Голоса с улицы
Шрифт:
Неожиданно Хедли отпустил ее, она выпрямилась, закинула волосы назад и обшарила сиденье. Теперь он хотя бы перешел на понятный ей уровень: его напор приобрел наконец узнаваемую направленность. Так ей, по крайней мере, казалось. Марша решила, что он почувствовал сексуальное желание – физическое влечение, вызванное ее присутствием, ночной темнотой и алкоголем, но она ошибалась.
– Кажется, я уронила там свою сумочку, – неуверенно сказала Марша, немного оправившись.
– Вот она, – Хедли нашел сумочку на полу машины и грубо всучил ей.
– Спасибо, – она порылась
– Сознаю, – и это была правда. Хедли ошибся в ней… Переоценил каждую линию ее тощего, надменного тела. И его беспощадная неприязнь усилилась.
– Вы и впрямь хотите? Вы с ума сошли, – ее усталый голос смягчился. Страх прошел: Марша снова почувствовала в нем личность, а не одержимого. Что бы это ни было, наваждение закончилось. Он снова стал обычным человеком.
– Уже поздно, и я вымоталась, – сказала Марша. – Только не здесь – вы совсем с катушек слетели. Тоже мне, нашли подходящее место. К тому же вся эта потасовка, – ее голос жалобно дрогнул. – Я сама виновата. Это заклятое место, Стюарт Хедли. Ничего не получится… Все это неправильно.
– Нормально, – упрямо твердил Хедли: его охватила непреклонная решимость, и он собрался довести дело до конца. – Давайте, погнали!
– Придурок. Пожалуйста… что за черт. Сдаюсь, – она отпихнула его цепкие руки. – Дайте мне хотя бы самой это сделать, – вздрагивая от холода и обиды, Марша сняла кожаную куртку и зашвырнула ее на заднее сиденье.
– Вы этого хотите?
– Отлично.
С трудом выпрямившись, она быстро расстегнула рубашку, скинула и яростно отшвырнула ее в сторону. Отстегнула крючок бюстгальтера, наклонившись вперед, нащупала на плечах бретельки и уронила его на пол.
– Что дальше? – спросила Марша. – Остальное? Хорошо! – всхлипывая, она яростно сбросила туфли и расстегнула кнопки на слаксах. – Мне нужно встать. Пожалуйста, отойдите, чтобы я могла встать!
Хедли неуклюже попятился из машины, и Марша выскочила следом. Окутанная ночным туманом, она прислонилась к влажному боку машины, пытаясь стянуть слаксы. Ее тело оказалось таким, как он и ожидал: бледным и крепким – никакой избыточной плоти и лишних складок. Стройное, ладное тело – высокое, изящное и почти безволосое, с маленькими, резко заостренными грудями. Поежившись, Марша отвернулась, чтобы засунуть сброшенную одежду в машину.
– Что дальше? – спросила она, задыхаясь и стуча зубами от холода. – Давайте, ради бога: поехали, раз уж начали!
Хедли охотно последовал за ней в машину. Обняв Маршу, он почувствовал, как ее груди подпрыгнули и вздрогнули: согретые теплом его тела, соски поднялись, затвердели и уткнулись ему в горло. Марша дрожала и извивалась, впиваясь ногтями ему в спину. Задыхаясь и хватая ртом воздух, она попыталась взять себя в руки… Ее соски задели его лицо, и вдруг она исчезла, отдалилась от него. Ее разгоряченное, пульсирующее тело куда-то сбежало.
– Вы не собираетесь раздеваться? – закричала Марша. –
За мучительную долю секунды она, видимо, успела передумать: ее соски опали, а покорная открытость улетучилась. Марша холодно закрылась от него, вырвалась и прижалась к дверце машины. Распахнула дверь и, вывалившись спиной наружу, быстро, точно зверь, вскочила на ноги.
– Вернитесь, – в отчаянии он схватил ее запястье и затащил обратно в машину. Марша рухнула на край сиденья, согнутые колени казались костлявыми и окоченевшими в слабом звездном свете.
– Ничего не выйдет, – проворчала она, бросая безумные взгляды; ее тело стало скользким из-за тумана. – Я не хочу, – Марша сгребла свою одежду и принялась ощупью распутывать ее клубок. Слезы текли по впалым щекам и капали на бедра. Она теребила и тормошила цепкими пальцами ворох одежды у себя на коленях. – Мы оба сошли с ума. Все эта чертова выпивка. Уже поздно, и я смертельно устала.
Голос Марши жалобно затих. Минуту она посидела неподвижно, прислонившись к сиденью и понурив голову: ее темные волосы рассыпались копной спереди, подбородок вжался в ключицу. Наконец Марша встрепенулась и вновь принялась медленно разбирать одежду.
– Простите, – нервно умоляя, Хедли дотронулся до ее голого плеча. – Поехали в какое-нибудь другое место: мотель или что-нибудь еще. Где можно поговорить и… – Он бессильно умолк. – Где все будет хорошо, а не так, как здесь. Только не в этой богом забытой дыре.
Марша покачала головой.
– Простите, Стюарт Хедли. Вы не виноваты, – трясясь всем телом, она снова вышла из машины. – Я на минутку, – Марша натянула длинные слаксы и застегнула бюстгальтер, а Хедли опасливо следил за ней. Вскоре она опять села рядом. – Пока я одеваюсь, – выдавила из себя Марша, – не подкурите для меня сигарету?
Хедли выполнил просьбу и вставил сигарету между ее обмякшими губами.
– Спасибо, – она судорожно улыбнулась ему, положила сигарету в пепельницу на приборной доске и накинула на себя рубашку. – Зябко… Включу печку.
– Печка ведь не будет работать? – промямлил он. – Если не завести двигатель?
– Нет, – сказала Марша, слабо усмехнувшись. – Конечно, не будет. К черту, все равно скоро поедем, – на минуту ее быстрые движения замедлились. Выдержав паузу, она подалась вперед и потянулась к нему. Провела холодной ладошкой по его лицу, ненадолго запустила пальцы в его волосы, повернулась к нему и грустно всмотрелась – ее губы дрожали в опасной близости. Хедли почувствовал на своей щеке ее теплое и частое дыхание.
– Не понимаю, – угрюмо сказал он. – Почему нет? Из-за Эллен?
Марша застегнула рубашку до конца, быстро взяла из пепельницы сигарету и затянулась: та засветилась ярко-оранжевым огоньком.
– Стюарт, зря я с вами вообще связалась. Это нужно прекратить – я отвезу вас домой и навсегда оставлю в покое. Не хочу вас больше видеть… Я не могу вас больше видеть. Возвращайтесь к своему магазину телевизоров и к своей семье.
– Что вы такое говорите? – закричал потрясенный Хедли. – О чем вы?