Год выкупа
Шрифт:
— Разве что позже. А вот закурить я не прочь.
Дождавшись, когда Хелен сядет у камина, он занял соседнее кресло. Наверное, в нем любил отдыхать Стив Тамберли.
Между хозяйкой и гостем подрагивало синее пламя.
— За время службы в Патруле я несколько раз сталкивался с подобными случаями, — осторожно начал он. — И пришел к выводу, что в начале расследования надо как можно больше узнать о пропавшем. Приходится беседовать с теми, кто ему близок. Или ей. Вот почему я сюда приехал заблаговременно, надеясь, что мы успеем познакомиться. Вскоре к нам присоединится агент, побывавший на месте происшествия, и расскажет, что ему удалось узнать. Надеюсь, вы не будете против.
— О нет. — Глубоко вздохнув, она сказала: — Но попрошу мне кое-что объяснить. Я постоянно в этом путаюсь, даже когда думаю на темпоральном. Мой отец преподавал физику, и
Дело тут не в логике, которой эта женщина научилась у отца, подумал Эверард. Если бы не сильнейшее потрясение, Хелен не задала бы такого вопроса. Все-таки она обучалась в Академии Патруля, а та находится в олигоцене, то есть задолго до того, как началась история человечества, которое создало это учебное заведение.
Но у Эверарда и в мыслях не было осуждать миссис Тамберли. Напротив, ему глубоко импонировали ее смелость и хладнокровие. Если уж на то пошло, в своей деятельности она никогда не сталкивалась с парадоксами и опасностями изменчивого времени. Не имел с ними дела и муж, он ведь обычный наблюдатель, хоть и живущий под чужими именами. Не имел — до момента своего исчезновения.
— Вы же знаете, что это запрещено, — постарался смягчить тон Эверард. — Случайная петля может с легкостью превратиться в темпоральный вихрь. И если наша попытка окажется бесплодной, это будет самым меньшим из вероятных зол. Отчеты и воспоминания расскажут лишь о том, чего никогда не происходило. Подумайте, как то, что мы называем предзнанием, может сказаться на наших дальнейших действиях. Нет, свою работу патрульный должен выполнить от начала и до конца, при условии тщательнейшего соблюдения причинно-следственных связей. Только в этом случае его удачи или неудачи окажутся реальными. Потому что реальность — понятие условное. Это как рисунок волн на поверхности моря. Когда волны вероятности — волны фундаментального квантового хаоса — меняют свой ритм, моментально исчезают и рябь, и пена, и завихрения, трансформируясь в нечто иное. Еще в двадцатом веке об этом смутно догадывались физики. Но только с открытием путешествий во времени этот факт прочно врос в быт человечества. Проникнув в прошлое, вы его превращаете в свое настоящее. Ваша свобода воли никуда не девается, и вы не загоняете свои поступки в какие-то жесткие рамки, а потому неизбежно влияете на происходящее. Как правило, результаты этих воздействий незначительны. Пространственно-временной континуум можно сравнить с сетью, сплетенной из тугих резиновых лент; как только прекратится воздействие на сеть какой-либо внешней силы, моментально восстановится первоначальная конфигурация. Ведь на самом деле вы являетесь частью этого прошлого. Но то в обычных обстоятельствах. Человек, который путешествовал с Писарро и представлялся как брат Танаквил, существовал на самом деле. Это «всегда» было правдой, и тот факт, что он родился в другом столетии, гораздо позже, — всего лишь несущественная деталь. Мелкие анахронизмы погоды не делают. Если их и замечают, то все равно вскоре забывают. Останутся ли в ткани пространственно-временного континуума какие-то малозначительные напряжения после них — это, как говорится, вопрос сугубо философский. Однако некоторые поступки заканчиваются не так безобидно. Что, если найдется безумец, который проберется в пятый век и вооружит пулеметами Аттилу и его гуннов? Подобные деяния столь заметны, что защищать от них человечество не составляет труда. Но возможны куда более хитрые вмешательства. В тысяча девятьсот семнадцатом году большевистская революция была на грани краха, ее спасли только энергия и гений Ленина. Предположим, вы побываете в девятнадцатом веке и проведете совершенно незаметную, бескровную операцию — попросту не допустите, чтобы будущие родители Ленина познакомились друг с другом. По какому бы пути ни пошла Российская империя, она уж точно не станет Советским Союзом. И последствия вашего вмешательства будут сильнейшим образом сказываться на всей дальнейшей истории. Пока вы в прошлом, на вас они не повлияют, но, вернувшись в будущее, вы увидите совершенно другой мир — мир, в котором вы сами, возможно, даже не родились. Вы будете существовать,
Когда была построена первая машина времени, появились данеллиане. Эти сверхлюди из далекого будущего установили правила хронодвижения, а следить за их соблюдением поручили Патрулю Времени. Как и любая другая полиция, мы оказываем помощь главным образом тем, на чьей стороне закон. Стараемся вытаскивать их из серьезных переделок, иногда позволяем себе посильную благотворительность в отношении жертв истории. Но самая главная наша задача — защищать и сохранять саму историю. Которая в конечном итоге приведет к появлению славных данеллиан.
— Ох, простите, — сказала Хелен. — Такие дурацкие вопросы задаю. Просто я сама не своя от страха за Стивена, ведь он обещал вернуться через три дня. Для него — шесть лет, для меня — трое суток. Ему был нужен этот срок, чтобы вновь освоиться в здешнем интервале. Он хотел инкогнито побродить по Лондону, снова привыкнуть к викторианским нравам, чтобы не совершить по рассеянности какой-нибудь ошибки, не удивить слуг или наших здешних друзей… Уже неделя прошла! — На ее глазах выступили слезы. — Не обращайте внимания на мою болтовню.
— Ну что вы! — Эверард вынул трубку и кисет. Ему передалось волнение этой женщины, и он хотел немного успокоиться. — Я, завзятый холостяк, могу только позавидовать вашему браку. Но давайте приступим к делу, так будет лучше. Вы родились в Англии и в этом веке, я прав?
Она кивнула.
— Я родилась в Кембридже в тысяча восемьсот пятьдесят шестом. Осиротела в семнадцать лет, но унаследовала скромные средства, которые позволили мне получить классическое образование. Скорее всего, из меня бы вышел обыкновенный синий чулок, не получи я предложение служить в Патруле. В Академии я познакомилась со Стивеном… Он родился позже на целый век, но, к счастью, в нашей организации это никакой роли не играет. Оказалось, что у нас много общего. Закончив обучение, мы поженились. Стивен даже мысли не допускал, что мне понравится его эпоха. — Она поморщилась. — И оказался прав: я там побывала и мне не понравилось. Ну а ему, напротив, здесь и сейчас хорошо. По легенде, он американец, сотрудник торговой компании, занимается импортом… Я тоже работаю, иногда в присутственном месте, иногда на дому. Женщина, интересующаяся наукой, здесь пока явление редкое, но не сказать что уж вовсе из ряда вон. Мария Склодовская — мадам Кюри — поступит в Сорбонну всего через несколько лет.
— Люди в этой эпохе хороши уже тем, что не имеют привычки лезть в чужие дела. — Беседуя, Эверард набивал трубку из эрики. — Э-э… смею предположить, что вы со Стивеном очень многое делаете вместе, а это пока не в порядке вещей для супружеских пар.
— Вы совершенно правы, — подтвердила она, и собеседника тронула ее горячность. — Даже в отпуск ездим вместе, и не только в этом интервале. Обожаем древнюю Японию, побывали там уже несколько раз.
Эверард кивнул. Древняя Япония, с ее малочисленным и почти сплошь невежественным населением, находилась на отшибе цивилизации, и Патруль не усматривает риска в том, чтобы иногда пускать туда заядлых туристов.
— Мы осваивали тамошние ремесла, в частности гончарство. Вот эта пепельница, что возле вас, — работа Стива… — Хозяйка умолкла.
Эверард не дал паузе затянуться:
— А ваша область — Древняя Греция?
Патрульный, встречавший его на базе, не знал точно, чем занимается Хелен Тамберли.
— Колонии на ионическом побережье, преимущественно седьмой и шестой века до нашей эры. — Она тяжело вздохнула. — Но вот же ирония судьбы — женщинам нордического типа, таким как я, туда путь заказан. — Она пыталась шутить. — Но как я уже сказала, мы с мужем повидали немало других красивых мест.
«Тщательно огороженных, чутко охраняемых…»
— Так что мне грех жаловаться.
«Стоицизм дает трещину».
— Если Стивен вернется… Если вам удастся спасти моего мужа, как считаете, можно будет его уговорить, чтобы осел наконец? Чтобы занимался наукой здесь, как это делаю я?
В наступившей тишине громко чиркнула спичка. Эверард выпустил дым колечками и погладил пальцем шероховатую поверхность трубки.
— Не стоит на это рассчитывать, — честно ответил он. — Хорошие полевые историки — штучный товар… Как, впрочем, и просто хорошие специалисты. Похоже, вы не в курсе, что у нас острейшая нехватка квалифицированных кадров. Такие домоседы, как вы, дают возможность работать таким кочевникам, как он. И как я. И обычно мы возвращаемся домой целыми и невредимыми.