Голос во тьме

Танго Аргентина

— Ладно. Что мы имеем? Умотавшего в неведомые дали маньяка, — Джен покаяно вздохнула, — его разоренное логово и некий труп, который он упер с собой. Он, по–вашему, станет искать недостающие части лица?

Лонгсдейл кивнул:

— Да. Судя по тому, насколько дорог ему этот мертвец, он непременно постарается закончить дело. Правда, вопрос в том, где он будет хранить труп. Некрокамеру мы разрушили, и если у него нет запасной — порча тела вопрос нескольких дней.

— Тогда он снова явится за Пегги, — сказал Бреннон. Джен сверкнула оранжевыми глазами:

—

Я его встречу! Хотите, я его поджарю? Не целиком, для вашего суда останется?

Бреннон задумался. Слова Редферна все еще зудели у него в голове. В самом деле, как они упрячут маньяка в тюрьму, удержат там и приведут к суду?

— Только не насмерть, — наконец сказал комиссар, и на лице ведьмы отразилось бурное ликование. — Рожу оставь целой. Лонгсдейл, неужели этого гнуса никак нельзя обезвредить?

— Как? У любого человека есть сила воли. У него она усиленная. Ее нельзя взять и отключить. Разве что найти способ защититься, но я пока не знаю, какой.

— Но он не властен над Валентиной?

— Да. И над ее детьми, — подтвердил консультант. Пес ткнулся мордой в руку комиссара и посопел в знак поддержки. — Мисс Шеридан в безопасности в ее доме. До тех пор, пока маньяк не попытается захватить саму девушку.

25 февраля

Виктор склонился над книгой учета в кладовке со специями. Густой терпкий аромат, от которого казалось, что дышишь булочками вместо воздуха, кружил голову и вытеснял из нее всякую мысль о девушке. Мисс Шеридан. «Зовите меня Маргарет», — сказала она, с нежной усталой улыбкой протянув руку Виктору. А он стоял и молча таращился на нее, как идиот, пока комиссар Бреннон объяснял, что его племяннице потребуется укрытие на некоторое время. Потом также молча Виктор взял ее небольшой чемодан, и ушел, и с тех пор гадал, какое укрытие можно найти в кофейне и пекарне.

В кладовке раздалось деликатное покашливание. Ван Аллен подпрыгнул над книгой, будто его пырнули штыком, а приземлившись, увидел Маргарет. Лампа золотила ее каштановые волосы и бросала солнечные искры в большие, лучистые, темные глаза. В светло–сером платье и пушистой белой шали мисс Шеридан была совсем хрупкой, почти фарфоровой.

— Я вам не помешала? Может, вам помочь?

— Нет, не надо! — Виктор проклял себя за такую явную грубость и торопливо сказал: — То есть вы наша гостья. Совсем не обязательно помогать… то есть я имел в виду…

Он обреченно заткнулся. Надо же быть таким невежей! Почему трезвый разум всегда отключается в самый неподходящий момент?!

Мисс Шеридан присела к столу, посмотрела на книгу учета и на полки с коробочками, полными специй. Потом ее задумчивый взор коснулся Виктора, и молодой человек чуть не задохнулся от поднявшейся в груди бури.

— Я не хотела вам мешать. Но я не могу совсем ничего не делать. Пожалуйста, можно помочь вам хоть немного?

Виктор схватился за узел галстука, одернул себя, сунул руки в карманы, чтобы не мешались, и наконец осилил одну

фразу:

— Конечно! Если вы не слишком заняты.

И тут же понял, что его идиотизм неизлечим. Она же только что сказала — не занята! Маргарет опустила длинные бархатные ресницы:

— Спасибо. Иначе эти мысли совсем меня изведут.

Виктор уступил ей свой стул и придвинул книгу, чернильницу, линейку и карандаш. До сих пор по спине у него тянуло холодом, когда он вспоминал, что на миг ему показалось будто девушка, убитая в парке — это Маргарет.

«Но кто ее так преследует? Зачем прятать ее здесь?»

Виктор не сомневался, что готов защищать ее от этого монстра любым способом, как в шестнадцать он защищал сестер и матушку от фанатиков–протестантов, хотя из оружия в доме была только кочерга. Но разве у полиции не нашлось более надежного места? А спросить у самой Маргарет Виктор не решился. Он наклонился к ней и объяснил, в какие колонки и что следует вписывать, достал с полки шкатулку с кардамоном, мерный стаканчик и весы.

«Почему? — Виктор сжал зубы, чтобы сквозь них не просочилось что–нибудь недостойное. — Ну почему?!»

Потому что она — богатая наследница. Как бы тепло не становилось у него на душе от того, что она сидела рядом и прилежно записывала наименования, вес, остаток и расход, какая бы нежность не разливалась внутри от одного взгляда на ее головку, склоненную над книгой, — никогда нельзя даже мечтать о том, чтобы она была около него всегда.

Почему он смог выйти к бесящимся от собственной праведности фанатикам и почти не дрожать, но боится задать ей любой вопрос, боится, что выдаст ей… выдаст… и она посмеется! В самом деле, разве она не слышит такие признания по два раза в неделю, а то и по три?

«А если нет? — шептал голосок внутри. — А если не посмеется? Если? Если? Только скажи, ведь сразу станет легче!»

Маргарет подняла голову и вопросительно на него поглядела, и Виктор поймал себя на том, что яростно душит мешок с паприкой вместо того, чтобы взвешивать.

— Извините, — буркнул он, — я задумался.

Взгляд девушки стал сосредоточенным. Она пристально смотрела на него, пока Виктора не окатило жаром, и тогда она улыбнулась, как лесные феи, которые заманивают смертных в чащобу. Ван Аллен уткнулся в мешок и принялся выгребать из него паприку для пекарни.

— Надеюсь, я вам действительно помогаю, а не мешаю, — со смешком сказала мисс Шеридан, и от ее мягкого грудного голоса внутри все скрутилось в узел.

— Что вы, ни в коем случае, — сказал Виктор. — То есть не мешаете. То есть, я имел в виду… я хотел…

Он расслышал собственный акцент и бессильно смолк. В наступившей тишине раздались шаги на лестнице, голос Марион и голос комиссара Бреннона. Маргарет завернулась в шаль и встала.

— Куда они идут?

— В кабинет матушки, — ответил Виктор, удивленный выражением ее лица. Она побледнела, губы сжались, глаза заблестели, как у кошки. — Я провожу вас в комнату, они наверняка захотят пого…