Golden Age

Kaisa123

– К Эдмунду. Это все он и его игры в генералов! Выдрессировал на свою голову! Я ему сейчас все выскажу, пусть сам прорывает эту крепкую оборону, - Сьюзен прыснула, но сразу стала серьезной и скрылась в коридоре.

И полетели дни, один другого краше. Сливались они в единую ленту, сплошь из ярких цветных пятен, сверкающую радугой. Время летело незаметно, и настоящее быстро становилось прошлым, зато будущее представлялось счастливым и безоблачным. Если, конечно, следить тщательно за юной Франческой, которой вечно не сиделось на месте! Везде находила она подельников по играм – поварята, дети слуг. Ребячий смех никогда не стихал в стенах Кэр-Параваля, а если и воцарялась тишина, это было признаком очередной проказы. Подрастающий Лукас непонимающе хлопал ресницами, когда неугомонная сестренка пыталась вовлечь его в свои игры. Он рос не в пример тихим и спокойным, и Сьюзен нарадоваться на него не могла. Она проводила с племянником времени не меньше, чем Арханна, которая успевала и за детьми приглядеть, и мужу помочь, и нарнийцев обогреть своим теплом. Никто и не вспоминал, насколько враждебной была встреча иностранки, пленившей сердце Верховного короля. Также плавно и незаметно завоевала она и любовь нарнийцев, прозвавших ее Белой, неунывающей королевой.

Это прозвище появилось из-за явного контраста, что был между двумя супругами правителей. Арханна излучала тепло и свет. Кара же как была гордой и высокомерной, такой и осталась. Время лечит лучше самых искусных целителей, и тоска постепенно уходила прочь, однако из памяти нарнийцев тень, бродящую по лесам, так просто не стереть. Часто мирные жители замечали в глубине чащи женский стройный силуэт, облаченный в серый плащ, кажущийся черным. Оттого и прозвали серебряную королеву Черной, о чем та прекрасно знала. Это ее не особо ранило – Кара пережила большую потерю и боль, чем могли причинить болтливые языки. Слухи и так вились за ведьмой Теребинтии шлейфом – новый не вносил существенной разницы.

Сердце королевы медленно оттаивало. В первое время общение с некровными племянниками причиняло немалые страдания, однако вытравить из себя последние капли былого горя было необходимо. Видеть тех, кого у нее самой не будет, было лучшим из способов сделать это. Прогнозы лекарей были неутешительными. Дриады опускали глаза и мямлили, что шанс всегда есть, - их поведение говорило яснее любых слов. Нужно было жить дальше. Переступить через себя и то, что составляло смысл существования последние полгода, ведь изменить ничего нельзя. Почему начинаешь что-то ценить лишь после утраты?.. Впрочем, Эдмунд будто и не расстроился. После слов целителей он лишь кивнул и более никогда не заговаривал на эту тему. Король переживал свою боль внутри, никому ее не доверив и не позволив разделить. Каре было совестно признавать, что она не может толкать его вперед так же, как он ее. Лишь вдвоем, шаг за шагом, карабкались они из болота тьмы, в котором оказались. Точнее, Эдмунд выбрался оттуда раньше и теперь тащил свою жену. Поначалу та сопротивлялась, не желая выныривать из трясины и упиваясь ею. Он не отпускал, как бы королева ни старалась вырваться. Первый шаг, затем второй, и вот Кара идет сама навстречу свету. Идет за тем, за кем и последовала в новый, незнакомый и чуждый мир. Идет за тем, кто стал для нее тем самым миром. Жизнь продолжалась, и Кара позволила ее стремительным потокам подхватить себя и унести вперед, прочь от темного островка отчаяния и тоски. Не будет детей – ну и черт с ним, не в том счастье! Убеждая себя в этом, жить становилось легче. К этой мысли привыкаешь и не замечаешь более поставленного самим собой условия. Потому Кара и не взбеленилась, когда Арханне было необходимо отлучиться, а иного помощника кроме подруги не нашлось.

– Хорошо, я… Я присмотрю за ней, - согласилась серебряная королева, глядя на пай-девочку, которая таковой отнюдь не являлась. Момент был, конечно, неудачный. Кара перебирала собранные в лесной глуши травы. Какие лучше засушить, а какие – немедленно использовать? У некоторых стоит съесть хотя бы листочек, чтобы после сильно об этом пожалеть, а после нескольких жалеть придется уже другим. Чем занять в такой ситуации ребенка, чтобы он ненароком не отравился? Франческа была способна найти себе приключения даже в комнате с голыми стенами и без углов, о которые можно расшибиться. Кара прищурилась и скрестила на груди руки. – И что мне с тобой делать?

Девочка вжала голову в плечи. Изредка сталкиваясь с королевой в коридорах, она успела ощутить неприязнь по отношению к себе. Почувствовала ту мглу, что сгустилась вокруг женщины, и обходила ее сторонкой. Потому отношения Кары с детьми Питера были довольно прохладными. Не потому что Франческа была несносным ребенком, вовсе нет. Просто так совпало. И не то чтобы Каре было очень жаль.

Наказав девочке стоять смирно, королева зарылась в шкаф Эдмунда. Там должны были быть старые бумаги и карты, мужу не нужные. Он их почему-то берег, и у Кары рука не поднималась портить его «высокоорганизованный» бардак. Однажды потеряв терпение, она запихнула все стопки пергамента в шкаф. Теперь они неожиданно пригодились. Всю кипу Кара торжественно вручила принцессе. Та забавно чихнула от пыли и послушно забралась с ногами на кровать, перебирая хрустящие листы. Это занятие больше понравилось бы Лукасу – он много думал, аккуратно крутя игрушку в неловких пальчиках. Каждая деревянная фигурка подвергалась тщательному изучению – придворные мастера весьма преуспели в этом искусстве и не боялись опростоволоситься. Книжки с картинками вызывали у Лукаса искренний восторг, хотя он в них ничего не понимал. Арханна заранее предвкушала время, когда сын научится читать. Франческе это не приходилось по душе. Тем удивительней, что сейчас она сидела смирно и что-то пристально разглядывала, нахмурив лоб. «Вот и хорошо!» - решила Кара, занимаясь своими делами. Первое спустя долгое время бдение за ребенком прошло без происшествий, и королева с облегчением передала матери ее неразумное и не потравившееся дитя. То было подозрительно послушно и тихо, и утром в постели его не обнаружилось.

Что тут началось! Весь Кэр-Параваль поставили на уши! Нянек Питер нещадно отругал и отправил прочь. Злиться не было особого смысла: Франческа всегда находила момент, чтобы улизнуть из-под надзора, кто бы за ней ни приглядывал. Только Арханна подобно цепному псу не выпускала дочь из поля зрения, как бы та ни изворачивалась. Начались масштабные поиски. Кара лично обошла дворец по периметру, прислушиваясь к лесу, который точно бы заметил, как ночью в него вошла маленькая девочка. Ничего. Кэр-Параваль Франческа не покидала, но где же она тогда? До самого полудня никто не мог найти себе места. Слуги обшарили весь дворец, девочку не обнаружив. Пока Арханна с Люси обнюхивали каждый угол, Сьюзен с ума сходила от беспокойства. И, что странно, Кара разделяла ее волнение. Вроде бы все было на своих местах, но в коридорах стало как-то пусто и тихо. Пропало нечто важное, и найти его никто не мог. Возможно, они что-то упускают? Пока Питер паниковал и сулил тому, кто найдет Франческу, золотые горы и полцарства в придачу, Эдмунд все анализировал. Узнав, что незадолго до того, как девочка испарилась, за ней приглядывала Кара, он отвел жену в сторонку и тщательно распросил. Та рассказала о кипе бумаг, врученных Франческе для изучения. В глазах младшего короля промелькнул испуг в смеси с торжеством. Он щелкнул пальцами и умчался, ничего толком не объяснив. Вскоре выяснилось, что Эдмунд забрал Люси компаньоном и исчез неведомо куда. Члены королевской семьи терялись один за другим! Кара отказалась участвовать в этом безумии и сердито наблюдала за тем, как Питер мечется в компании Арханны и Сьюзен.

Выяснилось все поздним вечером, когда посреди дворца вдруг обнаружились все пропавшие без вести. Правители и виновница суеты были все в пыли и паутине, у Эдмунда вдобавок и разодрана одежда, но все целы и невредимы! Младший король сжимал злополучную карту тайных ходов Кэр-Параваля, которую отобрал у вездесущей племянницы. Сжечь бы ее к чертовой матери, да рука не поднималась! Знал ли он, рисуя ее одиннадцатилетним, что однажды ее отыщет его племянница и применит на практике? Нелепость ситуации вызывала искренний, полный облегчения смех у всех, а подробности похождений Люси и Эдмунда вовсе прогнали тревогу и страх. Они выросли, что тайные лазы делать не спешили. Там, где легко протиснулась Франческа, ее преследователи пройти не могли и были вынуждены петлять, полагаясь лишь на собственную память. Та за долгие годы неиспользования покрылась не менее толстым слоем пыли, чем узкие коридоры, в одном из которых король умудрился застрять. Более миниатюрная Люси едва вытащила брата, камзол которого представлял собой плачевное зрелище, зато юная искательница сокровищ была найдена и возвращена родителям. Питер уже не в первый раз поклялся заложить тайные ходы, а Сьюзен ворчала, что годы идут и ничего не меняется. Пережитое волнение объединило всех. Болтовня была такой беззаботной, что Кара и не заметила, как снова улыбается. Тень прошлого наконец отступила, дав место настоящему и тому счастью, что оно даровало.

Наступила зима, снежная, морозная. От обилия белого слезились глаза. Сон, в который погрузился лес, приносил умиротворение и покой. Кара любила гулять по нему, забираться в самую глушь. Это вошло в привычку, и нарнийцы давно не обращали на бродящую по чаще королеву внимания. Наст тихо скрипел под ногами, подол платья стирал все следы. Кара не боялась холода и легко переносила его. В Теребинтии климат был куда жестче! Путь ее лежал на запад, в леса, что принадлежали Эдмунду, но случайно она пошла несколько северней. Объектом поисков была «водяная роза», чудесный цветок, который все стремились разыскать в священный Суэр-Гуин. Чем ярче его лепестки, тем жарче и пламенней будет истинная любовь его нашедшего. Пока нарнийцы бродили по лесам, ища его, королева точно знала, где он находится, но никогда не срывала и не одерживала победы в этом веселом состязании. Свою любовь она уже нашла и была вполне счастлива, пройдя через столько испытаний и сохранив ее. Сейчас, правда, интерес был чисто практический: «водяная роза» обладала немалой целительной силой, что травницу очень завлекало. Прислушиваясь к мирно спящей природе, к безмолвию, в которое погрузились звонкие ручьи, Кара зашла очень далеко. Увлеченная поисками, она и не заметила, как стихли голоса птиц, перескакивающих с ветки на ветку, исчезли дорожки следов, испещряющие снег. Часть леса, в которую забрела девушка, была пуста и заброшена, словно живые существа избегали заходить сюда. Деревья не откликались на немой вопрос Кары, подавленные могучей силой, что когда-то царила здесь. Королева и сама ощущала тень, лежащую на этих землях, гнетущую, древнюю. Невольно стало не по себе – что за проклятье окутало нарнийский лес? Ноги сами понесли Кару вперед, и вот из-за деревьев что-то тускло блеснуло. Так искажаются солнечные лучи, проходя сквозь лед.

Кара замерла на кромке леса, пораженная представшим ей зрелищем. Сама того не ведая, она вышла к месту, что было окутано легендами и избегаемо нарнийцами. Замок Белой Колдуньи, точно живой, блестел и переливался в солнечных лучах. Острые ледяные шпили, гладкие стены – его словно не касалось время. Сколько лет прошло со смерти его хозяйки? Кара быстро подсчитала в уме. Почти четырнадцать. По нему и не скажешь…

Однако, когда королева подошла ближе, стало ясно, что не так легко замок перенес годы запустения. Стены его были испещрены царапинами и порезами. На скользком полу виднелись темные пятна, где-то валялось и оружие. Оно вмерзло в лед, и поднять его не представлялось возможным. Ворота были выломаны кем-то очень сильным, но не очень умным, вестимо. Замок нес на себе следы былой битвы, точно шрамы на коже. Заброшенный, пустой, он тем не менее внушал невыразимый трепет и невольный страх перед его владелицей. Какой невероятной силой обладала Джадис, чтобы воздвигнуть цитадель, которую не берет ни солнце, ни время?

Кара медленно прошла по двору, то и дело оглядываясь. Ей все казалось, что кто-то смотрит из-за угла, но нет. Везде было пусто. Шаги ее по ступеням лестницы, прежде бесшумные, разнеслись гулким эхом по всему дворцу. Резким движением королева толкнула ледяные двери – ей вдруг стало страшно, не примерзнут ли ладони. Те тяжело заскрипели и отворились, открыв путь в самое сердце цитадели Джадис. Никто, кроме нее, не смел восседать на резном троне, укрытом богатым белым мехом. Точнее, таким он был когда-то. Теперь он пожелтел, свалялся без должного ухода, являя собой поражение Колдуньи от рук легендарной четверки и Аслана, но оставался на своем месте, как и проклятый замок. Памятник свергнутой с престола силе, которая наслала на Нарнию долгую зиму и которая восседала на этом троне, надменно глядя на слуг сверху вниз…