Golden Age
Шрифт:
Погода для Анварда была прекрасной, весьма теплой для начала осени в горной местности. Дворцовый сад отличался роскошью, как и все в Орландии. Кроны деревьев и кусты были аккуратно подстрижены, хотя Сьюзен бы предпочла мягкую естественную форму, ибо никому не под силу превзойти природу. Графиня склонилась в глубоком реверансе, приветствуя королеву, и та кивнула в ответ. Знаки почтения она уже принимала как должное – привыкла за два года правления. Потекла беседа, неспешная, как и дуновения легкого ветра, что играл подолом платья девочки, что вполне уже могла зваться девушкой. Она вступила в тот период, когда незаметно стирается граница между детством и взрослостью и наступает юность. Нежными касаниями ветер расплетал тяжелую косу, играл с выпавшими прядями, но был слишком слаб, чтобы закружить в вихре тяжелые волнистые локоны. Сьюзен убрала их с лица, не отвлекаясь от общения с графиней. Та рассказывала о частных школах, которые организовала в городах Орландии и преимущественно в столице. Детей туда забирали из родных домов почти на год, и лишь изредка они могли вернуться к семье, но и образование давалось на высшем уровне. Эта система была королеве смутно знакома, но чем, вспомнить она так и не смогла. Словно давно забытый сон дал о себе знать на краю сознания и вновь исчез, скрылся в глубинах памяти…
«Это, несомненно, хорошая идея…» - раздумывала она отстраненно, не забывая участвовать в беседе. Нарнии эта система вряд ли подойдет. Дети кентавров, сатиров, фавнов очень привязаны к своим семьям. Древним традициям и обычаям, знаниям, что каждый народ пронес через века, не научат ни в одной школе… Так что образование в Нарнии не могло строиться по той же схеме, что и в Орландии. Этот вывод был не самым приятным для Сьюзен, но напрашивающимся. Что ж, ее идею придется пока отложить и сосредоточиться на других делах.
Общение двух леди прервал звонкий детский смех, донесшийся из глубин сада. Из-за деревьев выскочил очаровательный мальчуган и врезался прямо в колени королеве Нарнии. За ним с заметным отставанием примчались две служанки, не поспевшие за шустрым ребенком.
– Вам следует внимательней приглядывать за принцем, - поджав губы, произнесла графиня. – Он может пораниться, если будет находиться в одиночестве.
– Сью! – радостно пробубнил мальчик, уткнувшись лицом в юбку девушки, из-за чего его звонкий голосок прозвучал несколько глухо. Со вздохом Сьюзен присела на корточки, чтобы находиться на одной высоте с двухлетним малышом, и потрепала его по светлым кудрям.
– Тебе не стоит убегать от нянь, Корин, - наставительно произнесла она, но не могла сдержать улыбки от этих чистых, открытых для всего мира голубых глаз. Принц Орландии мог подкупить любого своим невинным видом, да он и сам был таковым – еще несмышленым ребенком, которому однажды предстоит занять место своего отца. – Зачем ты так себя ведешь?
– Скучно, - заявил тот и добавил, взглянув ей прямо в глаза: - Я хочу к Сью.
Королеве осталось только вздохнуть. Разумеется, маленький принц понятия не имел о приличиях, да и не было в его непосредственности неуважения. Скорее, это Сьюзен было немного неловко. Ребенок тянулся к ней с первой встречи. Точнее, сначала он заинтересовался ожерельем у нее на шее, а после и самой хозяйкой. Сатиры вызывали у него искреннее неподдельное любопытство. Кентавр и вовсе был чем-то за пределом его детского воображения – впервые увидев грациозного, сильного воина, мальчик смотрел бы на него вечность, если бы няни не увели его прочь. Бобру, что сопровождал Сьюзен в ее дружественном визите, пришлось несколько тяжелее – Корин горел желанием пообщаться, и разумный зверь сдался под давлением юного исследователя. Все-таки наследник престола, да и чистой воды ребенок, которому все интересно… Правда, поставленная речь министра Нарнии повергла Корина в шок. Его реакция напомнила Сьюзен ее собственную, только более яркую. Он вытаращился на Бобра, но, к чести его, не отступил, только на месте замер. Станет храбрым воином!
Вот и теперь, завидев королеву, принц так и прилип к ней, не желая уходить. Он крепко ухватился за подол ее платья, восхищенно глядя на нее. Сьюзен пожала плечами – разговор с графиней пришлось завершить, да и не было особого желания его продолжать. Знатная дама не испытывала восторга в компании маленького ребенка, да и самой девушке было чем заняться, но она великодушно пошла навстречу Корину. Даже в ответ на его робкую просьбу сняла с шеи кулон и вручила ему. Мальчик сразу начал вертеть украшение в пальчиках, что с каждым днем становились все более ловкими. Амазонит в скромной, тонкой, золотой оправе не сверкал так, как орландские самоцветы, но был для принца не менее интересен и притягателен. С восхищением он крутил его в руках, любуясь алмазным отблеском, немарким, но заметным. Второй рукой Корин по-прежнему сжимал подол платья Сьюзен, и уговорить его вернуться к няням оказалось непростым делом. Ни Арханна, к которой дети слетались словно мотыльки на свет в ночи, ни служанки не сумели уговорить капризного мальчика пойти с ними. Королева же произнесла с улыбкой:
– Ты же не хочешь расстраивать отца, верно? Он по тебе соскучился. Иди к нему.
– А ты? – уставился на нее Корин. Девочка только вздохнула. Лум очень странно смотрел на гостью, когда та появлялась в его поле зрения вместе с принцем. Тогда, казалось, его невозмутимость давала трещину и что-то, чему в политике не было места, проглядывало наружу.
– Я увижусь с ним на охоте, - ответила она и потрепала мальчика по волосам. Тот с трудом поддался уговорам, но Сьюзен была одной из тех, кто имел на него особое влияние. О причинах, о которых королева смутно догадывалась, она предпочитала не думать.
– Охота? – удивленно спросила Арханна, когда они остались одни в саду. – Это в честь приезда делегации из Тархистана?
– Видимо, да, - кивнула Сьюзен. Взгляд подруги выразил все ее сомнения. Охота – занятие исключительно мужское, хотя сейчас это лишь название для политической встречи глав трех государств. Приняв в ней участие, королева только расширит пропасть между собой и орландской знатью. Однако ее это не пугало. Как представитель Нарнии, она обязана и будет там присутствовать. Тем более что отступление в сторону будет только льстить Тархистану… А это было крайне нежелательно.
Уже год как между Нарнией и южной империей не складывались отношения. Миролюбивая, терпеливая Сьюзен, и та понимала, что у Питера есть все причины относиться к соседям достаточно жестко и требовательно. Есть две категории друзей: первые попытку найти компромисс воспринимают как шаг навстречу и поддерживают эти старания, отвечают на них тем же. С такими приятно иметь дело. Орландия не чинила Нарнии препятствий, и если и возникали между ними какие-то разногласия, их удавалось разрешить диалогом. Тархистан же, получив одну уступку, сразу же настаивал на следующей. Попытку урегулировать конфликт мирным путем он воспринимал как слабость – и не чурался этим пользоваться. Питер уже успел сильно пожалеть о том, что в первое время Нарния вела себя с южанами очень вежливо и мягко. Короли не хотели провоцировать конфликт и этим, наверное, показали, что на Нарнию можно надавить. Увы, подобного подтекста не присутствовало, но Тархистан обладал своей логикой – и общаться с ним следовало на их языке. Так интуитивно поступил Эдмунд, запугав противника неведомыми силами. Так делал Питер, не идя более на уступки. Медленно, но верно накалялась между Нарнией и Тархистаном сталь. Таких же, как и у братьев, взглядов придерживалась Сьюзен. Они проявили достаточно почтения к чужеземным обычаям и традициям. Судя по всему, благодарности за это никто не собирался испытывать, а значит, и время мягких мер прошло.
Сьюзен предчувствовала, что ей предстоит нелегкий разговор с делегацией Тархистана. В южной империи женщин не воспринимали как политиков – их роль в обществе была максимально занижена. Это было дополнительной причиной тому, чтобы участвовать в охоте. И хотя королева не одобряла убийства невинных зверей ради забавы, она, тем не менее, ловко вскочила в седло с луком за плечами.
– Рад увидеться с правительницей Нарнии, - кивнул ей подъехавший поближе царевич пустынь. Он возглавлял южан и, надо признаться, был уже не тем высокомерным мальчишкой, что спровоцировал Эдмунда на драку. За прошедшее время Рабадаш переменился столь же сильно, как и Питер: возмужал, стал шире в плечах и утратил подростковую нескладность, да и нрав, кажется, стал более осторожным. Или же он научился сдерживать его, ибо голос царевича ничем не выдавал его истинных чувств.
– Я тоже рада встрече с наследником трона Тархистана, - ответила ровно Сьюзен, чуть придерживая своего коня, чтобы держаться с собеседником вровень. – Как поживает Тисрок? Здоров ли он?
– Милостью богини Таш, все в порядке, - ответил Рабадаш. Девушка кивнула, спокойно отнесясь к явной демонстрации другой религии, нежели было принято в Нарнии. Если это и был выпад в ее сторону, то очень тонкий и умелый. Царевич научился действовать более тонко и изящно. – Позвольте поинтересоваться самочувствием Ваших родных.