Головач
Шрифт:
Не думай об этом,– он попытался отогнать от себя тяжелые мысли. Будь мужиком. Поступай правильно. Заботься о жене, потому что ты отлично знаешь, что, если б заболел ты, она бы из кожи вон лезла, ухаживая за тобой.
Все это вынужденные меры.
Он собирался уже повернуть, как вдруг заметил на Поле Коттера мигающие красно-синие огни.
***
"Головачи", - подумал он.
Да уж, у него был сегодня мощный "головач".
Дедуля показал ему, как это делается. Конечно, сперва ему пришлось поймать девку, но это оказалось несложно.
– Только она обязательно должна быть из семьи, причинившей нам вред, - проинструктировал его со своей коляски Дедуля.
В прошлом, когда мама и папа были еще живы, не только Кодиллы доставляли им неприятности, воруя овец, и все такое. Он помнил, как однажды пара грязных, неотесанных сынков Рейда сорвали все яблоки с Папиных яблонь. А все потому, что несколько ветвей свесились через ограду и росли над участком Рейдов. Папу тогда чуть удар не хватил. Тот случай надолго врезался Трэвису в память. И когда он разъезжал на своем пикапе в поисках какой-нибудь девки, она быстро нашлась. Он отлично помнил, что ее звали Ири Рейд. И хотя, когда Трэвис последний раз видел ее, она была гораздо моложе, сомнения у него не смогли вызвать ни блестящие золотистые волосы, ни огромные сиськи, торчащие из-под персикового цвета блузки. Она шла размашистым шагом, босая, по проезжей части моста Олд Говернор. И конечно же, Трэвис, как истинный джентльмен, остановился и предложил подвезти ее домой.
– Ты же Трэвис Клайд Тактон, верно?
– спросила она, растягивая слова, пока затаскивала в грузовик свой аппетитный, облаченный в шорты из обрезанных джинсов зад.
– А ведь я помню тебя.
Ее хорошенькая, веснушчатая мордашка залилась легким румянцем.
– Извини, что сейчас тебе это говорю, но ты мне раньше даже немножко нравился.
– Ири, если честно, - признался Трэвис.
– До того, как мою задницу упекли в окружную тюрьму, ты мне тоже очень нравилась!
– Да ну?!
В следующую секунду Трэвис заехал своим огромным жилистым кулаком прямо ей в лоб, наглухо вырубив. Затем, не глуша мотор, он как следует ее связал, заткнул рот кляпом, и сунул соблазнительное худенькое тельце под сиденье. Следующее, что он помнил, это то, как внес ее словно мешок с кормом, в мастерскую Дедули, и положил на большой стол из вишневого дерева, за которым тот шил башмаки.
– Белобрысая дочка этих говноедов Рейдов!
– воскликнул Дедуля.
– Молодец, Трэвис. Теперь привяжи ее к столу и сними с нее эту мерзкую, развратную одежку.
Правда Трэвису это можно было и не говорить, потому что он сразу заметил, что в каждый угол стола было врезано по крюку с ушком. Крошка Ири была все еще в отключке, поэтому он разрезал на ней веревки и привязал ее прямо к столу. Теперь она лежала на спине, свесив голову через край.
– Что делать дальше, Дедуль?
Дедушка хихикнул, почесал подбородок, и подкатил к столу. В руке он сжимал электродрель, со вставленной в нее трехдюймовой кольцевой пилой.
– Трэвис, в любом, любом деле нужна практика, понимаешь? Взять Томаса из придорожного бара. Старик на стиральной доске играет, мама не горюй! А Конга Пауэрс? На банджо "лабает" так, как никто не умеет! Знаешь, почему, сынок?
Процессор в голове Трэвиса тут же пустился в вычисления.
– Практика?
– предположил он.
– Верно, мальчик. Практика. И во вскрывании девчачьих голов у меня было много практики, могу тебе сказать. Мы с твоим папочкой - упокой господь его душу - были, наверное, лучшими "мозготрахами", отсюда и до самого Нового Орлеана.
С этим торжественным заявлением Дедуля запустил дрель, задумался ненадолго, а потом вдавил ее в макушку белокурой головки Ири Рейд.
Раздалось громкое жужжание, и в нос Трэвису ударил запах паленых волос и жженой кости. Прошло еще несколько секунд, прежде чем Дедуля положил дрель на место.
– Отлично, - объявил он, снова подкатив к столу, чтобы полюбоваться работой.
– Видишь, Трэвис? Я прорезал аккуратную дырочку в ее макушке. Видишь?
Трэвис наклонился, прищурившись.
– Да, Дедуль, вижу.
Еще он видел идеально круглый кусок кости, застрявший в кольцевой пиле.
– И что теперь?
– Просто смотри.
Сгорая от любопытства, Трэвис замолчал и стал наблюдать за Дедулей. Тот, ловко сдвинув назад светлые волосы Ири, продемонстрировал ему свежевыпиленное отверстие. На пол из него капала кровь.
Потом Дедуля взял нож.
– Ты что собираешься делать, Дедуль?
– Смотри, мальчик. Нужно сделать разрез для твоего "петушка".
Только потом до Трэвиса дошел смысл сказанного. Нож был обычный, столовый, шириной один дюйм, и длиной примерно восемь. Дедуля все с той же поразительной ловкостью сунул его прямо в отверстие в черепе Ири и сделал аккуратную маленькую прорезь. Как только нож был извлечен, наружу хлынула кровь, смешанная с какой-то водянистой массой - вроде спинномозговой жидкости. Но такому здоровому, тупому животному, как Трэвис ничего не было об этом известно. Лишь потом он понял, почему пол у основания рабочего стола так сильно прогнил. В течение многих лет кровь из девкиных голов стекала на пол, превращая дерево в гнилую труху.