Гонки на выживание (Солдаты удачи - 2)
Шрифт:
Они нашли телефон-автомат, предусмотрительный Боцман достал из кармана несколько жетонов. Пастух набрал номер, подождал...
– - Не берет трубку.
– - Как поступим?
– - спросил Док.
– - Ну а что, собственно?
– - пожал плечами Пастух.
– - Задача поставлена, цель ясна. Что еще надо? Работаем в автономном режиме. Не привыкать...
– - Однако опасно шибко, начальник, -- с "чукотским" акцентом заметил Боцман и цыкнул зубом.
– - А что теперь не опасно? Выхода нет, -- покачал головой Пастух.
Они проходили мимо детской площадки.
– - Ну что?
– - вздохнул Док.
– - Видно, и нам расходиться теперь. Разделимся по двое, дождемся часа пик, а после... Ну, присели на дорожку.
Они сидели на голубой лавочке плечом к плечу, глядя в солнечное небо, на зелень листвы, на дома, на какие-то заборчики... Чье-то белье чуть колыхалось на веревке, в песочнице валялось забытое малышом зеленое пластмассовое ведерко... Город жил, чего-то ждал, на что-то надеялся. И никто знать не знал, что предстояло им.
Сидели не шевелясь, впитывая в себя эти минуты сосредоточенного безмолвия.
Пастух встал.
– - Все, парни! Обнялись, разошлись! Все четверо поочередно крепко стиснули друг друга, коротко взглянули в глаза, кивнули и быстро, не оглядываясь, зашагали по двое в разные стороны.
* * *
– - Слушай, Боцман, -- сказал Пастухов, когда они вышли на какую-то неприметную улицу, -- ты сколько раз бывал на аэродроме в Чкаловской?
– - Что я, считал?
– - пожал плечами Хохлов.
– - Раз двадцать, может. Улетал, прилетал... Ты это к чему?
– - А вот припомни, Митя, много ты видел там штатских? В пижонских шпаковских курточках и джинсах "леви-страус"?
– - Эх, -- стукнул себя по лбу Боцман, -- что же делать?
– - Как говорит Артист, "за что люблю я наши времена"... Лично я люблю их за свободу выбора и широту ассортимента. Кстати, и время убьем. С барышнями побазлаем... Знаю я один такой неприметный магазинчик.
Минут через сорок они уже переодевались в подсобке магазинчика, заваленной разным привозным и нашим тряпьем.
Пастух сбросил свою легкую куртку и уже хотел было напялить серо-буро-зеленую пятнистую робу, когда Боцман вдруг засмеялся.
– - Запасливый ты, как моя бабка. Тоже вечно булавки за подкладку вкалывала.
И он показал серебристую булавочную головку на внутренней стороне полы старой куртки Пастуха.
Пастух поднес ее к глазам.
– - Вот так клюква, блин!
– - Он вытащил булавку.
– - Вот ведь как интересно.
– - Думаешь, "клоп"?
– - спросил Боцман.
– - И думать нечего. Когда только успели приладить? Надо вспомнить. Хотя бы попытаться.
Он напряг память, но ничего в голову не приходило.
– - А ну подожди, -- сказал Пастух и снова надел эту куртку.
– - Где она была? Вот тут? Ну-ка, Боцман, попробуй потяни за фалду.
И едва Хохлов прикоснулся к его куртке в том месте, где была булавка, Пастух тотчас вспомнил то же ощущение минувшей ночью -- он поднимался по железной лесенке в вагон, когда чья-то рука вот так же потянула за куртку.
– - Вспомнил!
– - воскликнул Пастух.
– - Это тот, с "мицубиси", который
– - Что теперь делать с ней?
– - спросил Боцман.
– - А ничего.
Пастух бросил булавку на пол и расплющил ее подошвой нового ботинка армейского образца.
Через пять минут они оба были облачены в такую обычную теперь в городе военизированную камуфляжную форму -- удобные пятнисто-зеленые одеяния и высокие ботинки, в которых оба сразу почувствовали себя уверенно.
– - Неплохо, -- сказал Боцман, придирчиво разглядывая друга.
– - Ты даже слегка смахиваешь, Серега, на военного человека.
– - Служил когда-то, -- кивнул Пастух.
– - Пришлось.
– - Одно паршиво, -- сказал Боцман, -- новье. За километр видать.
– - Ну эт-то мы щас исправим, -- сказал Пастухов.
– - Айда, обомнем маленько.
Тот, кто увидел бы их через пару минут, наверняка решил бы, что у них с головами нешуточные проблемы.
Уединившись в темном пыльном подъезде, два совершенно трезвых молодых человека деловито боролись, сосредоточенно катались по площадке, вставали на ноги, отряхивались, обрызгивали друг друга из большущей бутыли минеральной водой "Вера" и вновь катались по полу, а затем подходили к замызганному окну и критически разглядывали друг друга.
– - На швах еще пыли вотри, -- наставительно говорил Боцман.
– - Локти, локти погуще и коленки. А главное -- на заднице. Самое ходовое место...
– - Как бы не переборщить, -- бормотал Пастух, -- а то на губу упекут за неряшливый вид. Погончики бы нам еще, нашивочки, эмблемки...
– - Перебьются, -- сказал Боцман.
– - Там же вольнонаемных до и больше. Все в таких формах. Они доводили себя до кондиции долго и с удовольствием, до жаркого пота, и вышли из парадного изрядно потрепанные, как бы покипевшие в семи котлах. И когда у метро тормознул мимоходом комендантский патруль при бляхах и штык-ножах и несколько разочарованно проверил их гражданские паспорта, Боцман и Пастух заключили, что усилия были не напрасными.
* * *
Черный служебный "Вольво-850" быстро мчался по Ярославскому шоссе, приближаясь к Москве. Едва миновали Абрамцево, в машине Роберта Николаевича загудел телефон. Он снял трубку и невольно сжался, впервые после того памятного совещания услышав голос того, о ком думал весь этот месяц и кого страшился услышать.
– - Здравствуйте, Андрей Терентьевич, -- упавшим голосом ответил он на приветствие Черемисина.
– - Как я рад, что вы мне позвонили.
– - Позвольте усомниться, -- желчно усмехнулся старик.
– - Мы проработали вместе пятнадцать лет. Так что мое отношение к лицемерам и фарисеям вам известно. Я бы никогда не позвонил вам, если бы, так сказать, не событие чрезвычайное. Несмотря на мои возражения, вы все-таки отправляете в Сингапур на авиасалон ракету с нашим "Зодиаком". Пусть так... Пусть моим мнением пренебрегли -- пинать мертвого льва у нас всегда охотников хватало. Однако, сведения о смерти льва, как говорится, сильно преувеличены. Я еще жив и в здравом уме. И я не допущу того, что вы затеяли.