Голос вражды

Журкович Андрей

Меня интересовал лишь выкипающий краситель, который я собирался использовать, как чернила. Из прогорающих грибов сочилось желтоватое ядовитое молоко. Субстанция уже вовсю пенилась, начиная стекать вниз, а мне оставалось только подставлять ладони. Прочерчивая растопыренными пальцами, я рисовал контуры ребер и костей на коже. Прочие участки тела наоборот закрашивались тертым углем, перемешанным с болотной тиной. Черные и зеленые полосы перемежались с тускло светящимися желтыми, образуя поистине жутковатый рисунок.

Когда работа над боевой раскраской была завершена, я с удовлетворением

осмотрел себя. Все казалось на удивление привычным и родным, словно ношеная детская одежда, которую извлекли из старого сундука.

«Пусть враги страшатся меня, словно кошмар ожившей бездны!» – слова, будто сами всплыли в памяти, заставив ухмыльнуться. Как же давно это было!

Фуркоди пропала надолго. К возвращению ведьмы, я уже нервничал и даже собрался высказаться по этому поводу, но вовремя одумался. Воспитание придется отложить до момента, когда мы вернемся в расположение регулярных частей армии. Столь долгое отсутствие девушки могло означать что угодно, и я невольно представлял пугающие картины гибели моей напарницы. Как бы то ни было, она вернулась цела и невредима, хоть и порядком смущенной. Привыкшая производить фурор своими эпатажными выходками, девушка только и сделала, что раскрыла рот, увидев, как я успел украсить свое тело, пока она летала на разведку.

– Я насчитала три крупных отряда. Все забрались довольно далеко отсюда, но, похоже, их задача вовсе не в форсировании леса. Думаю, они ждут следующие диверсионные группы от нас.

– Очень хорошо. До восхода успеем добраться до какой-нибудь из них?

– В принципе, можем за пару часов нагнать ту, что встала в засаду на восточной границе леса, – подумав, ответила Фуркоди. – У меня есть кое-что для твоих глаз. Намного лучше не станет, но хоть не переломаешь ноги.

Девушка пошарила в карманах и извлекла еще одну крошечную склянку. Придирчиво изучив пробку, она содрала воск и протянула ее мне.

– Надеюсь не закапывать? – спросил я, брезгливо держа отвар двумя пальцами.

– Не думала, что человека, с ног до головы измазанного грязью, такое может смутить, – хохотнула она в ответ. – Нет, серьезно! Выглядишь просто потрясающе!

Поскольку выбора особо не было, я, внутренне съежившись, запрокинул голову, и две капли скользнули в мои глаза. Ни жжения, ни зуда не последовало, что уже можно было считать прекрасным результатом. Девушка подошла сзади и опустила ладони мне на лицо.

– Дай им привыкнуть, – послышалось за моей спиной. – Первый раз всегда трудно адаптироваться.

Она давно убрала руки, а я все еще продолжал сидеть с закрытыми глазами. В какой-то момент восприятие окружающего мира стало более резким. Звуки и запахи сами начали создавать в моей голове картины, которые были поразительно реальны. Несколько раз моргнув, я распахнул глаза и увидел перед собой ведьму. Она насмешливо смотрела на меня, скрестив руки на груди. Очертания предметов действительно стали просматриваться значительно лучше, и я мог без труда различить все ярдов на двадцать вокруг.

– Готова?

– Да.

– Тогда веди. Когда все начнется, помни, что обещала мне.

Ее глаза хищно сверкнули, и девушка бросилась прочь, петляя между стволами деревьев. Она бежала на удивление стремительно, будто совсем не ощущая усталости. Мы двигались молча, совсем не переговариваясь, лишь изредка останавливаясь, чтобы выбрать подходящий маршрут. Горячка ночной погони постепенно захватывала меня осознанием того, что мы выступаем в роли охотников, причем довольно самонадеянных. Это могло показаться смешанным ощущением, если бы так не пьянило своей дерзостью.

– Самовлюбленные жрецы должны ответить предательство! Посмотрим, что они будут делать, покуда их святило спит! – с кровожадной злостью подумал я, тотчас удивившись своим мыслям. – Как-то не похоже на меня. Словно эти чувства испытал кто-то другой.

 Мы выскочили из чащи из леса к реке, и остаток пути преодолели, передвигаясь по плоскому, пологому берегу, поросшему осокой. Когда до места вражеской стоянки оставалось совсем немного, Фуркоди снова свернула под кроны деревьев и остановилась.

– Слетай, разведай, где сейчас находятся часовые. И мигом обратно! – скомандовал я, припадая на колени под укрытием кустов орешника.

Фуркоди не ответила, бесшумно скользнув в ночное небо. Так некстати вернувшаяся нервозность могла стоить нам жизней, но ведьма предпочла это скрыть. И было понятно почему.

– Она всего лишь юная девчонка, которой страшно, – понял я. – Увы, однажды, все мы прощаемся с тем, что зовется детством.

На исходе второй минуты ожидания, до моего слуха донеслись вопли чуть в отдалении. Я проворно вскочил на ноги, устремляясь на шум. Отсюда не было слышно, что именно выкрикивали всполошенные солы, но двух вариантов развития событий не могло существовать. Крики то и дело доносились с противоположной стороны реки к северу от того места, где я остался дожидаться ведьму. Не оставалось сомнений в том, что наш план провален, а ошибка может дорого стоить Фуркоди.

Злость от бессилия и отчаяния заставила меня зарычать. Даже понимая, что опоздал, разум гнал меня вперед, заставляя тело стонать, немыслимо выгибаясь в колоссальных прыжках. Не помню, как преодолел реку. Ветви деревьев внезапно расступились, являя мне отблески света нескольких костров. Мелькание теней, нечленораздельные вопли. Но в этих звуках я уловил страх. Моя ведьма еще жива!

Ярость диким огнем прыснула по моим венам, когда я неосознанно провел остриями ножа и меча по своей груди. Не чувствуя боли и не видя собственной крови, охотник Ломкай-гора ринулся в бой хохоча и визжа.

Первые два сола выскочили сразу, как я ворвался в их лагерь. Они успели только выпучить глаза, когда мои руки, раскручивая клинки, пронзили их тела. Падая на землю, солдаты даже не пытались сопротивляться, захлебываясь кипящей кровью. Мир превратился в размазанное пятно, по которому бежал какой-то другой я, то и дело, вступая в кратковременные одиночные поединки, и убивая солов одного за другим. Этот лес, конечно, не был привычными джунглями, но местные духи явно благоволили мне. Особое чутье хищника подсказывало нужный поворот, выступ коряги, овраг, ведя по тропе войны, как охотника в погоне за дичью.