Гонконг. Почти что пенсия
Шрифт:
А еще тут была державшаяся на честно слове раковина с прогнившим краном, аналогичный санузел — и все.
Здесь Тиао придется некоторое время пожить. Так надо.
Ах да, ещё мокрый купальник… Она с пренебрежением бросила скомканную тряпку в раковину. Дальше из сумки появилась фотография господина Вонга, отца — Тиао прикрепила ее к стене липучкой.
Она вставила в розетку чайник, налила воды прямо из крана. Взяла любимую кружку с надписью «Бесплатный сыр — только в мышеловке», положила две ложки кофе.
Включив чайник,
Принципы? О принципах Тиао слышала, но не всегда им слепо следовала — будь иначе, никогда бы не доросла до начальника одной интересной службы в корпорации отца, в «Вонг бизнес». Огромная финансовая махина была известна далеко за пределами Гонконга. У господина Вонга, начинавшего стажером на автомойке, сегодня трудилось несколько тысяч человек кроме неё. Что до самой Тиао, она всегда делала всё для того, чтоб папа ею гордился. И она не позволит пропасть делу своего отца, не допустит, чтоб рейдерский захват случился.
Точнее, чтоб он завершился успехом: они думают, что «Вонг бизнес» сейчас ослаб, но как же они ошибаются. Ничтожества.
Щелк! Вскипел чайник.
Тиао налила кипяток в кружку, вернулась в кресло, аккуратно подобрала ноги к груди. Поставила кружку на колени и сделала осторожный глоток.
Кипяток обжег губы, но Тиао продолжила пить. Что значит примитивная физическая боль, когда на душе ТАК скребут кошки? Отец умер, вместе с ним ушел в небытие целый мир, в котором она жила все свои без малого тридцать лет.
Лучшие врачи, которых возили самолётами из материкового Китая, так и не смогли в итоге нечего сделать — лишь констатировали постфактум чужую смерть.
Тиао смотрела на фотографию на стене и вспоминала человека из бассейна. Он на удивление напоминал отца.
От мыслей отвлекла вибрация мобильного — звонила помощница, Чжоу.
К черту, сегодня ее ни для кого нет. Тиао отклонила вызов, и, откинувшись в убогом кресле, закрыла глаза.
— Секундочку! Буквально секундочку подождите! — вскинула руку Дили Симэнь, останавливая в проходе помощников.
Те держали в руках высокие, чуть ли не до потолка, стопки документов, запрошенные ею из архива.
— Госпожа Симэнь, — уборщица склонила голову, приветствуя высокую начальницу из Пекина. — Все выполнено — генеральная уборка в кабинете окончена.
Дили кивнула, прошлась по кабинету, приблизилась к подоконнику, провела по нему пальцем.
Было правда чисто, однако что-то царапало взгляд. Фотография!
Со снимка на столе в рамке улыбался жизнерадостный предшественник, обнимающий маленькую девочку. Ниже была идиотская подпись, которую даже читать не хотелось.
Упс…
Одно движение — и фотография полетела в мусорное ведро. Что-то вчера, когда Дили видела этого человека на проходной, он не казался жизнерадостным.
Ничего, и
Дили достала из сумочки пачку влажных салфеток, начисто вытерла столешницу и повернулась к уборщице:
— Как тебя зовут?
— Хироси.
— Ты уволена.
Уборщица обомлела:
— К-как? Что вам не нравится?
Дили ничего не ответила, лишь помахала рукой.
Женщина открыла рот, но так ничего и не смогла из себя выдавить. Вцепилась в тележку, покатила ее к двери.
Новая хозяйка кабинета знала, что кое-какие её личные качества не могут быть отнесены к числу достоинств. Но избавляться от них она не спешила — именно благодаря ним госпожа Симэнь являлась одним из лучших специалистов в крайне непростой профессии кризис-менеджера.
Более того, благодаря ним же Комитет по контролю и управлению государственным имуществом Китая назначил ее на роль официального наблюдателя конкретно на это производство, только что национализированное в Гонконге (кроме прочего, контора представляла интерес своим участком по производству палладия. Единственный банковский металл, используемый в реальных технологических цепочках; по стоимости примерно равен золоту; далее по списку).
Удостоверившись, что стол чист, Дили махнула ожидающим у двери сотрудникам:
— Заносите!
Помощники аккуратно поставили стопки с документами:
— Еще что-то требуется?
— Нет. Свободны.
Дили дождалась, когда закроется дверь, и опустилась в кресло. Работы было невпроворот, архивные документы она заказала не просто так: в самом конце рабочего дня, после очередной плавки, когда рабочие тестировали производственные мощности, неожиданно обнаружились существенные расхождения в ожиданиях и фактическом выходе палладия.
Сейчас Дили хотела докопаться, почему так произошло. Были подозрения на резко подскочивший угар, отчего цифра технологических потерь резко выросла до целых семи процентов вместо предыдущих нескольких десятых… более чем в двадцать раз.
Если математически, из ста килограммов металла компания сегодня потеряла почти семь кило — против нескольких сотен граммов раньше. Где-то логично, если учитывать тот факт, что при переходе из кристаллического состояния в жидкое любая материя частично испаряется.
Плохо то, что по цене палладий примерно равен золоту. Одной сегодняшней плавкой активы новоприобретённой компании уменьшились настолько, что в Пекин докладывать цифру просто страшно. А докладывать нужно.
Может, зря вышвырнули столь поспешно вышвырнули предыдущих работников?
Ладно, и без них можно разобраться. Ответы наверняка крылись в документации.
Смущал тот факт, что выгрузка данных по весу полученного металла была полностью автоматизированным процессом и происходила в режиме реального времени.