Гомер
Шрифт:
предводительство (Маркс)». – ( Энгельс, там же, стр. 109.)
б) Совет старейшин (boyle). Этой организации принадлежат административно-
судебные функции и тесная связь с басилевсами, часто подкрепляемая трапезой, –
Одиссей (VIII.95-99) у феаков, а в «Илиаде» (IX.67-76) Нестор советует Агамемнону
устроить пир для старейшин. Это, конечно, снижает официальную значимость «буле» и
придает
спорадичность в мирное время и частый характер на войне. Например, в X песни
(Долония, 32 сл.) Агамемнон и Менелай собирают старейшин, а в X.414 то же делает
Гектор. Царскому «буле» присуща весьма непостоянная деятельность, начиная от полного
его отсутствия (например, Ахилл собирает агору без «буле», Ил., I.54) и кончая
враждебным его настроением и резким разделением на партии (Од., III.137-150).
Необходимо говорить и о зарождении царской оппозиции совету старейшин. Таково,
например, поведение Телемаха в «Одиссее», II.11-14.
в) Народное собрание (agora). В период расцвета родовой общины это собрание
было, конечно, основной властью и силой во всей общине. У Гомера можно отметить его
ослабление и некоторую неопределенность. Можно прямо говорить об его пассивности и
неорганизованном характере (Ил., II.94-101). Его главное значение – тоже на войне.
Народное собрание у Гомера, вообще говоря, бывает редко и только в экстренных случаях.
Например, оно, как и «буле», не собиралось на Итаке 20 лет (Од., II.25-34). С народным
собранием по старому обычаю считаются. Но об ораторах в нем не слышно, никакого
голосования не производится. Свое одобрение или неодобрение оно высказывает только
нерасчлененным шумом, оно скорее только присутствует, чем действует как
организованная сила.
Вместе с тем, несмотря на формальную неорганизованность, народное собрание,
или, может быть, лучше сказать, народ есть единственная высшая инстанция, к которой
апеллируют даже сами цари. Нигде не видно, чтобы цари поступали против народной
воли. Отдельными распоряжениями царей народ, или, лучше сказать, единичные
представители народа могут быть недовольны. Однако, вся война, изображаемая в
«Илиаде», рассматривается как общенародное предприятие и, с точки зрения греческого
народа, совершенно справедливая и необходимая. Народное собрание может долго не
собираться и при обсуждении тех или иных вопросов может быть неорганизованным [93]
и в известном смысле пассивным. Тем не менее, это основная сила и власть, с которой все
считаются
покажем ниже, возражающий против войны и царей Ферсит вовсе не есть народный
представитель, но аристократ, и его критика Агамемнона ничем не отличается от той
критики этого вождя, которую направляет против него Ахилл. Ферсит – разложившийся
аристократ, не понимающий общенародного дела; и его не только бьет Одиссей, но над
ним смеется и все войско. Ахейцы не только смеются над Ферситом, но они прямо
негодуют на него за разложение и за недостойный призыв бросить войну вопреки
интересам родины.
В «Илиаде» II.222 сл., Вересаев в противоречие с греческим подлинником переводит:
«Ахейцы и сами негодовали в душе и ужасно царем возмущались». Так как перед этим
шла речь о брани Ферситом Агамемнона, то всякий читатель под словом царь поймет
именно Агамемнона. Но в греческом подлиннике, во-первых, нет слова «царь», а во-
вторых, здесь стоит вместо этого «на него», т. е. на самого же Ферсита. Неужели Вересаев
здесь не разобрался в греческом тексте? Или, может быть, Вересаев в данном случае
называет «царем» именно Ферсита? Это было бы совершенно правильно, т. к. источники
гласят, что Ферсит – именно царь, а не рядовой воин. Однако трудно предположить, что
Вересаев так далек от традиционных предрассудков, относительно «демократичности» и
«революционности» Ферсита. Во всяком случае, у Вересаева искажение подлинника. А у
Гнедича переведено совершенно правильно: «На него аргивяне гневались страшно»,
значит, народ гневается вовсе не на Агамемнона, а как раз на его противника Ферсита.
То, что войско (Ил., II) в силу прихода Агамемнона побежало к своим кораблям,
чтобы отправляться домой, ровно ни о чем не говорит, потому что царям эта война,
растянувшаяся уже на 9 лет, не меньше надоела, чем войскам. Агамемнон сам несколько
раз предлагает оставить войну и отправляться на родину, (Ил., IX.17-28, XIV.69-81).
Конечно, все такие случаи можно расценивать только как результат уныния и больших
неудач, результат, весьма понятный в условиях тяжелой и слишком затянувшейся войны.
Но все в «Илиаде» понимают это как проявление минутной слабости; и такая слабость
обычно быстро проходит, уступая место неизменному мужеству и всегдашнему
патриотизму как народа, так и царей. Следовательно, формальная неорганизованность
народного собрания у Гомера не имеет ничего общего с развалом народной власти и с ее