Гонки на выживание
Шрифт:
— Согласен, — кивнул Макарычев. — Не на сто, а на двести процентов. Но мы люди военные. Инициатива наказуема, надо мной начальство… — Все упирается в то, — сказал Голубков, — насколько ты своему начальству доверяешь.
— Кому-то доверяю, — сказал Макарычев, — кому-то не вполне. То, что это дело вообще начали крутить, все-таки обнадеживает. В любом случае решение о том, объединяться нам или по-прежнему бегать ноздря в ноздрю параллельным курсом, то и дело рискуя ухлопать союзников, должно быть принято не нами.
— Все
— Я не против, — кивнул Макарычев. — Валяй! Через пять минут Константин Дмитриевич уже связался с управлением и говорил с Нифонтовым. Выслушав полковника, генерал не думал долго.
— Где вы сейчас? — спросил он. — Нужно срочно встретиться.
— В районе ВДНХ.
— Хорошо. Покрутитесь там с полчасика. Встречаемся в час тридцать на углу Аргуновской и Королева. Вы узнаете мою машину. Как увидите — езжайте за мной.
Голубков сразу узнал черную «Волгу», ту самую, в которой они возвращались с Нифонтовым зимой из того далекого подмосковного городка после памятного разговора в электричке. Нифонтов снова был за рулем, один в машине.
— Вон он, — показал Голубков. — Посигналь ему.
Но Александр Николаевич уже и сам увидел Голубкова, сбавил скорость, пристроился сбоку.
— Живой еще? — крикнул он, чуть высунувшись из открытого окна машины.Давайте к бровке.
Голубков хотел представить Макарычева генералу, но Нифонтов опередил его:
— Виктор Петрович меня, может быть, и не знает, но я полковника Макарычева знаю очень хорошо. Одного только не предполагал, что столкнемся мы с вами, Виктор Петрович, на этом деле. Давайте знакомиться лично. Генерал-лейтенант Нифонтов.
— Очень рад, — искренне сказал Макарычев. И, окинув взглядом ночное Останкино, светящиеся в ночи корпуса телецентра по обеим сторонам улицы Королева, темный пруд, за которым чернели деревья парка, продолжил:
— Ну и местечко выпало нам для «стрелки». Никогда не забуду, что творилось тут в ту ночь, в девяносто третьем… — Я тоже здесь был, — кивнул Нифонтов.
— И я тоже, — вздохнул Голубков.
— Я прекрасно понимаю, полковник, — сказал Нифонтов, — на что вы идете, встречаясь со мной без санкции своего начальства. Скажите, на ваш взгляд, к кому я должен обратиться, чтобы эти санкции вам были даны?
Макарычев назвал заместителя директора ФСБ генерала Касьянова.
— Только к нему. Он и руководит нашей операцией против «Армады» и группы Курцевского.
— Хорошо, — кивнул Нифонтов. — Обещаю, что вы будете прикрыты от гнева вашего руководства. С этой минуты считаю, что мы работаем вместе. Времени нет, а события развиваются. Возможно, вы еще не знаете — сегодня вечером, подъезжая к Москве, при очень странных обстоятельствах погиб вместе
— Да вы что! — воскликнул Макарычев. — В ближайшее время мы собирались выйти с ним на контакт. Вокруг этого «Апогея» завязалось что-то уж больно крутое… Как это случилось?
— За рулем была его дочь, он сидел рядом. Ехали очень быстро, явно куда-то торопились. На их сторону движения выскочил самосвал без номеров. Лобовой удар… Водитель самосвала исчез. У нас есть, конечно, кое-какие предположения, есть странные радиоперехваты, но пока мы не имели еще возможности прослушать все записи… Они помолчали.
— Вот что, — сказал Нифонтов. — Разговор у нас долгий. Садитесь в мой драндулет, посидим маленько да потолкуем. Как говорили древние, начнем ab ovo, то бишь от яйца… А уж с тупого кончика, с острого — не суть важно. Так как все-таки получилось, что вы занялись этим делом?
Рассказ Макарычева продолжался больше полутора часов.
Все события он излагал подробно и точно, стараясь не упустить ничего существенного.
Голубков и Нифонтов слушали его предельно внимательно, боясь упустить даже самую пустячную малость. Иногда переспрашивали, уточняли и переглядывались.
— Да, — сказал Нифонтов, когда рассказ был окончен. — Наши задачи полностью совпадают. Серьезную кашу они заварили. Но нужны доказательства. Неопровержимые улики, свидетели и фигуранты… — Разумеется, тут все в одной цепи, — сказал Макарычев. — Да и гибель Черемисина именно сегодня наверняка не случайность.
Нифонтов снял одну из телефонных трубок между передними сиденьями своей «Волги», нажал несколько кнопок.
— Я — «третий». Соедините со специальным оперативным отделом Главного штаба ВВС. И примерно через минуту продолжил:
— Говорит «третий». Есть новые данные по борту сорок восемь — двести двадцать? Да-да, слушаю! Благодарю, спасибо!
Он повернулся к сидящим сзади Макарычеву и Голубкову.
— Самолет в воздухе. Его отслеживают локаторы на центральном узле воздушного движения. Связи с экипажем по-прежнему нет. Работает только автоответчик. Других сведений пока не имеют.
— Что же там происходит у них? — волнуясь, повторил Голубков.
Через короткое время Нифонтов повторил запрос по борту.
— Связь с экипажем восстановлена. Кружат в зоне ожидания Андреаполясильная гроза… Помехи… Прошло еще полчаса. Сорок минут. Час. И вдруг во внутреннем кармане широкого пиджака полковника Макарычева часто-часто запиликала рация спецсвязи.
Он схватил ее и высунул за окно машины почти двухметровую гибкую антенну.
— Да-да, на приеме, на приеме! Что-что? Повторите! Когда?
Теперь Нифонтов и Голубков, затаив дыхание, смотрели на него.
— Немедленно соединяйте! — закричал Виктор Петрович. — Немедленно! Гусев, ты?