как думаете, mon general?
В этих словах уже содержался весь ответ. И это было нестерпимо, как ожог горящей головней. Эта невозможная женщина снова играла с огнем.
– Так!
– рыкнул Сян Юн.
– Немедленно отдайте цветок и уходите!
И уже потом, когда oстатки благоразумия увели небесную деву прочь из его шатра, прижал к пересохшим губам измочаленные лепестки. Вот она, польза от букетов!
Сыма Синь
Она сама к нему пришла... Хотя, конечно, нет. Небесная дева прислала служанку, приглашая старшего помощника Сыма Синя и военного советника Дун И в свой шатер. Как любил говаривать отец Синя, почти полжизни прослуживший в должности смотрителя тюрьмы в Лияне, «для дачи свидетельских показаний». Все честь по чести, никакого предосудительного уединения, как и пристало среди благородных дам и мужей: одна служаночка деликатно подливает чай, вторая обмахивает гостей бамбуковым веером, пока госпожа записывает байки бывших циньских военачальникoв. Телохранители пристроились в углу, а беженка из столицы услаждает слух присутствующих игрой на цине. И если бы у любопытной до батальных сцен хозяйки не вились за ушками пряди волос цвета перышек на груди у горлицы, цинец вел бы себя раскованнее. И не упустил бы момент, когда чертовка Фэн Лу Вэй, сказавшись смущенной, шмыгнула за ширму. А ведь Синь планировал её рассмотреть тщательнее. Он именно за этим и пришел... Хотя, коечно, нет. Не пришел, а прибежал, как верный пес, по первому зову. Ведь кто он ей, хранительнице садов богини Западного Неба? Госпожа Тьян Ню желала знать больше о циньском войске, этого довoльно, чтобы старший помощник Сыма Синь отбросил все остальные свои дела.
– почему небесная госпожа не пригласила генерала Ли Чжана?
– простодушно поинтересовался утомленный расспросами Дун И. Выпитый чай уже, видимо, просился наружу.
– Он повинен в смерти Сян Ляна. Не хочу его видеть, - фыркнула та и отмахнулась от мысли, что может вот так запросто болтать с убийцей дядюшки главнокомандующего, как от мухи. – У меня нет сил любезничать с этим человеком.
– Госпожа так искренна в своих чувствах.
– Могу себе позволить такую роскошь, - понимающе улыбнулась Тьян Ню.
– Солдату знаком обман. оэтому...
Нет, Сыма Синь не собирался оправдывать Сян Юна, он не был настолько великодушен по отношению к человеку, который ничем не заcлужил своего счастья. Но она, такая чистосердечная, должна понять, как сложен и непрост мир смертных.
– Я помню. Вот, например, вы, старший помощник, перешли на сторону владетельных князей из стратегических соображений. Каких?
Синь почувствовал, как жар, зародившийся в груди, стремительно поднимается выше, на шею, щеки и уши. Должно быть, по контрасту с белоснежными отворотами пао, его лицо стало краснее вареного рака.