Голубой вальс
Шрифт:
Сидевшие за ломберным столом не знали, как воспринять этот неожиданный уход, одна Белл проявила полнейшее равнодушие.
– Сдавайте карты, Адам, – сказала она, и в ее голубых глазах вспыхнул азарт. – Пора приниматься за игру.
Адам продолжал смотреть на пустой дверной проем.
– Да не беспокойтесь вы, Адам! – подбодрила его Белл. – Он не вернется. Стивен оскорблен, хотя и знает, что повода для обиды не было. – Она покачала головой. – Удивительно, что в этом отношении вы на него не похожи.
Адам сконфузился.
Белл хотела что-то добавить, но тут часы пробили очередные полчаса, и
– Господи, совсем забыла про свои пироги! Глядя на нее, игроки изумленно вытаращили глаза.
– Я забыла про пироги, – повторила она. – Адам, мне нужен сахар. – Выпрыгнув из кресла, Белл схватила чашку и сунула ее в руки Адаму. – Пожалуйста, наполните ее сахаром и принесите ко мне домой. Я не могу ждать. – Она поспешила к двери и вдруг остановилась: – Приглашаю вас на угощение. Пирогов хватит на всех. – Она выбежала из гостиной и, заметив через открытую дверь кабинета стоящего у окна Стивена, вновь остановилась. Затем подошла к его двери и тихо сказала: – Я испекла пироги.
– Я слышал, – ответил он, не поворачиваясь. Белл залилась румянцем:
– Конечно, слышали, ведь я кричала на весь дом. Видимо, я не оправдываю ваших представлений о настоящей леди?
Только тогда Стивен повернулся, и их глаза встретились. По его взгляду она поняла, что он обдумывает, оправданны ли слухи о ее безумии. Разумеется, эти слухи доходили и до нее. Ах, если бы можно было прожить жизнь заново, по-другому! Но понимая, что это невозможно, Белл только со вздохом отвернулась.
– Хуже того, я никогда не стану настоящей леди, как вам хотелось бы, – продолжила она уже громким, смеющимся голосом. – Но на пироги я вас все равно приглашаю.
И подобрав свои длинные юбки, Белл ринулась к двери. После того как она с быстротой волшебницы исчезла, в доме еще долго метались отголоски ее последнего крика:
– Пожалуйста, поторопитесь с сахаром, Адам!
Хотя и очень недовольный собой, через тридцать минут Стивен стоял на крыльце ее дома. Адам и остальные пришли еще раньше. Крепко прижав раненую руку к боку, Стивен смотрел на голубую деревянную дверь. В его памяти всплыл обрывок некогда слышанного разговора.
– Она должна быть голубой, – утверждала его мать. Отец рассмеялся:
– Голубой, дорогая? Никогда не слышал, чтобы парадную дверь красили в голубой цвет.
Стивен вспомнил, как мать прижалась головой к широкой груди отца.
«Нам всем в жизни требуется что-то голубое», – неожиданно подумал он.
На следующий день дверь их дома покрасили в голубой цвет. Человек сильный и даже грозный в гневе, отец послушался случайного каприза матери.
Пораженный этой мыслью, Стивен едва не повернул назад.
С того самого дня, как, вернувшись из Европы, он обнаружил, что в доме у него проходит веселая вечеринка, его жизнь будто лишилась смысла. В общении то с Адамом, то с Белл он стал подвергать сомнению, казалось бы, незыблемые ценности жизни и совершать поступки, несвойственные ему. В частности, Стивену не следовало приходить сюда. Если говорить о вещах более важных, ему следовало найти себе женщину с ровным, предсказуемым характером – женщину, которая стала бы ему достойной супругой. А между тем его неудержимо влекло к той, которая совершала неожиданные поступки, далеко не всегда соответствующие
Не найдя на двери молотка, он постучал:
– Добрый день, Гастингс!
– Добрый день. – Гастингс стоял в дверях, не пропуская его.
– На этот раз я приглашен, – пробормотал Стивен, удивляясь, что ставит себя в столь унизительное положение.
– Да-да, на пироги! – Гастингс жестом пригласил Стивена войти. – Вы найдете миссис Брэкстон на кухне.
Он и в самом деле нашел ее не в столовой, не в гостиной, а на кухне. Адам и все остальные сидели за длинным деревянным столом, весело болтая и смеясь. Все они чувствовали себя как дома.
– Все-таки пришли, Стивен! – В руках Белл держала небольшой кухонный нож, а глаза ее так и светились от удовольствия. – Для вас я испекла отдельный пирог.
Стивен стоял неподвижно. Ему вдруг вспомнилась мать. С ножом в руке, весело смеясь, она кружилась по кухне, где атмосфера была напоена запахами еды, кофе и счастья. Точно такая же атмосфера царила здесь сейчас.
Он посмотрел на Белл, которая покрывала глазурью пирог на кухонном столе. Ее волосы были взлохмачены, присыпаны мукой. И он почему-то подумал, что и в старости она будет выглядеть такой же прелестной.
Стараясь избавиться от опасных мыслей, он стал разглядывать ее одежду. Все на ней сидело как-то вкривь и вкось. «Умеет ли она вообще одеваться прилично?» – подумал он. Обсыпанное мукой платье выглядело неплохо, но Белл как назло приколола к груди большой яркий желтый цветок. Ни дать ни взять подсолнух, мелькнуло у него в голове.
– Вам нравится?
Стивен вздрогнул от неожиданности. Оказалось, она повернулась к нему и протягивает тарелку.
– Пирог? – спросил он.
– Нет, цветок. Мое маленькое солнце, сияющее в разгар зимы.
– Интересная… идея, – уклончиво ответил Стивен.
– Мы все понимаем, что это значит, – сказала Белл, смеясь. – Мой цветок вам не понравился. Ну не беда. Возьмите пирог.
Едва Стивен взглянул на тарелку, как его глаза широко раскрылись. Он обвел быстрым взглядом тарелки остальных. На них лежали пироги какой-то странной формы. «Да это же птицы!» – догадался он, хотя лапки и хвосты у них уже съедены.
– Я испекла эти пироги в честь нашей встречи. Ведь мы встретились в ресторане, который называется «Снегирь».
Пирог и в самом деле был вылеплен в виде снегиря, однако все цвета разительно отличались от естественных.
– Нравится?
Судя по ее тону чувствовалось, что его оценка пирога гораздо важнее для нее, чем оценка цветка. Пироги в виде птиц. В этом есть что-то странное. Может быть, она и впрямь безумна? И то, что его влечет к ней, тоже безумие?
И как мог он подумать, что есть какое-то сходство между его матерью и этой обсыпанной мукой женщиной с волосами, как у Медузы? Его мать была всегда опрятна, хорошо причесана и безукоризненно одета. И тут Стивен вновь представил весело кружащуюся мать. Голова у него пошла кругом. Господи Иисусе, эта Белл сводит его с ума!