Годы
Шрифт:
— Рад вас видеть, — сказал он и крепко сжал руку Китти, а потом сел и заткнул салфетку за воротник, так что его толстую серебряную цепь скрыл накрахмаленный белый щит. «Бум-бум-бум», — слышалось из сарая в саду.
— Скажи Джо, что чай на столе, — попросила миссис Робсон Нелли, которая внесла накрытое блюдо. Крышку сняли.
Они собираются есть жареную рыбу с картошкой во время чаепития, отметила Китти про себя.
Но мистер Робсон обратил к ней свои буравящие глазки. Она ожидала, что он справится: «Как ваш отец, мисс Мелоун?»
Однако
— Вы изучаете историю с Люси Крэддок?
— Да, — ответила Китти. Ей понравилось, с какой интонацией он сказал «Люси Крэддок», — как будто уважал Люси. Ведь многие преподаватели смеялись над ней. А еще ей понравилось, что он обратился к ней не как к чьей-то дочери.
— Вас интересует история? — Он принялся за рыбу с картошкой.
— Очень, — сказала Китти. Его ясные голубые глаза смотрели на нее прямо и сурою, побуждая отвечать кратко и внятно. — Но я ужасно ленивая, — добавила она.
Тут уже миссис Робсон посмотрела на нее довольно строго и передала ей на кончике ножа толстый кусок хлеба.
Так или иначе, вкус у них ужасный, подумала Китти, мстя за высокомерный укол, который, как она чувствовала, был ей нанесен. Она сосредоточилась на картине напротив — пейзаже маслом в тяжелой золоченой раме. По обе стороны висели красно-синие японские блюда. Все было уродливо, особенно картины.
— Это пустошь за нашим домом, — сказал мистер Робсон, увидев, что она смотрит на картину.
Китти вдруг поняла, что акцент у него йоркширский. Когда он посмотрел на картину, акцент еще усилился.
— В Йоркшире? — спросила Китти. — Мы тоже оттуда. Я имею в виду семью моей матери, — добавила она.
— Семью вашей матери? — переспросил мистер Робсон.
— Ригби, — сказала Китти и слегка покраснела.
— Ригби? — Миссис Робсон оторвала взгляд от тарелки. — Я работала у одной мисс Ригби до замужества.
Какой, интересно, работой занималась миссис Робсон? — подумала Китти. Сэм словно услышал ее мысли:
— Моя жена была кухаркой, мисс Мелоун, пока мы не поженились, — он опять усилил акцент, как будто гордился им. Китти вдруг захотелось сказать: у меня тоже был дядя, наездник в цирке, и тетя, которая вышла замуж за… Но тут вступила миссис Робсон:
— В семье Холли, — сказала она. — Это были две очень старых дамы: мисс Энн и мисс Матильда. — В ее голосе прибавилось мягкости. — Но они, должно быть, давно померли, — заключила миссис Робсон. Она впервые откинулась на спинку стула и помешала чай в чашке, — как старая Снэп на ферме, подумала Китти, та тоже всегда мешала и мешала свой чай, мешала и мешала.
— Скажи Джо, что ему не достанется кекса, — сказал мистер Робсон, отрезая себе кусок от того, что было больше похоже на грубую буханку. Нелл опять вышла. Стук молотка затих. Открылась дверь, и Китти, которая уже настроила свое зрение на малорослость Робсонов, была застигнута врасплох. Молодой человек в этой комнатенке показался огромным. И он был хорош собой. Войдя, он провел рукой по волосам: в них застряла древесная стружка.
— Это наш Джо, — представила
— Много же времени у тебя уходит, сын мой, на починку курятника, — сказал он. Видимо, у них была какая-то семейная шутка, непонятная Китти, насчет починки курятников и обуви. Она наблюдала, как Джо спокойно ест под остроты своего отца. Он не был выпускником Итона, Хэрроу, Рагби или Винчестера, он не изучал науки и не занимался греблей. Он напомнил Китти Элфа, работника на ферме у Картеров; когда ей было пятнадцать лет, Элф поцеловал ее за стогом сена, но тут появился Картер, ведший быка за носовое кольцо, и сказал: «Прекрати!» Китти опять опустила глаза. Она хотела бы, чтобы Джо поцеловал ее. Лучше Джо, чем Эдвард, — вдруг пришло ей в голову. Она вспомнила о том, как сама выглядит. Джо ей нравится. Да, они все ей очень нравятся, сказала она себе. Правда, очень. Она почувствовала себя так, будто улизнула от няни и одна сбежала из дому.
Затем дети начали слезать со стульев. Трапеза была окончена. Китти стала искать под столом свои перчатки.
— Эти, что ль? — спросил Джо, подняв их с пола.
Китти взяла перчатки и скомкала в руке.
Джо бросил на нее один быстрый взгляд, когда она стояла в дверях. Красотка, подумал он, но сразу видать — слишком заносчивая.
Миссис Робсон провела ее в маленькую комнату, где до чаепития Китти смотрелась в зеркало. Там было слишком много вещей: бамбуковые столики, бархатные книги с медными кольцами, мраморные гладиаторы, косо стоящие на каминной полке, и бесчисленные картины… Но миссис Робсон — жестом, точно таким же, каким миссис Мелоун указывала на полотно Гейнсборо, а быть может, и не Гейнсборо, полной уверенности не было, — продемонстрировала серебряный поднос с надписью.
— Этот поднос мужу подарили его ученики, — сказала миссис Робсон.
Китти начала читать надпись вслух.
— А это… — сказала миссис Робсон, когда Китти закончила, и указала на документ, висевший в рамке на стене.
Но тут Сэм, который стоял позади, играя своей цепочкой, вышел вперед и ткнул толстым коротким пальцем в портрет старухи, казавшейся в кресле фотографа гораздо крупнее, чем она была в жизни.
— Моя матушка, — сказал мистер Робсон и издал странный короткий смешок.
— Ваша матушка? — переспросила Китти, наклоняясь, чтобы рассмотреть ее. Неповоротливая женщина позировала в своем лучшем, стоявшем колом платье. Она была очень некрасива. Но Китти почувствовала, что от нее ждут восхищения.
— Вы очень похожи на нее, мистер Робсон, — на большее Китти не отважилась. Мать и сына действительно роднили коренастость, буравящие глазки и полное отсутствие внешней привлекательности.
Мистер Робсон усмехнулся.
— Мне приятно, что вы так считаете, — сказал он. — Всех нас вырастила. Хотя из ее детей никто с ней не сравнится.