Голод
Шрифт:
Меня будто вспороли, и натерли наждачной бумагой. Ноги выкручивает, а руками я скребу по обивке салона, размазывая кровь. Если раньше я думала, что это предсмертный бред, то сейчас понимаю – жива. Только живым так хреново бывает.
– Спину чувствуешь? Корпусом пошевели, только легонько, - скомандовал Денис, и я чуть сдвигаюсь.
– Чувствую…
– Хорошо, - выдохнул он, и я, наконец, увидела Дэна.
Он навис сверху, с носа его падают капли крови. Все лицо снова разбито, сочится алым. Как всегда… я его целым и
– Сейчас я столкну его с тебя, а ты сразу хватайся за меня, ладно? Ладно, Саша? – с нажимом повторил Денис, и я кивнула, не понимая, о чем он.
Кого столкнет? Зачем?
И почему нам никто не помогает? Людей вон сколько, но они лишь отходят дальше. Телефоны достали, снимают, но не помогают почему-то.
Денис склонился еще ниже, перегнувшись через сидение, и потянулся ко мне. Но не дотронулся. Сдвинулась еще правее, с большим трудом, и поняла, о чем Денис говорил.
Илья. Он завалился на меня всем телом. Так вот, почему мне так трудно дышать, и так больно!
– Илья, ты живой? – шепчу, ведь говорить больно. А еще я боюсь разрыдаться, ведь иначе просто не остановлюсь. – Илья!
Где полиция и МЧС? Скорая где? Где все те, кто должен помогать в такой ситуации? Мы же в центре, а не посреди пустыни Сахара. Но почему-то снова я попадаю в ситуацию, в которой спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
– Илья…
– Саша, не о том думаешь, - оборвал меня Денис, и резко, одним движением, толкнул Илью так, что он скатился с меня. – Хватайся. Давай, ухватывайся за руку.
Переворачиваюсь на спину, и слезы застилают глаза от новой порции боли. Но сейчас я хотя бы могу дышать. И, хоть и с трудом, могу двигаться. Тянусь, ухватываюсь за левую руку Дениса, и он морщится, притягивает меня к себе, буквально втаскивая на переднее сидение.
– Давай, только осторожнее, - Денис кивает, подсказывая, что делать.
Машина лежит боком, но здесь я могу вылезти. Пусть, придется ползти по битому стеклу, но это лучше, чем оставаться в смятой железной коробке полной режущих осколков.
В голове мешанина. Я то помню про Илью, который остался лежать сзади, то забываю. И Денис… у него, вроде, рука сломана. Плетью висела. И ребенок. Все это вспыхивает в голове короткими бликами, пока я толкаю дверь, которая с противным звуком режет по асфальту. Идет тяжело, но у меня получается открыть ее, и я выползаю на дорогу.
Хочется упасть на спину, не ранить руки в стеклах. Почему я не обернула запястья тряпками? Хорошие мысли приходят поздно, и я просто ползу. Кажется, что прошел час, и я должна быть уже далеко от машины, но я лишь на пару шагов отдалилась.
И устала.
Отдохну немного.
А Дениса все нет. Останавливаюсь, оборачиваюсь к машине, и даже здесь пахнет бензином. И еще чем-то едким. Где Денис?
Сужаю глаза, пытаясь удержать уплывающее сознание, и вижу, как он снова перегибается через сидение, и тянется… к Илье? А затем слышу хрип, который тут же обрывается. Так, будто рот резко заткнули ладонью.
Илья жив.
Или был жив.
Денис вряд ли остался, чтобы его спасти. Чтобы… чтобы добить?
– Девушка… девушка! Быстрее, давайте я вас подниму, спасатели в пути… может взорваться, - кто-то суетится рядом, пытается схватить меня, и я вскрикиваю от отрезвляющей боли.
– Нет, отпустите! – отбиваюсь, придя в себя.
Кажется, я отбила все, что можно, но ничего не сломала. Руки-ноги, по крайней мере, и это главное. Становлюсь на четвереньки, и снова ползу к машине, чтобы… черт, зачем? Мне плевать на самого Илью. Умрет – плакать не стану.
Но и не обрадуюсь. Он ведь отец моего ребенка.
А Денис точно не станет его спасать, я вижу, что он свесил руку туда, где должен быть Илья, и… душит его? Что он там делает? Неужели нельзя больше не убивать, неужели не хватило ему этого в жизни?
– Куда, дура?
– Там мой муж, - шепчу, но едва ли меня слышат.
Дергаю на себя ту дверь, которую с трудом открыла с помощью плеча, и машина пошатывается. Вот-вот упадет прямо на меня, и мы все здесь умрем самой идиотской смертью. Тогда как все могли выжить.
– Денис, ты что творишь?
– Пошла вон отсюда! – слышу, как он шипит мне, но вижу лишь частично. Он уперся плечом в сидение, одна рука свисает, он перегнулся через сидение, и…
– Денис… ДЕНИС!!! – кричу шепотом, ведь я слышу эту возню.
И как Илья бьется в судорогах. Черт, я права была, он его убить пытается. Посреди дороги, в машине, которая вот-вот или взорвется, или развалится на части. Едет полиция, едут спасатели, а Денис… в тюрьму захотел, придурок? Снова грех на душу хочет взять?!
– Только попробуй что-то с ним сделать. Только попробуй, ясно тебе? Никогда, слышишь, никогда не прощу!
– И не прощай, проваливай отсюда, идиотка…
– Нет, - плачу я. – Нет!
Пытаюсь забраться обратно, краем сознания понимая, что я абсолютно не в себе. Меня ведет так, что еще секунда – и я разорусь на всю улицу, что здесь и сейчас человека убьют. Я точно не знаю, почти не вижу, что он делает, но все слышу, и понимаю.
– Давай вытащим его, и все. Пожалуйста, Денис, - рыдаю, утираюсь локтем, и размазываю кровь по лицу.
Здесь страшно. Не понимаю, почему машина еще не загорелась и не взорвалась, она стоит так странно. Я такое только в кино видела, в боевиках, которые иногда смотрела в компании друзей. Цепляюсь за сидение, придвигаясь к Денису, и тот, понимая, что я не уйду, оставляет Илью в покое.
– Черт, Саша, ну зачем ты вернулась, мать твою? Это все усложняет…
– Не уйду! – оборвала я его упрямо.