Годы оккупации
Шрифт:
Эта встреча потрясла меня; я словно заглянул в окно, через которое стала видна вся бездна пережитых ими лишений. «Число пострадавших не имеет значения» — вот еще одно высказывание, которым я понапрасну подставил себя под удар критики. Но она справедлива даже в психологическом плане, поскольку только вид отдельного человека, нашего ближнего, способен дать нам понятие о всемирном страдании. В богословском плане она означает, что отдельная личность может взять на себя страдание миллионов, стать равновесной ему, преобразить его, придать ему смысл. Это образует барьер, потайную камеру-одиночку посреди статистического, бескачественного, плебисцитарного, пропагандистского мира с пошлой моралью, в котором люди боятся слова «жертва». Но и в наши дни чудовищная сумма страданий обретет смысл только при условии, если мы увидим, что были люди, которые из области чисел перешли в область значения. Только это и может возвысить над катастрофой и вывести ее за пределы пустого круговращения, из того водоворота, в который втягиваются все новые толпы мстителей.
Как сообщают русские, они обнаружили в Берлине трупы д-ра Геббельса и его семьи, которые умерли, приняв яд.
Я снова размышлял над отдельными этапами этого знакомства. Оно началось со шпандауского диссонанса и закончилось шесть недель тому назад, когда он запретил упоминать обо мне в прессе в связи с моим днем рождения.
Франке, погибший
24
Шпандау — город и крепость в округе Потсдам.
25
Ульрих фон Гуттен (1488–1523) — выдающийся публицист эпохи гуманизма.
Потом мы иногда тоже посещали собрания обеих партий в «Шпортпаласте», которые протекали очень похоже как по технике, так и по господствующему настроению семейственности, напоминая большие палаточные лагеря, в которых народ братается под звуки маршей. Новинкой было также появление фанатически настроенных женщин.
«Этот перехватит у них революцию» — примерно так можно выразить настроение, с которым я слушал д-ра Геббельса в Шпандау. Возможно, как оратор он никогда больше не достигал таких высот, как в тот раз — я говорю не про мастерство, а про силу непосредственного воздействия. Один из секретов этих людей состоял в том простом факте, что у них было больше живой хватки. «У правительства не хватает духу меня расстрелять, однако в этом вопросе между нами нет взаимности». Кажется, это было сказано где-то в Южной Америке. Они столкнулись с республикой, в которой имелись либералы, но почти не было республиканцев, за исключением отдельных личностей вроде Отто Брауна, [26] который тщетно призывал произвести целительное кровопускание. Само по себе положение складывалось не так уж безнадежно для правительства, будь оно только порешительнее. Как-никак две экстремистские массовые партии все же лучше, чем только одна. Однажды их колонны сошлись друг против друга на площади Александерплац. И я увидел, в чем, кстати, нисколько не сомневался, как нескольких полицейских сотен хватило, чтобы их развести и управиться с обеими сторонами. Если ты крепко держишь ружье, то можешь погибнуть в бою, но если отдашь его, послушавшись болтунов, то будь готов к унизительным мерзостям.
26
Браун Отто (1872–1955) социал-демократ, прусский министр-президент в период Веймарской республики, его называли за авторитарный стиль «красный царь». Между тем при нем почти весь межвоенный период Пруссия была оплотом демократии в Германии. Вследствие невнятных итогов выборов в прусский ландтаг 20 июля 1932 г. в результате практически государственного переворота Франц фон Папен отменил пост прусского министр-президента и заменил его комиссаром, назначаемым правительством. Силой бороться против незаконных действий власти Браун не решился, а судебное разбирательство ничего не дало.
Голос доктора не был топорно агрессивным, он был до гладкости тщательно выделанным, дисциплинированным. Это не был голос великого трибуна, неколебимо уверенного в своем послании, в той вести, которую он должен сообщить. Он был окрашен размышлением, навевал представление о многих часах, проведенных в аскетическом бдении и посвященных ученым изысканиям. Такой голос можно встретить у руководителей рекламных кампаний, у рекламных агентов «крупного калибра», которые приходят расхваливать сложные схемы страхования, а после их посещения ты обнаруживаешь, что впутался в систему долгосрочных выплат. Его образные выражения были лишь слегка, однако эффектно, огрублены, как например «лоб и кулак» вместо «головы и руки». В целом то, что он говорил, было несколько выше уровня понимания его слушателей, но все же доступно их восприятию. Притом доктор обращал внимание на то, как он одевался, носил синий костюм из хорошей материи. Однако не оставалось сомнения, что он свой человек; так мог бы одеваться сын простого механика, получивший высшее образование.
Это было одно из тех празднеств, на которых люди открывали для себя существование бесклассового общества. Это вызывало сильный порыв, прилив энергии. Ее кипение так и чувствовалось в огромном зале. В смысле стихийной силы, исторического сырья и его добычи из глубинных недр это было весьма удивительное зрелище. В деле агитации сторонников и соответствующих технических приемов они далеко обошли и буржуазию, да и коммунистов тоже. Те все еще никуда не ушли от классового государства. В идеологическом плане, правда, дело не пошло дальше перепева банальностей XIX века в обновленной аранжировке, а не то и вовсе сводилось к повторению старых азов, ведь с тех пор демократия осознала свой национальный характер. С этой точки зрения они отставали от марксизма. Но по сути дела не имело никакого значения, что именно говорит этот ловкий человечек. Порой у меня возникало такое ощущение, что он, словно дирижер, легкими мановениями руки управляет человеческим хором. Ну, я и ушел, не дожидаясь конца.
Мы снова встретились в ту же ночь или уже под утро у Франке, где я узнал, что в зале произошла крупная потасовка. Меня ожидала роль человека, усаженного на почетное место и смывшегося при первых признаках опасности. Мой добрый гений уберег меня от этих лавров. Смысл понятия «ветеран» сместилось тогда в сторону участника гражданской войны, перед которой померкли звезды Лангемарка. [27] Тогда, в квартире Франке, я подумал, что теперь-то доктор посвятит нас в смысл таинств, но он лишь повторил те же банальности.
27
Местность в Бельгии к северу от Ипра, где во время Первой мировой войны происходили тяжелые, кровопролитные бои, в которых с немецкой стороны было много погибших.
Потом мы время от времени встречались на Гейльбронской улице в нейтральном месте, которое он, по-видимому, рассматривал как вербовочный пункт для будущих капитанов. Так, он придавал важное значение встрече с Эрнстом Никишем, [28] в результате меж-ду ними состоялся неприязненный диалог — это была встреча кошки с собакой. Этот диалог оказался очень поучительным, так как он затронул самые чувствительные точки, например слово «рабочий». В этом смысле он был похож на короткую, точную аускультацию с плачевным результатом. Никиш уже не был марксистом, но подобно Генрику де Ману, [29] он прошел школу диалектики, и это не могло не сказаться. По этой причине их разговор отчасти напоминал такое абсурдное мероприятие, как состязание между тяжеловесом и боксером легчайшего веса, причем интеллектуальный силач одновременно был слабее в политическом отношении. Эта встреча больше не повторялась. Однако я полагаю, что она повлияла на судьбу Никиша.
28
Никиш Эрнст (1882–1968) — национал-большевик, но при этом истинный пруссак в смысле особенно четкого понимания долга (в любом смысле). Всю Веймарскую республику выступал против буржуазной демократии в Германии, за союз с большевистской Россией. Сразу и резко выступил против НСДАП и Гитлера, поэтому в 1937 г. попал в концлагерь, откуда вышел только после войны. Никиш был единственным политиком, которого Юнгер воспринимал серьезно и очень уважал. Познакомились они в 1927 г. в Берлине. После ареста Никиша Юнгер принял у себя его жену Анну и сына. После войны жил некоторое время в ГДР, а после подавления в ГДР 17 июня 1953 г. рабочего восстания переселился в ФРГ. До конца жизни активно выступал как публицист, оставил мемуары.
29
(Ман Генрик де (1885–1953) — бельгийский политик, подвизался в рабочем движении, преподавал в Академии труда во Франкфурте-на-Майне. Выступал до Второй мировой войны с «ревизионистских» позиций против большевизма. Считал возможным совмещение государственного кредита и частного предпринимательства. Его программа была нацелена на поощрение развития среднего класса. В годы Второй мировой войны сотрудничал с нацистами, поэтому эмигрировал, дабы избежать тюрьмы у себя на родине. Со временем вовсе порвал с марксизмом.)
Потом там можно было видеть функционеров, которые приходили туда после первых успехов на выборах, вероятно, надеясь как-то пережить надвигающиеся перемены. Приходили знаменитости кино, радио и прессы, актеры и актрисы, среди прочих Георге, [30] который производил там такое же неуместное впечатление, как если бы вдруг средневековый человек, своего рода Флориан Гейер, [31] нечаянно забрел в бар современного отеля. Там я познакомился и с Валериу Марку, маленьким, необыкновенно умным евреем, который сыграл заметную роль во время венгерской революции при Бела Куне и уже шестнадцатилетним подростком совершил паломничество в Цюрих к Ленину, о котором даже написал книгу. Теперь он занимался представителями революционной мысли, которые после 1806 года появились в среде прусского офицерства, уже написал работу о Шархорсте и «Рождение наций» и готовил книгу о преследовании евреев в Испании и Португалии.
30
Георге Стефан (1868–1933) виднейший немецкий поэт-символист. Обладая необыкновенной для творческого человека и поэта харизмой, он сплотил вокруг себя энтузиастов обновления Германии на основе абсолютной ценности нравственности. Стиль Георге отличался изысканной сложностью, обилием архаизмов. Мистика, культ героического импонировали нацистам, но сам Георге к нацистам никакого отношения не имел.
31
Гейер Флориан — немецкий рыцарь, ставший на сторону мятежных крестьян во время Крестьянской войны, убит в 1525 г. Герой ряда литературных произведений (Й. В. Гёте, Г. Гауптман).
Еще тут были люди «Черного фронта» [32] — уволенные майоры вроде Бухрукера и Гильберта, из которых один замышлял поднять восстание в Кюстрине, другой — командовал в Туркестане большевистской дивизией, был некто доктор Геймзот — друг Рема и врач по профессии, имевший какую-то сомнительную практику в районе Виттенбергской площади, настоящая волчья яма. Подобно ясновидящему Гануссену [33] он был так напичкан опасными тайнами, что его ликвидировали одним из первых.
32
«Черный фронт» или «Черный рейхсвер» — тайные объединения бывших военнослужащих рейхсвера, численность которого по условиям Версальского мирного договора (1919 г.) была сокращена до 100 000 человек.
33
Гануссен — псевдоним Германа Штайншнайдера — модного в 1920-е гг. немецкого ясновидящего и мага. Был убит нацистами в 1934 г. по неясным причинам.
Сам доктор тоже приводил с собой свою свиту, которую я тщетно пытаюсь припомнить поименно, поскольку они были еще тоньше и глаже, глаже чем их шеф. Один из них, как я заметил, отличался тем, что умел так подладиться к господствующему на данный момент мнению, что сам как бы растворялся, становясь невидимкой, он, словно хамелеон, сливался с рисунком обоев. Впоследствии он, кажется, стал обербургомистром Берлина.
Ателье на седьмом этаже, от которого были в ужасе все остальные обитатели дома, походило на освещенный аквариум, в котором кишела живность на любой вкус: каракатицы, медузы, длинноволосые актинии, акульи эмбриончинки с еще не отвердевшей кожицей. В прихожей висела карта Нью-Йорка. Трудно было найти где-нибудь более разнородное общество, если только вы не посещали празднества, устраиваемые Эрнстом Ровольтом, [34] который явно находил особое удовольствие в составлении экзотических пиротехнических смесей, особенно в честь дня своего рождения. Там можно было встретить Брехта, Броннена, Эрнста фон Заломона [35] и заядлых пьяниц вроде Томаса Вольфе.
34
Ровольт Эрнст (1887–1960) — гамбургский книгоиздатель, ратовавший за всеобщее примирение и взаимопонимание немцев. Часть книг, выпускавшихся этим издательством, среди которых были романы, труды по истории культуры, биографии и т. п., печатались в виде дешевых карманных книжек.
35
Заломон Эрнст фон (1902–1972) — немецкий писатель. В период Веймарской республики был осужден на 6 лет за убийство Вальтера Ратенау. Был активным участником «фрайкоров». О жизни и идеалах «фрайкоров» оставил любопытное произведение — роман «Презренные», весьма популярный в 1920-е гг. При нацистах довольно успешно занимался сценариями для кино, а после Второй мировой войны написал иронически-саркастическую автобиографическую книгу «Анкета» (Fragebogen, 1951), также довольно популярную в свое время. В этой книге он справедливо критиковал формальный характер денацификации в Западной Германии.), Рудольфа и Спиди Шлихтеров(Шлихтер Рудольф (1890–1955) — художник, литограф, писатель. Примыкал к радикальному художественному авангарду (дадаистам). В 1920-е гг. был самым известным представителем социально-критического крыла neue Sachlichkeit (новая предметность). В 1924 г. вместе с другими художниками основал «Красную группу» художников-авангардистов, а в 1928 г. — «Ассоциацию революционных художников». После Второй мировой войны обратился к сюрреализму. Софи — его сестра