Гомер
Шрифт:
критского купца (Од., IV.222-224, 244.249). Тафийский царь Мент, образ которого
принимает Афина Паллада, едет в Темесу с целью обмена железа на медь (I.179-184).
Настоящими купцами являются у Гомера финикийцы. В «Одиссее» (XV.415 сл., 455-463)
рассказывается о прибытии одного такого финикийского корабля с богатыми красивыми
товарами на о-в Сирию, где он остается целый год, а купцы продают товары грекам и
покупают для себя греческие товары, набивая ими
прибавить, что предметами купли и продажи были и люди, которые в силу этого
становились [85] уже рабами. Одиссей рассказывает, как один финикиец будто бы чуть ли
не увез его в Ливию, чтобы продать его там в рабство (XIV.295-297). Раб Одиссея Евмей
тоже рассказывает длинную повесть о том, как финикийцы украли его мальчиком и
продали отцу Одиссея Лаэрту (XV.465-484). Сам Евмей тоже купил себе мальчика-раба у
тафийцев в отсутствие Одиссея и без разрешения Лаэрта и Пенелопы на свои собственные
средства (XIV.449-452). Эти тафийцы в свое время тоже украли в Сидоне финикиянку и
продали ее отцу Евмея (XV.425-429). Ахилл тоже торговал рабами, продавая сыновей
Гекубы на Самос, Имброс и Лемнос (Ил., XXIV.751-753). В своем вымышленном рассказе
Евмею Одиссей расписывает, как некий финикийский купец взял его в Египте якобы для
участия в торговле, а на самом деле хотел продать его в рабство, что повторилось с ним и в
других условиях (Од., XIV.287-359). Торговля часто переходила в грабеж точно так же, как
и дружеский обмен дарами часто граничил с торговлей. Пиратство у Гомера, вообще
говоря, не считается чем-то особенно предосудительным. По крайней мере, когда
Полифем спросил Одиссея, не морской ли он разбойник, тот нисколько не обиделся (Од.,
IX.252-255).
Таким образом, торговля в гомеровском мире имеет самое ничтожное значение, хотя
она уже, несомненно, возникает. Ее бывает трудно отличить и от дружеского обмена
подарками и от прямого грабежа. Деньги, конечно, еще отсутствуют. Кроме того, хотя
греческие цари и не прочь иной раз пуститься в то или другое торговое предприятие,
самая стихия этой торговли все-таки им чужда. Когда феакиец Евриал заподозрил в
Одиссее купца, разъезжающего по морям, то тот обиделся и назвал его наглецом (VIII.159-
166).
С торговлей же шло рука об руку и развитие ремесла.
в) У Гомера упоминаются различные ремесленники: кузнецы, плотники, кожевники,
горшечники, ткачи, золотых и серебряных дел мастера, а также прорицатели, певцы,
лекари и глашатаи.
у Гомера буквально пересыпано упоминаниями разного рода высокосортных изделий,
художественно-сработанного оружия, одежды, домашней утвари, искусно построенных
дворцов. За ремесленниками идет и демос, начинающий разоряться и отчуждаться от
родных мест. Еще более бесправны переселенцы-метанасты, картину работы которых мы
можем найти в «Одиссее», XVIII.357-375, и батраки-феты, поденщики, часто близкие к
рабам (Од., IV.643-645) и попадающие в полную кабалу к хозяину, как Аполлон и
Посейдон к Лаомедонту (Ил., XXI.441-459). Эта картина служения Аполлона и Посейдона
в виде смертных у троянского царя показывает, что бесправие батраков в своей самой
неприглядной форме хорошо известно Гомеру. Указанное место из «Илиады» для
социально-исторического [86] анализа заслуживает самого глубокого внимания.
Агамемнон резко противопоставляет себя беднякам (Ил., IX.125-267). Общеизвестны
слова Ахилла в Аиде о горькой доле батраков. Одинокая пряха едва-едва зарабатывает
хлеб себе и своим детям (XII.433-435). И уже совсем по-гесиодовски Гомер, вопреки
множеству других своих текстов, прославляет Зевса как принцип справедливости,
утверждая, что он обрушивается бурей и ливнем на людей, злых и неправых, которые
(XVI.386- 388)
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . неправый
Свой совершают на площади суд и насилия множат,
Правду теснят и ничуть наказанья богов не страшатся.
Наконец, у Гомера мы встречаем нищих, которые уже совсем немыслимы в родовой
общине, где все являются своими и родными. Об их жалком и унизительном положении
можно судить по тому Иру, который стоял на пороге перед пирующими женихами и
выпрашивал себе подаяния и с которым Одиссей, тоже в виде подобного нищего, затеял
драку (XVIII.1-100).
г) Рабство в патриархальном виде, но с предвестьем наступающей классовой
борьбы. У Гомера мы находим также и рабов. Эти рабы пока только рабы-пастухи и рабы-
домашние слуги. Имеются также привилегированные рабы – свинопас Евмей, даже
имеющий собственного раба и собственное помещение, и нянька Одиссея, Евриклея.
Евмей сам, в отсутствие хозяина, строит по собственному почину 12 закут для свиней и