Гонки на выживание
Шрифт:
Роберт Николаевич вызвал машину и приказал ехать в монтажно-сборочный цех.
В том зале, где два месяца назад они принимали Клокова с его свитой и группу генералов во главе с Курцевским, людей теперь почти не было. Несколько двигателей «РД‑018» на разных стадиях сборки стояли в боксах на массивных стапелях, окруженные ажурными лесами и стремянками.
Теперь их было уже меньше, чем тогда. Один отработал на ракете при первом запуске, второй был отправлен вчера на «Руслане», третий монтировали в восьмиметровый нижний блок-модуль, который позже должны были пристыковать
Здесь же рядом, на соседнем стапеле, у точно такого же восьмиметрового белого цилиндра, человек десять возились с макетом, предназначенным для показа на авиакосмическом салоне в Сингапуре. Уже теперь макет было трудно отличить от оригинала. Чтобы понять, где что, нужен был глаз специалиста.
— Несчастье-то какое! — окружили Стенина инженеры-монтажники. — Вы подумайте!
Горе на горе, беда на беду… — Покажите, где он упал, — попросил Стенин. Они подвели его к этому месту.
Оно было огорожено шнуром, и вход туда запрещался. Скоро должна была приехать, чтобы продолжить работу, следственная бригада.
Стенин огляделся. Никого чужих не было вокруг.
— Так когда это случилось?
— Мы не знаем точно, Роберт Николаевич. Работала другая смена. Говорят, уже вечером, часов в шесть. Голова у него закружилась, что ли… Никого не было рядом.
Услышали только крик и удар.
Стенин взглянул на верхний ярус лесов. Около пяти метров. Понятно… Он мог бы задать еще несколько вопросов, но в том не было нужды.
— Ну как у вас дела? — спросил он старшего инженера смены. — Когда завершите?
— Макетный образец готов. Осталось только зашплинтовать крепеж, проверить все, затянуть, подкрасить кое-где — и можно отправлять.
— А этот? — он махнул рукой в ту сторону, где высился блок с настоящим двигателем.
— Да и тут почти все готово.
— Ну и отлично. Завтра закончите?
— Пожалуй, завтра к вечеру все сделаем.
— Хорошо… Оба блока — с макетом и двигателем подготовьте к транспортировке.
Все как обычно. Сначала — белые шелковые чехлы, затем грубые, из брезента. И тот и другой — в монтажные фермы. Дальнейшие распоряжения получите потом.
Он вышел из цеха, снял белую шапочку и халат, стянул с ботинок белые бахилы. Он все еще не знал, как поступить… Никогда Роберт Николаевич, кажется, не понимал так хорошо, что чувствуют саперы. Он снова вернулся в свой кабинет.
Как и минувшей ночью, почти все его дела и разговоры были связаны с предстоящей скорбной церемонией.
Но в то же время Роберт Николаевич думал и о другом…
Прошло много часов, пока, наконец, в подземный гараж, где держали Боцмана и Пастуха, привели Трубача и Дока. Со стороны их встреча вряд ли кому-нибудь показалась бы теплой.
— Ну вы даете! — вместо приветствия воскликнул Док. — Был же приказ — где встречаемся и когда. Где вас носило? Нам тут из-за вас чуть башки не открутили!
— Отвали, Док, — мрачно огрызнулся Боцман. — Нам тоже досталось.
— А те что? — спросил Трубач. — Так и сгинули у ментов? Ну, бригадка!
Связался я с вами… Дудел бы себе да дудел… Куда их черти унесли?
— А мы почем знаем? — Боцман потер распухшую щеку. — Тут хоть жрать дают чего-нибудь?
— Кормят… — сказал Иван. — И похоже, на убой. — И он очень выразительно взглянул на новоприбывших.
Поговорить хотелось ужасно, но они сидели, злые и отчужденные, перекидываясь незначащими короткими фразами.
Время шло… И, судя по всему, уже наступил вечер. Наконец что-то скрипнуло в углу и отворилась потайная дверь. Вошли двое мужчин в масках.
— Все! — сказал тот, чей голос они уже знали. — Двадцать два двадцать. Срок прошел. Пусть теперь ваши друзья пеняют на себя.
— Ну а мы? — спросил Док. — Что с нами будет, если тех нет?
— Этот вопрос в настоящее время обсуждается нашим руководством. Могу сказать лишь одно — мнения на ваш счет разделились… Есть предложение заменить вас другими людьми. Которые не попадают в милицию, не разбредаются невесть куда и вообще выполняют приказы точно и в срок. Так что пока ничего нового. Ждите.
Белый «лендровер» швыряло из стороны в сторону, подбрасывало на ухабах и кочках… Из под широких скатов летели песок и камни, бурые облака горячей пыли вздымались позади машины и растягивались за ней сплошным непроницаемым шлейфом на сотни метров.
Мухин уверенно вел внедорожник по свежей рыхлой колее, проложенной колесами идущих впереди экипажей. Семен сидел рядом справа, крепко держась за толстый резиновый поручень над передней дверью и неотрывно смотрел вперед. Раскрытая карта лежала на его коленях, но как штурману ему делать пока было нечегомаршрут подсказывала и диктовала сама колея. На заднем сиденье, ухватившись за наваренные трубчатые фермы дополнительных стоек жесткости, полулежал Михаил.
За окнами быстро менялся пейзаж — поросшие кустиками чахлого саксаула участки выжженной пустыни, будто залитые грязно-белым льдом солончаки, серо-зеленые полынные степи, суровые плоскогорья, каменистые холмы… Наезженные дороги кончились давно — они неслись там, где до них прошли только вырвавшиеся далеко вперед лидеры гонок. Теперь на трассе осталось лишь семьдесят семь экипажей официальных участников, шестнадцать «техничек» разных команд и еще несколько машин представителей Оргкомитета, судейского персонала и журналистов. Одни участники отставали, другие вырывались вперед, третьи догоняли, борясь за места на трассе, за командные и личные очки. От головной машины лидеров до последней «технички» железный караван растянулся почти на сотню километров — дороги становились трудней.
Их белый «лендровер» двигался где-то в середине, ближе к основной компактной группе, проходя за час то восемьдесят, а то и сто двадцать километров. Пока все шло отлично — один из лучших в мире вездеходов вполне оправдывал свою прославленную репутацию.
Улетающая под колеса колея извивалась, обходя неодолимые препятствия и скрываясь за горизонтом. А перед глазами Артиста, Мухи и Михаила еще мелькали, как кинокадры, картины минувших сумасшедших суток, проведенных в Красноводске.