Голоса надежды

Карюк Виктория

* * *

Гонимый ветром странствий, Боже. Страдал и думал о других. Глотая пыль и путь итожа, Удары получал под дых. Враги меня оберегали: Хитрили, подличали, жгли. Моих успехов вертикали — Иначе выжить не могли.

ПРОГУЛКА ПО ВЕНЕЦИИ

Летит виноградная ягода — То ли с лозы, то ли из рук Иосифа Бродского. Гуляющего по Венеции С другом души — Евгением Рейном. Смотрят на воду, пьют вино, Смеются и катаются на гондоле, Касаясь руками арок мостиков Через вены–каналы южного города, Два влиятельных в мире поэта, два чудака, Занесенных ветром истории В такую близкую и далекую Живописную Италию Улыбками горожанок И взором красивых

мужчин — Вежливых и расторопных, Гибких искусителей и любовников. Два великана, два мудреца Все это видят и понимают И обсуждают молча, Делая выводы и любуясь Окружающим миром, Курят, машут руками, Соприкасаясь с Вечностью, Как бы шутя, ставят точки над «i». …И оставляя след уже сказанными, Вслух и про себя строками, Полными экспрессии мысли и чувства, И понимая значимость каждого мига, Словно предчувствуя скорбь расставанья, Взирают прощально на сооруженья Вечной и мудрой Венеции — Матери и Сестры всего Человечества, Вобравшей в себя всю боль, Всю радость бытия двух сердец Исстрадавшихся по любви поэтов И граждан России и планеты — Земля. …Плывет одиноко гондола В направлении адриатического простора, Оставив на берегу истории Печального и парадоксального Рейна.

СЫН

Настанет день, Когда настанет ночь И кто-то спросит: — Где начало дня?.. — И сын мой Попытается помочь Найти ответ В мелодии огня. Ведь он частица Бога — Не меня…

* * *

… …и была молодая вдова. И Беда не была молода: И брела исступленно, едва, Сквозь эпохи, миры — в никуда, Вспоминая себя иногда.

КВАРТЕТ

Пылала страсть во мне неодолимо, Спасенья нет. В тумане плыли горы и долины. Играл квартет. — Ты, хулиган! — мне говорила скрипка. Мычал фагот. И трепетна была твоя улыбка. …Смотрел из–под Бровей косматых мой Казбек печально, От всех таясь. Виолончели чуткий бег венчальный… Пускалась в пляс Свирель — меня лукаво увлекая В безумный спор Двух тел, зрачков — желанная такая В объятьях гор.

* * *

Станиславу Медведеву

Кто мы с тобой?! Два отпечатка Века, Оставленные в камне второпях. Стоим перед игрой Теней и света, Песчинки ощущая на зубах. Что Мир! Он — мы! Он нас с рожденья мучит, Предательство и зависть предложив, Взамен берет Животворящий лучик От каждого. — И потому красив.

ОТЦОВСКИЙ ДОМ

Еще не тронуты снега Капелью и теплом. Зимы мелодия легка, Скрипуч отцовский дом. Он стар, монашеский мой скит Раздумий и молитв. Родных он образы хранит С тех пор, как здесь стоит. Струится дым. А значит, жизнь Несет в себе мой дом… О дверь устало опершись, Отец зовет: — Идем!

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Как пережить и превозмочь Досель немыслимое горе?! Народы поглощает ночь, Даруя гиблые просторы. И не уйти. И не смолчать. У Совести петляя на вые. Воздела к небу руки мать И меркнут очи голубые.

* * *

ЗАВИСТНИКИ, точнее — ПОДЛЕЦЫ! ХРИСТОПРОДАВЦЫ, а короче — ВОРЫ». подались вы в «НАРОДНЫЕ ОТЦЫ» Под оком неусыпным темной своры.

Виктория КАРЮК 

РЕКВИЕМ

Повисла в воздухе незримой тенью боль, Кричат и рвутся в заточенье мрачном мысли, Молчат глаза — в их глубине покой, В них гибель сердца и души не отразится. Все жаждут лишь трагические роли, Ища сочувствия и жалости толпы… Но пьеса сыграна. За занавесом вскоре Вернутся в амплуа свое шуты. С улыбки фальшью мне досталась в жизни маек в В театре судеб человеческих играть: Должна, как все, я плакать и смеяться, Под гримом душу изможденную скрывать. Есть в моей роли слезы и обиды, Но жизни боль они не искупили. Я плачу. Только слез моих не видно — Они в груди холодным мрамором застыли. Крик мечется по каменной темнице, Над ним тоска беззвездным небом разлилась. Нет больше сил… А смертью все простится, Свобода — та, что я не дождалась. И я сорву без сожаленья маску И смою ненавистный грим с лица — Окончен бал. Но мне совсем не страшно В последний миг желанного конца.

СНЫ

1.

Я уже не вернусь, Не приду никогда. Свежим утром проснусь — Это буду не я. И привычная боль Безответной любви Не заполнит собой Мои тусклые дни. Я везде, я во всем: Миг в стремительном дне; За весенним стеклом Робкий блик на стене. В горькой памяти след; Пыльный вздох мостовой; Нежно–облачный цвет На заре золотой. Я везде, я во всем — Души вечно живут… Только в сердце твоем Не нашла я приют. А когда, жизнь спустя, Ты полюбишь меня, Я приду… Нет, постой, Это буду не я. И когда, боль спустя, Ты окликнешь меня, Отзовусь — или тень Обернется моя.

Февраль, 96

2.

Я верю в небо — Отдай мне крылья, И я полечу одна. В грязном углу Под мохнатой пылью Хранишь два моих крыла. Красавица спит На Лысой горе В гробу из черного хрусталя, Тебя ожидая В мучительном сне — Отдай два моих крыла. Скажи, что душа Моя солнцем пуста — Поверю, может быть, лжи. Скажи, что тебе Я совсем не нужна — И я смогу снова жить. Поверю, пусть это Твой самообман — Мне так надоел хрусталь… Все ждать, что вот–вот Уплывет туман, И вместе откроем даль. Красавица спит На Лысой горе — Мне так надоели сны… Если ты рук Не протянешь мне — Сама потушу костры. Скажи: «Я тебя Не любил, не люблю», — Поверю, проснусь. Я, пойми, Сама не могу Положить плиту Над прахом моей любви.

Август, 96

КИРКУ

Я не умела себя казнить, Болью хрипя, улыбаться, Камень безверия в сердце носить — Но каждый способен меняться. Верить в него и стыдиться себя, Жизнью такой быть счастливой — Явью своей избрала я. И шла, Шла, пока кровь не застыла. И лишь у самой последней стены Дверка не сразу открылась, Может, в насмешку циничной судьбы Я на мгновенье забылась. Миг — и осталась закрытою дверь, Чья-то рука поддержала. Пусть без него, но — живу я теперь, С тем, что почти потеряла. Сквозь облака синий вышел клочок, Что-то в глазах встрепенулось… Пусть для тебя я — лишь странный намек, Но боль моя в свет обернулась. Вера и нежность — спасение мира. Я даже любви уже не ищу, Просто быть нужной, пускай не любимой. Разве я много прошу?.. Может, в насмешку Судьба мне дала Снова чуть к небу подняться… Но, жизни услышав лишь раз голоса, От них не смогу отказаться. Ты научил меня верить. Лишь Другу Можно открыть свою боль без оглядки. Ты дал мне силы… И в жизни — по кругу — Бусины–люди столкнутся когда-то.

Ноябрь, 96

Василий ВЯЛЫЙ

ОКНА С НАЛИЧНИКАМИ

Сумерки наступили неожиданно. С запада лениво поползла бордовая лохматая туча. Она закрыла собой заходящее солнце; широкая пурпурная тень плыла по земле. Свежий ветер обдувал Андрею лицо, нежно гладил огрубевшую кожу.

— Бригадир, пора до дому идти, а то гроза в степи застанет, — к лежащему под яблоней Андрею подошли семеро иногородних сезонных работников.