Голодные Игры: Восставшие из пепла
Шрифт:
Единственным, кого эта ситуация ничуть не смутила, был Пит.
– У нас проблемы, Хеймитч, – поднимаясь, говорит он.
– Насколько… серьезные? – проглатывая очередную колкую фразу и едва не прыская от смеха, говорит он.
Как прекрасно, что к нему так быстро вернулось чувство юмора. Не будь Хеймитч Хеймитчем, я бы свернула ему шею. Стыд вновь пробрал меня до костей.
– Довольно-таки.
Пит отступает, и ментор, заметив мои «ранения», тут же стирает с лица ехидство и надменность.
– Как это случилось, солнышко?
– Не время и не место, – одергивает его Пит.
–
Я неотрывно слежу за изменениями в его поведении и понимаю, что Хеймитч ничуть не шутит.
– Звонили из приемной Президента.
Я стараюсь не дышать. Койн не стала ждать. Основной вопрос состоял лишь в том, какую пытку она придумала для нас на этот раз.
– Мне жаль, солнышко, правда, жаль…
Понимаю, что дела мои обстоят хуже некуда, и с шумом выдыхаю через нос, вслушиваясь в посвистывающие звуки.
– Интервью. С Цезарем Фликерменом.
========== Глава 16 : Сапфир ==========
Далия хлопочет вокруг меня с множеством расчесок и бесконечным количеством баночек, тогда как Фелиция с видом знатока покрывает мои ногти бледно-бирюзовым лаком, который они окрестили цветом циана. Мне кажется, эта работа приносит моей новой команде подготовки небывалую, позабытую в беззаботном прошлом радость, и поэтому все процедуры я сношу без особых возражений.
Когда Этан переступил порог гостиной, на его глазах выступили слезы, и мне казалось, что он был близок к истерике, заметив мое исчерченное порезами и многочисленными ранениями тело. Но как бы они не старались, многие раны так и оставались на самых «видных» местах. К концу моей «маскировки» Фелиция все же уверила, что они все равно скроются. Возможно, это была интрига, которая должна была разбавить мое подавленное настроение, но, как бы она не старалась, я не повелась на провокацию. Тональные крема накладывались слоем за слоем, и за отсутствием времени вся команда подготовки вздыхала по такому спасительному в данном случае солярию.
Моя роль в их общем празднестве была настолько ничтожна, что кроме как слабых кивков и признаков жизни от меня ничего и не требовалось.
К тому же их беззаботная болтовня – главное средство от излишней эмоциональности, которая сейчас была готова вот-вот выплеснуться на окружающих. Слишком много событий, словно связующие звенья, тянулись один за другим, не давая мне времени на отдых. Но теперь среди прочего ужаса и страха было нечто, что заставляло сердце трепетно сжиматься, пропуская удар за ударом. Мне казалось, об этих новых – позабытых старых – эмоциях, вследствие я должна была бы только догадываться, но это было не так.
Как бы я не уверяла себя в том, что это лишь отголоски воспоминаний, однажды я уже созналась в том, что люблю его, и пусть даже самой себе, но, как бы не сильна была Огненная Китнисс, порой даже мне не под силу сдержать этот ураган эмоций, который вызывал у меня Пит.
Переходя от ногтей к лицу, Фелиция строго поджала губы:
– Китнисс.
Я слабо улыбаюсь в ответ на ее требовательный тон. Она вела себя значительно раскованней, чем некогда в поезде. И это не могло не радовать меня: ловить девушку каждый раз, когда она плюхалась в обморок, со временем порядком надоело.
– Ты ведь ничего
Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз принимала пищу, и в действительности это было больше суток назад. На это желудок отозвался пронзительным урчанием. Девушка недовольно покачала головой и скрылась в коридоре.
– Мне иногда кажется, что ты стала ей второй законной сестрой, – ревниво замечает Далия. – Ты настоящий пример для подражания, Китнисс. Она хочет стать похожей на тебя.
– Поверь мне, в этом нет ничего хорошего.
Она упрямо качает головой.
– Мы часто обсуждали Сойку-пересмешницу, наблюдая за тобой по телевизору. В агитроликах ты была неподражаема! Когда пела или вызывала Сноу на поединок. Когда заботилась о раненных или стреляла из лука.
Далия неуверенно оборачивается к беспокойному Этану и просит его выйти. Мой новый стилист практически не возмущается и молча выходит из помещения вслед за Фелицией. Я остаюсь довольной – еще одной примерки вместе со «слащавым фантиком» я не выдержу. Так Этана прозвали сестры, а мне эта кличка показалась только уместной.
С моих плеч падает махровый халат, и заботливые пальчики Далии тут же облачают меня в нечто такое же сизое, как и мои ногти. Я пытаюсь не смотреть на ее работу – не имеет значения, как прекрасно это платье, сарафан или костюм: это все не отражение меня самой; не мой собственный воинственный дух; не мой Цинна… Я набираю в грудь побольше воздуха, чтобы слезы, подступившие к глазам, не испортили работы Фелиции.
– Мы знали, что рано или поздно порядок сменится, Китнисс, – говорит Далия, перебирая в руках пуговицы. – Не потому, что Сноу был отвратным правителем, а потому, что весь Панем стал сплошной бойней. Людям нужна была искра, которая бы разожгла огонь, но кто знал, какова цена этого пламени?
– Если бы меня спросили, что бы я изменила в своей жизни, я бы все равно достала те ягоды. Все равно разрушила бы арену. Все равно была бы рядом с Дистриктами, когда они нуждались в своем символе. Единственное, что бы я изменила - избежала бы их смерти.
– Просто знай, что ты и теперь не одна, – добавляет Далия.
И я не знаю, что ей ответить. Может, она - именно тот человек, в котором я теперь нуждаюсь: моя надежда. Но я не имею права завязывать с ней дружбу и подвергать ее жизнь опасности, как бывало это с теми… С теми, кого уже нет рядом.
– Возможно, ты бы хотела посмотреть на себя?
Мне безразличен очередной капитолийский «шик» здешних мастеров, но работа этих сестер стоила одобрения, поэтому я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу, пока она подкатывает ко мне большое зеркало.
– Нет, закрой глаза, – слышу я неразборчивый писк Фелиции.
– Я все равно не буду подглядывать, – отвечаю я.
– Пожалуйста, – девушка подходит к зеркалу и становится рядом с сестрой.
Что за игры в прятки? Меня порядком раздражает эта ни к чему не нужная скрытность. Они ждут от меня той реакции на которую я, в очередной раз, не способна. Наконец я послушно закрываю глаза, и чувствую, как две пары рук обхватывают меня за локти и подводят к зеркальной, серебрящейся поверхности. Я не подглядываю и всю эту затею считаю заранее глупой, но сестры, мне кажется, в восторге.