Голодные Игры: Восставшие из пепла
Шрифт:
Хоторн отдает приказ. В наушнике слышится хрип, и корабль подбрасывает в воздушной яме. Когда мой взгляд натыкается на прежний уверенный взгляд Гейла, руки нащупывают ремень автомата, будто удостоверяясь в моей собственной готовности.
– Готовимся к высадке. Семь минут до приземления, – раздается спереди голос рыжеволосого Фрайзера. – Вторая группа на подходе. Покончим с этим поскорее.
Гейл собирается уйти, не ответив на мой главный вопрос, потому я хватаю его за локоть, разворачивая его к себе. Кажется, он отшатывается от меня, заметив ненависть, плескавшуюся в моих глазах.
Нет, на этот
– Фармацевтическая кампания, которую проводила Койн… Новый завод, который заработал в тот самый день, когда я вернулся из Капитолия.
– Я знал, что ты не идиот, Мелларк, – отмахивается полковник.
– Что это значит? – мой голос пропитан ненавистью.
Я чувствую, как по венам в кровь впрыскивается адреналин. Пусть это влияние переродка, на этот раз мне плевать. Все на чем я могу сконцентрироваться: месть. Месть той, которая попыталась отобрать у меня самое дорогое. Попыталась или уже отобрала. Я с хрустом стискиваю зубы. Непроизвольно руки хватаются за куртку полковника, словно так я быстрее добьюсь от него ответов. В носовой части корабля я замечаю оживление. Кажется, Хеймитч попытался двинуться к нам, но Гейл жестом остановает его.
– Скажи мне, что ты не знал всего этого, – сквозь зубы цежу я. – Скажи, что это только предположение.
– Приземляемся через три минуты. Все еще не хочешь узнать, где мы находимся?
Приходится разжать руки. Ненависть волнами нахлестывает на меня, выворачивая наизнанку. Все мои желания заключены в необоснованной, пробирающейся по телу злобе. Гейл надменно ухмыляется, но я по-прежнему замечаю в его лице жуткую, беспроглядную боль, которую нам приходилось делить на двоих. Он не знал, что могли сделать чудотворцы из Капитолия, не знал (или не хотел признавать) на что способна Койн, но мог лишь догадываться, что они сотворили с Сойкой-пересмешницей. Оставаться в жутком, обязывающем неведении.
– Заходим на посадку. Просим всем пассажиров пристегнуть ремни безопасности, – механический голос разряжает напряженное молчание между нами, и мне приходится вернуться на свое место.
– Из нас двоих я – опрометчивый, ты – рассудительный. Не делай глупостей, Мелларк, – говорит Гейл.
Раздражающий шум выбивает меня из колеи. Глаза не сразу привыкают к белым кругам, затмившим весь мой обзор. Кроме кругов и странного шума, я продолжаю слышать стальной голос девушки и слова, брошенные Гейлом.
– Семьсот.
– Мы не могли найти арену не из-за неосведомленности «Морника».
В который раз я пытаюсь сконцентрироваться на звуке его голоса, но уши закладывает окончательно. Вероятность того, что я не сорвусь в пропасть приступа ничтожно мала. Белесые круги. Шипящий голос, монотонной дробью пробирающийся в сознание. Я должен был контролировать ситуацию, а в какой-то неопределенный момент просто сорвался.
– Пятьсот.
– Вторая группа заходит с левого фланга. Они прибудут на место через пять минут, – кричит Хеймитч откуда-то спереди.
– Четыреста.
– Просто поверь мне на слово, Пит. Мы не хотели от тебя ничего скрывать, – вторит шуму Гейл.
Всеобщий рокот сливается в поток бессвязного фонового шума. Чьи-то крики, чей-то размеренный, металлический голос, чьи-то успокаивающие слова. Корабль неожиданно встряхивает и мне приходится вцепиться
–Ты был прав, каждый раз, когда мы считали тебя выжившим из ума, – Гейлу не приходится кричать, достаточно просто повернуть голову, чтобы увидеть его одичалое от страха и боли лицо.
– Высадка через две минуты.
– Сто.
И в тот момент, когда Гейл поднимает на меня глаза полные боли, я все понимаю. И хуже этого понимания, только его следующие слова.
– Койн просто знала, что Китнисс кинется защищать детей. И сыграла на ее всепоглощающем желании защищать.
Меня подбрасывает, когда планолет опускается на землю. Внутри все горит, но, кажется, Гейл не из тех, кто обладает даром сожаления. Воздух, забиваясь в легкие, обжигает раскаленной лавой. Я будто задыхаюсь, но Хоторну мало этого.
Он ухмыляется, чтобы произнести то, что перевернет мое представление о спасении Китнисс:
– Мы не могли найти арену, потому что ее никогда не существовало, – его голос обрывает шум глохнущего двигателя. – Потому, что никаких Голодных Игр и не было.
– Они просто убьют их, – расплывается Джоанна в бешеной улыбке победителя, а затем, обращаясь ко мне, добавляет: – Добро пожаловать домой, женишок.
***
Слабый запах гари и дыма забивается в нос еще до того, как мы переступаем через ограду, оставляя Луговину позади нас. Чувство дискомфорта никогда не ассоциировалось у меня с этим чистым, прекрасным и живым местом. Кажется, со временем меняется все и вся. Даже Луговина. Пепел все еще клубится в округе едкой пылью, забиваясь в легкие, а от жаркого солнца не скрыться в тени прежних, размашистых деревьев. Выжженное изнутри это место стало кладбищем, хотя еще недавно радовало глаз насыщенно зеленью порослью. Никто не жалуется. В конце концов, они не видели поляну сразу после бомбежки. Все, кроме Гейла. Именно он идет понурив голову, то оглядываясь, то вслушиваясь в тихое шуршание под ногами. Словно каждый клочок дикой, серой земли хранит в себе вспоминания о смерти и утрате.
Рядом со мной, помимо Гейла шагает Бити и Джо. Хеймитч и Фрайзер остались на корабле, чтобы, как только мы отступим вглубь леса, истребитель был готов к взлету. Где-то впереди нас ждет отряд местного «Морника». На самом деле, поверить в то, что Двенадцатый не прогнется под властью Койн – просто. Куда сложнее понять и переварить фразу, брошенную Гейлом на корабле: «…никаких Голодных Игр и не было».
Я оборачиваюсь к технологу.
– Как такое возможно?
Бити, кажется, слегка опешил, но все равно не задает лишних вопросов. Мы чуть отстаем от остальных, и только тогда он заговорчески шепчет:
– Гейл сказал дело в кадре?
– Да. Это же была эмблема нового завода, который запустила Койн, верно? Красная сойка на черном фоне.
Бити размеренно кивает головой.
– Если бы не ты и твое восприятие…– он запинается, словно этого говорить ему не следовало.
– Восприятие?
– Охмор. Я видел бумаги, в которых велась запись по введению объектам этого препарата. Согласно им, он затрагивает лишь нервную систему, но при этом твой мозг может улавливать мельчайшие, дробные кадры, неподвластные человеческому глазу.