Горбовский
Шрифт:
– Все началось еще с утра. Отец отчего-то был не в духе, ну и, слово за слово, в общем, обычная история. Ты мне не дочь, пошла вон.
– Ох, Леня… Ну, ты же знаешь его. Перебесится.
– Мне идти некуда, – напомнила Марина.
– Переночуй у друзей – пусть поволнуется. Сам потом прибежит с распростертыми. Всю свою военную часть на ноги поставит и отправит тебя искать.
– Было бы у кого. Ладно, на этот счет у меня уже есть план. Неважно. Сколько раз уже такое было.
– А что еще случилось?
– Матвей.
– До
– Да.
– Просто стоит и курит?
– Угу. Провожает глазами. Потом идет за мной. На пары стал ходить чаще после разрыва. Думаю, из-за меня.
– Из-за кого же еще?..
– Садится в самом конце аудитории. Не видно его, не слышно. Не балагурит, как прежде.
– И ничего тебе не говорит?
– Словами – ничего. Его взгляд довольно красноречив.
– Пройдет. Он парень. Месяц-другой – встретит новую девушку. Своего уровня. Не переживай. Мужчины причиняют нам столько боли, обманывают и предают нас, а мы волнуемся из-за таких мелочей… Не бери в голову.
Марина кивала, но вслух не говорила ни слова, уверенная в том, что тетя может и так ощутить ее согласие и понимание. И это было действительно так. На том конце провода, в другом городе, ее тетя представляла себе, как племянница слушает ее и утвердительно качает головой, по привычке кусая губы.
– Появилась возможность пройти этим летом практику в лаборатории при институте, – сказала Марина, угнетенная тем, что пришлось вернуться к этой теме.
– Отлично! Попробуешь?
– Не знаю… правда, не знаю…
– Что это с тобой? Я тебя не узнаю. Мне казалось, ты мечтала об этом.
– Мечтала и мечтаю, но я, пойми, в каком-то замешательстве. Я боюсь, – призналась Марина и тут же постыдилась своего признания.
– Чего? или… может, кого?
– Кого, – подтвердила Марина. – Нужно будет пройти комиссию на профпригодность и стрессоустойчивость. В общем, туда кого попало не возьмут. Но меня пугает не это – это мелочи. Меня пугает то, что членом комиссии будет Горбовский.
– Тот самый! – воскликнула тетя, наслышанная о Горбовском во всех ужасающих подробностях.
– Тот самый. Теперь ты понимаешь?
– Нашли, кого поставить…
– Он сам объявил нам об этом, и, как я поняла, настроен очень враждебно к этой затее, так что не намерен кого-либо пропускать, будь то даже сам господь Бог. Мне кажется, он изначально был против, но его заставили в этом участвовать. Так что теперь он из чистого желания отомстить сделает все, чтобы проект не удался.
– Есть ли в таком случае смысл идти туда, если эта попытка заведомо обречена на провал?
– Вот и я задаю себе тот же вопрос! – оживилась Марина. – И никак не могу понять, чего во мне больше – сомнений или желания идти напролом.
– Если хочешь знать мое мнение, я бы не пошла. Зачем? Мне хватает с лихвой твоих рассказов, чтобы понять: Горбовской не из тех людей, которым
– Сегодня он назвал нас инфузориями.
– Вот и я о том же. Вы для него не люди, а очередные микроорганизмы под микроскопом, в который он смотрит всю свою жизнь. Он никому из вас не пойдет навстречу. Так что… я не вижу смысла. Риск нажить себе врага не оправдан.
– Согласна. Да, я все это понимаю. Но… есть во мне и второй голос, который тоже находит доводы в свою пользу.
– Знаешь, Марин, если не можешь решить, да или нет, оставь все на волю случая. Бывают в жизни такие моменты, когда самое умное решение, которое ты можешь предпринять – это пустить все на самотек. Все само встанет на свои места, безо всяких людей и их принципов. Позволь спонтанности сыграть свою роль, если не можешь склониться к чему-то конкретному.
Марину словно осенило. Это был выход, который она искала полдня!
– Ты знаешь, именно так и поступлю, – сказала она тем голосом, которым люди говорят, когда пытаются ухватиться за какую-то очень важную мысль.
– Вот видишь – все решаемо. Стоит только тете позвонить!
Марина остро ощутила эти сильные узы родства, крепко связывающие ее с человеком, находящимся в этот миг за много десятков километров отсюда. Кровная связь умаляет любые расстояния. Она – универсальное средство преодоления любых препятствий. Марина каждый раз осознавала эту связь так явственно, словно тетя ее находилась с ней рядом, стоило только получить действительно дельный совет родственницы, которая зачастую решала проблемы племянницы, сама того не замечая.
Несмотря на то, что все вопросы, волновавшее ее, странным образом разрешились и ушли на второй план, Марине не хотелось прекращать разговора. Ее одолевало стол редкое желание поболтать. И почему-то поговорить хотелось о Горбовском. Слишком глобальные отрицательные эмоции вызвал в ней сегодня этот человек, и хотелось выговорить то, что тяготило душу.
– Знаешь, сегодня Горбовский очень сильно обидел одну студентку…
– Так-так?..
– Она подошла к нему после пары, чтобы отпроситься. Милая рыженькая девочка. По лицу видно, что совестливый человек.
– И что он?
– А он в своем репертуаре. Сказал, что ему плевать, даже если у нее кто-то умрет в семье. Только личная смерть освобождает от занятий.
– Скот, – сказала тетя и помолчала. – Совесть у него есть?
– Сомнительно. Но вся соль не в этом… После этого девчонка разревелась и пулей вылетела из аудитории. Выяснилось, что у нее действительно умерла мать совсем недавно.
– О, господи… А он это услышал?
– Думаю, что да. Но ему все равно.
– Ох, моя хорошая, теперь ты думаешь об этом, да?..