Головач
Шрифт:
Он притащил ее домой и, пыхтя и сопя, водрузил пузом кверху на стол. Все-таки весила она больше, чем ручная тележка сырого цемента. Дедуля, увидев, что сделал Трэвис, лишь завопил от радости, вскинув вверх тощие руки.
– Разве не самого лучшего внука даровал мне Господь?
– воскликнул он.
– Ну вот, Дедуль. Я решил, что это будет равноценной платой за то, что Неддер Кинни "кинул" тебя с башмаками.
– сказал Трэвис.
– Он поступил неправильно, так что мы должны отплатить ему должным образом. Когда Трэвис взялся проделывать отверстие для своего "петушка", в голове у него возник вопрос.
– Дедуль, позволь кое-что спросить. А не проще было бы, не мудохаться с электродрелью, а просто пробить башку молотком?
– Не, мальчик. И я скажу, почему, - ответил Дедуля тоном всезнающего мудреца.
– Молотком не получится сделать ровную дырку, а это очень важно. Помнишь Сисала Коннера, того толстого голодранца, жившего в сарае у запруды Уоттера? Много лет он валил свиней для мясной компании "Уильямз Мит Компани", пока они не закрылись из соображений экономии. Так вот, Сисал был экспертом по пробиванию черепов, он занимался этим восемь часов в день. А свиней валил он - будь здоров. Когда "Уильямз" уволили его усталую задницу, ему пришлось дробить пшеницу за госсубсидию. Помню, однажды один из сыновей Кролла насыпал сахара в бензобак его новенькой молотилки "Джон Дир", поэтому спустя неделю Сисал поймал одного из пацанят Кролла и пригласил меня и твоего папочку на "головач". Он настоял на плотничьем молотке, потому как отлично управлялся им еще со своих "свинобойных" времен. Шмякнул мальчонку чуть сильнее, чем требовалось. Вытащил из дырки обломки, какие смог, и сунул свой "петушок". Ну и посадил себе занозу - осколок кости воткнулся прямо в головку. Помню, бегал потом, орал. Кровища из писюна хлещет, как будто красной мочой ссыт. Вот почему никогда нельзя использовать молоток, мальчик. Всегда пользуйся кольцевой пилой, не будет осколков, и никогда не засадишь в член занозу.
Ух, ты. А правы люди. Старики знают, о чем говорят. Чего Трэвису меньше всего нужно, так это засадить себе в член осколок кости. Не, ему это вовсе не нужно!
Поэтому Трэвис, не забыв процедуру, прикрутил круговую пилу к электродрели и принялся вскрывать голову Чесси Кинни. Во влажных, стариковских глазах Дедули заблестели слезы радости. Шуму было много, но, чтобы вскрыть черепушку, времени потребовалось не больше, чем чтобы высморкать соплю из носа. Затем Трэвис тут же воткнул в отверстие нож и сделал глубокий разрез для своего "петушка". В тот же момент, несмотря на то, что Чесси была все еще без сознания, она дернула своими толстыми, волосатыми ногами и затихла. Она была мертва. Мертвей не бывает.
Кровь лилась у нее из башки, словно вода из охладителя на самогонном аппарате. Но как только кровотечение прекратилось, Трэвис тут же сунул в отверстие свой торчащий причиндал и с удовольствием принялся трахать еще теплый мозг. Глаза Трэвис закрыл, потому что не хотел смотреть на тело Чесси. Зрелище было то еще - под обтягивающим платьем колыхались складки жира, с противоположного края стола свисали огромные грязные ноги. Густые пучки волос подмышками напомнили Трэвису металлическую мочалку, которой ему приходилось чистить кастрюли во время дежурства в тюремной столовой. Одна из сисек вывалилась наружу - большая, как голова ребенка - и перекатывалась туда-сюда словно мешок с куриным жиром. Из соска торчало несколько мерзких черных волос, как будто кто-то воткнул в него рыболовные крючки. Неее. Трэвису не нужно на такое смотреть, если он не хочет, чтобы у него "упал" прямо в башке.
– Трахай, Трэвис!
– продолжал подначивать его Дедуля, надрачивая в своем кресле с красным от усердия лицом.
– Кончи ей прямо в башку, мальчик! Трахай эту оборвашку!
И Трэвис трахал. Правда много времени у него это не заняло. Он почувствовал, как нарастает внутри него наслаждение, и оно было несравнимо ни с чем. Зрачки Трэвиса сошлись в кучку. Он схватил Чесси Кинни за огромные, потрескавшиеся от грязи уши и стал долбить еще жестче, как будто ножевой разрез в ее мозгу был горячим, сосущим ртом пятидолларовой придорожной шлюхи. В следующий момент Трэвис приподнялся на цыпочки, застонал, и выпустил мощную струю спермы в "мозолистое тело" мозга Чесси Кинни. Хотя он все-равно не знал, ни что такое "мозолистое тело", ни что такое "центральная борозда", ни что такое "затылочный полюс". Достаточно сказать, что он выпустил мощную, горячую струю прямо ей в башку. И это было здорово. Никогда в жизни ему не было так хорошо.
– Ох, едрен батон, Дедуля! Позволь мне сказать, "кончун" был что надо.
Трэвис отступил назад, сырой от пота. Его обмякший член выскользнул из свежепроделанной дырки.
– Да уж, мальчик!
– согласился Дедуля.
– «Головачи» - это нечто, правда? Кому нужна женская писька, если можно трахать башку?
– Но... Дедуль.
– Трэвис замялся, чувствуя себя очень виноватым. Все то время, пока он ублажал себя, бедный Дедуля сидел с торчащим из штанов старым, но все еще рабочим хреном.
– Едрен батон, Дедуль. Ты ж сам еще не кончил.
– Да, неважно, мальчик. Старику вроде меня, нужно время для этого дела. Смотреть тоже неплохо. Глядя, как сильный, молодой мужик вроде тебя, трахает башку, я вспоминаю былые деньки. И позволь мне сказать вот что, сынок. Я перетрахал достаточно голов на своем веку.
– Бьюсь об заклад, что так оно и было, Дедуль, - согласился Трэвис, застегивая ширинку.
– Почему б тебе не трахнуть башку прямо сейчас? Вон на столе у нас свеженькая, если не брезгуешь после меня.
– Ох, едрен батон, сынок. Я ценю твою заботу, но мой "мозготрах" остался в прошлом. Не могу встать с этого проклятого кресла. Ножек-то нет.
Трэвис улыбнулся широкой теплой улыбкой любящего внука. Он знал, как помочь Дедуле.
– Я буду твоими ногами, Дедуль, - сказал он и поднял своими огромными мускулистыми ручищами Дедулю с кресла и поднес его к мертвой голове Чесси Кинни.
– Не позволю, чтобы мой Дедуля сидел и смотрел, как я трахаю башку, а он нет. Дааа!
Трэвис поднял старика с кресла с такой легкостью, как будто это была подушка с утиным пухом.
– Не беспокойся, Дедуль, я не стал в тюрьме пидором, но придется мне ненадолго взять твоего "петушка", чтобы направить куда надо.
В следующий момент Трэвис схватил торчащий член Дедули и, удерживая его одной рукой на весу, и направил прямиком в ждущую теплую дырку в башке Чесси.
– Ох, Трэвис, - прохрипел Дедуля в неземом блаженстве.
– Не могу описать, как здорово, почувствовать свой писюн в девкином мозгу столько лет спустя.
– Давай, Дедуля, - подгонял Трэвис.
– Трахай эту башку! Трахай! Залей эту дырку молофьей!
И морщинистый Дедуля принялся наяривать, любезно поддерживаемый на весу своим добрым, крепким внучком.
– Не спеши, Дедуль. Накачай ее, как следует. Не стесняйся! Трахай!
Дедуля вилял своей старой плоской задницей и, несмотря на возраст, меньше, чем через минуту заохал-заахал, задрожал, затрясся, как осиновый лист, в оргазмическом блаженстве.