Голоса прошлого
Шрифт:
Мне хотелось крикнуть ей: «Остановись! Не надо!» Но я видела, что это бесполезно. Мне Лилайон ак– лидан тоже говорил: «не надо». Я его услышала? Нет. И эта девчонка меня сейчас не услышит.
Выхода нет, как нет и надежды. Круговорот беды и боли бесконечен. Разорвать его невозможно. Всё это будет происходить снова и снова, как ни бейся. Но Лилайон ак– лидан всё таки попытался сделать хоть что– то… Попробую и я.
– Хочешь совет? – спросила я, чувствуя себя донельзя глупо.
Молчание, настороженный взгляд. Но я всё же продолжила:
– Не бросай профессию. Операционная – это тоже
Она долго молчала, потом выдавила через силу:
– Ненавижу!
Следовало ожидать. Я кивнула:
– Имеешь право.
Что ещё я могла ей сказать? Только это.
***
– После битвы в локали Девбатума нас вынесло в буферную зону, в пространство неизвестной планетарной системы. Там было две кислородных планеты, мы приняли решение двигаться к ближайшей, насколько это было возможно. При первом же облёте мы поймали сигнал о помощи: на планете находился межзвёздный транспортник Радуарского Альянса, потерпевший бедствие за несколько суток до нашего появления. Военные действия всегда вносят нестабильность в работу пересадочных станций; пассажирский транспорт иногда пропадает в GV– туннеле без вести. Такие корабли считают условно– погибшими: всегда остаётся надежда обнаружить выживших или их потомков где– нибудь в неизвестных, не изученных ранее, мирах.
Нам удалось стабилизировать полёт и сесть рядом с огромным кораблём. Дальняя связь в виду отсутфствия маяков и пересадочных станций в этой локали не действовала. Состояние транспорта оставляло желать лучшего. Было много погибших, раненых. Много было детей. Нам ничего не оставалось кроме как закрепиться на планете и попытаться выжить. Если не мы сами, то хотя бы наши дети и внуки должны были дождаться разведывательного корабля Службы Изысканий. Нас нашли, через семнадцать лет по стандартному отсчёту, но эти семнадцать лет надо было ещё пережить. Мне пришлось вернуться к прежней профессии; в полевых условиях навыки и умения врача пригодились как нельзя кстати. Это было нелегко. Не хватало знаний, препаратов, мудрого слова старшего…
В самый первый, особенно трудный, год от позорного срыва меня удерживали не только злость, упрямство и гордость, но и услышанные в плену от одного из вражеских докторов слова, а именно: лазарет – это тоже война.
Война против обстоятельств, смерти, забвения, жестоких будней дикого неисследованного мира. Война за жизнь.
И в этой войне мы победили.
____________
Кармэлав– грувинк Шокквальскирп, лиданум пакфеш, Синкалькирп, локаль Раес, Радуарский Альянс.
***
Капитан Великова выглядела как всегда безупречно. Живой образчик того, Как Надо Правильно Носить Форму, не забывая о том, что ты Женщина. Вот только лицо заметно осунулось, под глазами залегли тени. Плохи наши дела, однако.
Я доложилась по форме, на что получила небрежную отмашку «вольно».
– Присаживайся, Ламберт. И слушай…
Наконец– то я получила чёткую, короткую и полную сводку о случившимся с нами со всеми веселье и о нынешнем (хреновом) положении дел.
Пока мы занимались рейдером, из пространственно– временных схронов как черти из табакерки (Ванессино выражение!) выскочили ещё два товарища такого же класса, и нанесли слаженный удар: по маяку, по нашему транспортнику, по двум другим кораблям, вышедшим из GV– туннеля вслед за нами. Атаку отбили, но с потерями. Когда я предположила, что Игорь Огнев угодил под залп аннигилятора, то была недалека от истины. Неудачный манёвр подставил под вражеские ракеты один из жилых модулей. К счастью, всего один. К несчастью, именно тот, который занимали ребята капитана Огнева… Вот откуда док Хименес получила на руки столько ожоговых раненых. Исключая тех, кто погиб на месте.
Расклад не в нашу пользу. Маяк уничтожен. Пространство вокруг наших кораблей блокировано для GV– проникновения, и самое обидное, блокаду пришлось генерировать и поддерживать именно нам! Почему?
Перехватили сигналы множественных проникновений; перед тем, как открыться, в досветовом пространстве возникает изначальная информация о будущем жерле GV– туннеля. Её можно отмониторить и скорректировать; уничтожить, если уже проявилась, – нельзя. С коррекцией плохо вышло: перебросили слишком близко. Спасибо удаче, что хоть так.
А то вывалилась бы полновесная оллирейнская синтагма на дистанции прямого залпа.
Ванесса включила терминал, вывела карту местной локали и показала эту красоту, обложившую нас со всех шести сторон по всем правилам тактики пространственной атаки.
Теперь они маневрировали, сближаясь. На рубеж атаки выходили, согласно расчётам, через триддцать восемь часов. Сними GV– блокаду, тут же перепрыгнут к нам в доли секунды, и вцепятся. А не снимешь, подкрепление с базы вывалится за пределами осадной сферы, и толку с того подкрепления…
Наше единственное преимущество, телепатическая паранорма… Я тут же ухватилась за эту мысль.
– Они продумали всё до мелочей, – качая головой, сказала Великова. – Разумеется, вокруг нас установлены отсекатели… Сейчас мы существуем в автономном режиме. Связи с метрополией нет.
Я немо вытаращилась на неё. Пороговое значение для телепатического инфополя – четыре миллиона. Хотя бы на одного телепата меньше, и локальная инфосфера рухнет. А у нас на наших транспортниках едва ли наберётся такое количество! Максимум – тысяч семьсот…
– Ламберт, – поморщилась капитан, – есть способы...
Понятно. Но тогда почему не обучают этим способам гражданских?! Это же немыслимо, каждый раз при внешней атаке такие страшные потери; все мы помнили трагедию Ясной Поляны и других планет, пострадавших в этой проклятой войне.
– Почти все гражданские ведут активный образ жизни и хорошо знакомы с ножом, огнестрелом и плазмой. Но если прогнать их через программу психодинамического тренинга по профилю «альфа», дееспособное население Земной Федерации сократится на три четверти, – объяснила Ванесса. – С военной телепатической подготовкой всё ровно то же самое, Ламберт. Разве что процент допустимых потерь во время обучения в два раза выше. А ведь берём не каждого, только лучших из лучших…