Golden Age
Шрифт:
– Но разве они так опасны? В смысле… – Сьюзен ненадолго замолкла. Вот в чем она была слаба, так это в стратегии и военном деле. Все, что у нее было в распоряжении, - это логика и общие знания. – Остров расположен далеко, под боком у Эттинсмура, население небольшое. Флот совсем маленький…
– Как думаешь, почему великаны не захватили земли, богатые металлами и драгоценными камнями? – перебил ее Питер. – Или кто-то другой не подсуетился? Кусок-то лакомый. Не зря же Теребинтия до сих пор свободна. Если у них в лесах бродит такая сила, то разве не могут они использовать ее себе на пользу?
– Ты имеешь в виду, что… – прошептала Сьюзен в ужасе. Неужели северяне могут натравить ведьму на своих врагов? Это какой же урон может нанести могущественная колдунья? А если их будет несколько?!
– Я ничего не имею в виду, - резко отозвался государь Нарнии. – Лишь хочу сказать, что Теребинтию нельзя недооценивать. Мы не знаем, чего от Освальда ждать, а Эд поставил мир и девочку на одну планку. Неизвестно, можем ли мы ей доверять… Я лично не считаю такой обмен равноценным. Речь идет о слишком серьезных вещах, мы не можем так рисковать. И так с Тархистаном не ладится, так еще и север провоцировать на войну. Эттинсмур раскачивается довольно медленно, но если Теребинтия объединится с великанами и подтолкнет их…
Питер помолчал и грустно добавил:
– Эд и не поделился бы со мной этой историей, кабы не понимал возможных последствий. Он не хотел, чтобы в крайнем случае они стали для меня неожиданностью, иначе, уверен, его злоключения так и хранились бы в тайне. Их желательно никому не разглашать. Сама знаешь, почему.
Сьюзен кивнула, понимая, к чему брат клонит. Репутация у Эдмунда была и так запятнана сотрудничеством с Джадис. Хотя все старательно делали вид, что ничего не произошло, новая его связь с магией могла всколыхнуть ненужное волнение в народе и плохо отразиться на его имени. Лучше скрыть это происшествие до поры до времени – возможно, все будет хорошо и вовсе не придется возвращаться к этой теме.
Но один момент остался для дотошной, внимательной к деталям королевы непонятным.
– А почему вы поссорились? Эд постоянно с Люси ходит…
– Услышав эту историю, я отреагировал немного… Бурно, - Питер вздохнул с явным сожалением. – Пожалуй, я был слишком строг в оценке его действий, ибо был в шоке от грядущих неприятностей, ими спровоцированных. Эд боялся услышать неодобрение… И он его услышал, оттого и сторонится. Ибо несмотря ни на что считает, что поступил правильно.
– Это же Эдмунд, - слабо усмехнулась Сьюзен. – Он ни за что не отступит от своего.
– Верно, - улыбнулся в ответ Питер, но как-то грустно, расстроено. Как бы ни любил он младшего брата, на плечах Верховного короля лежала ответственность за всю Нарнию, за ее будущее и настоящее. Он не мог не думать о том, что грядет, как отразятся принятые решения на дальнейшем развитии событий. И как бы хорошо Эдмунд ни сработал на Одиноких островах и в Гальме, его деятельность в Теребинтии могла закончиться очень плохо для Нарнии. И Питер не имел права закрыть на это глаз, не мог махнуть рукой и сказать: «Да ладно, забудь!». Ничего уже не изменишь, но в дальнейшем подобных ситуаций допускать нельзя, и брат должен это понять.
Разговор устремился в другое русло. Обсуждать приближающийся праздник было гораздо приятнее и веселее, так что настроение у государя Нарнии немного повысилось. То, с каким энтузиазмом Сьюзен рассказывала о древних традициях и тонкостях обрядов, заражало и его этим жарким пламенем, что растопит толстый слой снега и призовет в Нарнию весну. Питер мечтал, чтобы она наступила как можно быстрее и чтобы эта тяжелая для всех них зима наконец закончилась.
На это в Кэр-Паравале надеялся и еще один человек, что сидел сейчас на самом верху сторожевой башни дворца и, свесив ноги вниз, грустно смотрел на горизонт, где темное море пересекалось с голубым, чистым небосводом. Да, в Нарнии небо было не таким унылым и серым, как в Теребинтии, но Эдмунда это не сильно утешало. Его вообще мало что могло развеселить во вроде бы родном замке, куда он так хотел вернуться.
Мальчик ни за что не пришел бы сюда, кабы Люси не отправилась на прогулку в лес. Девочке очень хотелось подышать свежим воздухом и порезвиться в сугробах, которым недолго осталось искриться на солнце. Она упрашивала брата составить ей компанию, но Эдмунд так и не сумел пересилить себя. Ему было невыносимо вновь заходить под сень леса, пусть нарнийская чаща и не представляла для него угрозы. Достаточно, нагулялся уже… Открестившись государственными делами, младший король остался во дворце. Мешать Люси наслаждаться жизнью он не желал – в конце концов, сестру его хандра не должна касаться. Она и так единственный луч в том море тоски и усталости, в которое он погружался все сильнее. Рядом с юной королевой становилось легче на душе, и призраки прошлого отступали прочь. Это были уже другие тени, не те, что мучили его в Теребинтии…
Эдмунд покосился на север. Где-то там, безумно далеко, находится остров, где он навсегда оставил властвующую в его снах Джадис. Возвращение в Нарнию принесло долгожданное облегчение – кошмары отступили, будто сдались искушать и терзать короля, но веселее жить не стало. Мальчик словно вместо одного камня взвалил на плечи второй, не менее тяжелый. И его, увы, скинуть было невозможно.
Хотя Питер и был уверен в том, что его младший брат уверен в своей правоте, Эдмунд бы так не сказал. Он понимал головой, что поступил правильно… И хотя все его нутро противилось принятому решению, король не отступил от своего. Тогда, дожидаясь возвращения Освальда, он думал. Очень долго и тщательно, ибо осознание, что от его слова зависит жизнь Кары, его немного отрезвило. Ведь север жесток и беспощаден – сомнения нарнийского посла не затронут сердце правителя Теребинтии. Стоит кому-нибудь узнать о том, что девочка обладает колдовским даром, так ее сразу же казнят. Расправа будет незамедлительной… И Эдмунд впервые держал чью-то жизнь в своих руках. Судьбой Онура по праву распоряжался Питер как Верховный король, высшая власть в Нарнии. Теперь же государя не было рядом, и вся тяжесть этого суда легла на плечи младшего правителя.
Сердце требовало немедленно рассказать обо всем Освальду и избавиться от проклятой ведьмы. Нельзя оставлять такую угрозу в-живых! Разве не Эдмунду знать, насколько опасны колдуньи, как они красноречивы и прозорливы? Спасибо Аслану, Нарния избавилась от Джадис. У Теребинтии же столь могущественного покровителя не было, и ее жители обеспечивали себе покой своими методами. Вполне разумными, хотя и находящимися за гранью понимания мальчика. Теперь, увидев ведьму в действии, он признавал их логичность. Такую силу следует уничтожать прежде, чем она возрастет… Однако скоропалительный суд и сожжение на костре всех подозреваемых, чтобы уж наверняка, возмущали Эдмунда с самого начала! Кажется, он прямо высказывал это даже Освальду – как можно наказывать людей за то, чего они не делали?!.. Так чем же эта ситуация так кардинально отличается от предыдущей, что он сменил свою позицию на строго противоположную?
О сказанных когда-то словах королю напомнил проницательный Меар. Более ничем филин не мешал мальчику размышлять, нахохлившись рядом и сверкая желтыми глазами. Птица несмотря ни на что была готова подчиниться его приказу, каким бы он ни был, и это также охлаждало пыл и ярость Эдмунда. В его руках чья-то жизнь, и он должен распорядиться ею разумно. Вынести приговор, не трясясь от злости и жажды отмщения за собственные грехи, а спокойно и взвешенно. Но небо, как же трудно было думать хладнокровно, когда речь шла о ведьме! Ведьме, что могла покорять леса, вытягивать из своих жертв жизнь, выпивать их до самого дна! Убитый лесник, погибший ребенок стояли перед глазами Эдмунда. А ведь жертв может быть гораздо больше, если он позволит колдунье избежать наказания…