Гончаров и таежные бандиты
Шрифт:
"Кровь", - хотел заорать я, но из горла вырвался какой-то звериный хрип. Спокойно, Гончаров, не надо паники, тем более твой оппонент уже понял всю серьезность ситуации.
– Ложись на пол, Вассаров!
– уже тихо и осторожно приказал я.
– Мордой вниз и никаких телодвижений. Я на грани, учти. Теперь мне все равно, пристрелю и глазом не моргну. Ты меня понял?
– Понял, ты кто?
– Вопросы в этом году буду задавать я, а ты, вошь легавая, должен отвечать и докладывать только правду, как лесбиянка на исповеди. Ты готов к этому?
– Что тебе нужно?
– Вопросы задаю я! Ты готов?
– Готов.
– Куда ты дел Федора Панаева?
– Мне самому интересно знать, куда он девался.
– Отвечай четко и по существу.
– Клянусь детьми, я не знаю!
– Не верю! Я убью тебя, потому что начинаю слабеть.
– Я действительно не знаю. А ты не слабей. В углу, за пианино, Федор обычно держит коньяк, подкрепись, только не делай глупостей. Убить просто...
– Конечно, недавно ты сам хотел меня замочить. Лежи смирно.
Не сводя с него глаз и пистолетного дула, я задом попятился в угол, за пианино, где обнаружил несколько ящиков с веселой жидкостью. Не сразу, но она помогла, и я продолжил допрос:
– Что ты здесь делаешь?
– Наверное, то же, что и ты.
– Отвечай без кретинизма!
– Ищу Федины документы.
– Откуда ты знаешь, что они здесь?
– Он сам мне по пьянке болтанул.
– И что это за документы, какую ценность они представляют?
– Для вас никакой, чистая геология.
– Зачем же ради ничего не стоящих бумажек ты пошел на грабеж? Неувязка, Георгий Георгиевич. Вчера ты подослал двух мерзавцев для этой же цели?
– А ты откуда знаешь? А-а-а...
– Вопросы задаю я. Твои подонки мучили бабу?
– ...
– Говори, козел!
– Мои.
– Зачем ты их замочил? Говори, подонок! Мое терпение кончается.
– Они того стоили. Человеческое отребье. У каждого на счету до десятка душ.
– Зачем же ты с ними связался?
– Другие бы на такие дела не пошли. А эти согласились с удовольствием. Только перестарались. А тут их еще и подранили. Ночью мне позвонила Ритуля, билась в истерике и просила приехать. Все рассказала, вплоть до самых интимных подробностей. И тут я озверел. Потому что строжайше запретил им делать это.
– А утюгом жечь, значит, можно?
– В крайнем случае, для острастки, чтобы запугать.
– Врешь ты все, Вассаров. Они сразу же перешли к делу, безо всяких угроз, не желая попусту тратить время.
– А ты откуда знаешь?
– Заткнись, еще один вопрос - и твоя природная любознательность покинет тебя навсегда. Что тебе еще рассказала Рита?
– То, что неожиданно появился неизвестный спаситель и вступился за нее. И хотя это были не вы, я вам очень признателен, - добавил Вассаров язвительно.
– Заткнись, умник. Почему тебя так взволновал факт изнасилования?
– Разрешите мне не отвечать хотя бы на этот вопрос.
– Разрешаю, друг семьи, и так все понятно. Жаль, об этом не знали твои наемники.
– И это, и их ранения. За них бы взялись всерьез, и рано или поздно они бы раскололись, показали на меня. А зачем мне лишняя головная боль? Вот и отпрыгались птенчики.
– Как и шофер Панаева, не правда ли?
– Нет, неправда. Здесь вы ошибаетесь.
– Ну конечно. И инкассаторская машина тоже для вас загадка.
– Мне жаль вас разочаровывать, но это так. Съем, доводка и доставка металла является основной частью моей непосредственной работы, и первым, кто пострадал от того ограбления, был я. До сих пор меня крутят правоохранительные органы всех мастей и рангов. И крутить будут еще долго. Так стоило ли курице бить яйца, на которых она сидит? Раньше бы я загремел за такой инцидент в первый же день. Сейчас попроще, но дамоклов меч висит надо мной и по сей день. Я не уверен, что буду работать на своем месте завтра.
– Хватит заливать. Почему твоя любовница сама добровольно не передала тебе документы отца? Наверное, плохо трахаешь.
– Вы ее не знаете. В постели она отдаст все, когда же дело касается денег, лучше не подходи - убьет или сама удавится. Возможно, она не знала ничего.
– Куда она уехала?
– В город, к родственникам.
– И вероятно, по твоему настоянию. А тебе хотелось самому в спокойной обстановке, наедине, порыться в подвале?
– Можно сказать, да.
– Когда она вернется домой?
– Обещала через пару дней.
– Что же мне с тобой делать? Где Панаев, ты мне не скажешь. Значит, интереса ты больше не представляешь, а вот вредить и мешать мне ты станешь. Наверное, придется тебя убить.
– Ты что, рехнулся?
– Место здесь удобное, найдут тебя только через два дня, - не слушая его, вслух размышлял я, действительно не зная, что с ним делать.
Похоже, он действительно говорил правду, если, конечно, не признался в убийстве исключительно ради сокрытия главного - похищения председателя артели. Нет, отпускать его нельзя, во-первых, потому, что он скрутит меня сразу же и будет трясти до тех пор, пока я не расколюсь, а во-вторых, и самого его еще можно пощупать. Только вот где? Здесь оставаться опасно, в любой момент сюда могут заявиться нежданные гости, дружки Вассарова, как из сферы криминальной, так и правоохранительной. Господи, накликал черта на свою голову. Неясный шорох заставил насторожиться не только меня; Вассаров напрягся, готовясь к очередной пакости.
– Гоша, успокойся, тебя я убью первого, можешь не сомневаться. Уймись и расслабься.
Переместившись, я выбрал удобную позицию: отсюда можно держать под прицелом лестницу и вассаровскую голову, не меняя положения. Глухо бьющееся сердце больно билось о разбитую грудную клетку.
– Константин Иванович, не стреляйте, это я - Гранин. Мне можно к вам?
– Спускайся.
– Я расслабился, и, как всегда, у меня затряслись руки. Удивительный организм - трясется после того, как опасность миновала.