Голоса надежды
Шрифт:
Она сидела и ела суп. Ела, не постреливала глазами по сторонам, как большинство зновь прибывших женщин.
В следующий раз я увидел ее на скамейке возле санатория. Она читала. И снова — читала, а не делал вид: перелистывала страницы, а не как некоторые, что откроют книжку посредине и сидят, ждут, что кто-нибудь заметит и «зацепит». У нее менялось выражение лица: видно, было интересно.
Мне тоже стало интересно. Не то чтобы очень, а так, немного. Я подошел.
— Интересная
Она посмотрела на меня. Глаза были красивые. Укоризненно посмотрела: «Отойди, не мешай», а может, притворялась все-таки?
— Интересная.
— Здесь библиотека есть, — сказал я, чтобы что-нибудь сказать.
— Я знаю, — она уже смотрела в книжку, показываю, что не желает разговаривать.
Ладно, дальше посмотрим, подумал я. Насколько все это искренне, вся эта добродетель.
В третий раз мы встретились на процедуре, точнее, в очереди. Я занял за ней:
— Вы последняя?
Она кивнула.
— А вы в первый раз здесь, в этом санатории? — начал набирать обороты я.
— Да, в первый, — сухо ответила она.
— А вы здесь одна, или с друзьями? — я не отставал, «хорошее начало — половина сражения».
Тут она посмотрела мне в глаза и улыбнулась, чуть–чуть, но я заметил.
— Я здесь без мужа, — зазвенел насмешкой ее голосок, — вас ведь это интересует?
Ничего–ничего, главное — зазвенел, неважно, почему.
— Да нет… — неопределенно протянул я. — Я не это имел в виду. И потом, почему муж, почему обязательно муж? Вы могли приехать с кем угодно — с подругой, другом…
Перед «другом» я сделал многозначительную паузу.
Но тут ей надо было заходить в кабинет.
«Такая же, как все, и нечего выпендриваться», — подумал я, когда дверь кабинета закрылась за ней. — Тоже мне: «зас ведь это интересует?» Это тебя, дорогая, в первую очередь интересует, зачем я к тебе «клеюсь», и что я вообще такое… А вдруг я «новоруш»?»
Но посмотрев на свой спортивный костюм (даже не «адидас», а позорная «пума»), я вздохнул с легким разочарованием, Нет, на новоруша я явно не тянул, да они и не бывают здесь, они все больше по заграницам…
Короче, на следующий день за завтраком я сел за ее столик.
— Не возражаете?
Да нет, я все понимал, какое я произвожу впечатление, стареющего селадона, искателя дешевых приключений, но что было делать? Книг я не взял, а от санаторских библиотек меня тошнит.
— Может, нам пора познакомиться? — перешел я в атаку.
Она смотрела в сторону.
— А зачем?
— Просто так, мы вот с вами сидим за одним столиком, а я даже не знаю, как к вам обратиться.
— И не надо ко мне обращаться, — она все так же смотрела в сторону.
— Но это же глупо, —
И опять: именно не слушает, а не делает вид, что не слушает.
«Дохлый номер», — мелькнуло у меня в голове.
О дохлом номере я, собственно, еще раньше стал догадываться. Нет, дохлый не в смысле переспать а просто. Вообще дохлый — я ей не интересен, и все.
Я дожевал гречневую кашу и встал.
— Сегодня экскурсия в ущелье, вы поедете? — предпринял последнюю попытку я.
— Поеду, — вдруг сказала она.
Поехали в ущелье. Там было сумрачно, прохладно, зелено.
И — «милый профиль рядом…» То есть ее профиль. Хотя профиль-то мог быть любым иным, то есть условно — ее.
Просто — ущелье, тишина, ручей, его журчание И незнакомая женщина.
— Как здесь красиво!.. — сказала она.
Никто не заметил, как она сказала. Я заметил.
Подумаешь, пятнадцатилетняя школьница — «как красиво!». Да какое там пятнадцатилетняя… Моя двадцатилетняя дочь уже лет десять так не говорит.
Ну, походили, побродили, полюбовались. Одно время разошлись в разные стороны…
Я к ней не подходил. Специально. Пусть не воображает.
Вечером в столовой снова сел за ее столик:
— Как вам экскурсия?
— Замечательно, там, где я живу, ничего такого нет.
— А где вы живете?
Она подняла глаза от рыбы:
— В средней полосе.
Так, город не назвала.
— Может, еще повезут, — сказал я. — В ущелье.
— Может быть. Но ведь это будет уже не то…
«Опять пятнадцать», — подумал я. Вспомнился Чехов, Анна Сергеевна…
— Вы замужем? — спросил я. (Кольца на руке не было).
— Н–нет… — сказала она, думая, видно, о чем-то другом, скорее, всего об ущелье. — Какая разница? При чем тут это?
— Ущелью, конечно, все равно, — попробовал сострить я.
— Рыба невкусная, — она отодвинула тарелку и стала пить чай. Пила, не отрывая губ от стакана.
«Уйти поскорее хочет».
Точно:
— Приятного аппетита, — она отодвинула стул и встала.
— Спасибо, — вздохнул я.
Дальше, в последующие дни, в том же роде: «Да», «Нет», «Спасибо», «Пожалуйста», «Не в этом дело», «Какая разница».
Мне надоело, и я отстал. Действительно, какая разница.
Перед отъездом все-таки подошел проститься. Уезжаю, мол, и все такое, приятного вам лечения.
Она выслушала молча, даже не поддакивала, как сбьгчно делается: «Да–да, спасибо…» Нет, просто молчала и смотрела на меня.
— Ну, всего доброго, — я хотел уже отойти.