Горбун, Или Маленький Парижанин
Шрифт:
— Уж вы удивитесь, вот увидите. А пока выпейте немного.
Все последовали его совету. Шампанское полилось в бокалы. Горбун принялся заполнять пустые места твердым размашистым почерком.
— Вот чертова шпага! — буркнул он, пытаясь усесться поудобнее.
Новый взрыв хохота. Боевое оружие все сильнее и сильнее мешало горбуну. Шпага стала для него чуть ли не орудием пытки.
— Все-таки он подпишет, — говорили одни.
— Нет, не сумеет, — возражали другие.
Выйдя из себя, Эзоп выхватил шпагу из ножен и положил ее рядом с собою на стол. Присутствующие опять засмеялись. Плюмаж сжал Галунье руку и проворчал:
— Клянусь головой, вот и смычок наготове!
— Теперь берегитесь музыки, — отозвался брат Галунье. Стрелка часов приближалась к четырем.
— Подпишитесь, мадемуазель, — проговорил горбун и протянул перо Авроре.
Она заколебалась, но он взглянул на нее и шепнул:
— Подписывайтесь своим настоящим именем, вы же его знаете!
Аврора наклонилась над документом и поставила подпись. Заглядывавшая ей через плечо донья Крус не смогла сдержать удивленного движения.
— Ну что, готово? Готово? — спрашивали наиболее любопытные.
Горбун жестом остановил их, взял перо и расписался.
— Теперь все в порядке, — проговорил он. — Можете посмотреть: это вас удивит.
Все бросились к столу. Горбун между тем отбросил перо и как бы невзначай взял шпагу.
— Внимание! — прошептал Плюмаж-младший.
— Ясное дело! — решительно ответил брат Галунье. Первым к столу подошли Гонзаго и Пероль. Увидев, какие имена стоят в контракте, они попятились.
— В чем дело? Какое он написал имя? — восклицали стоявшие сзади.
Горбун обещал всех удивить и сдержал слово. Сотрапезники вдруг увидели, как распрямляются его кривые ноги и стан, как твердо держит он рукою шпагу.
— Ах, битый туз! — пробурчал Плюмаж. — Негодник еще мальчишкой показывал в Фонтанном дворе чудеса гибкости!
Горбун выпрямился и отбросил волосы назад. Тело его сделалось стройным, изящным и крепким, лицо — благородным, прекрасным и ясным.
— Ну-ка, прочтите мое имя! — воскликнул он, окидывая изумленную толпу сверкающим взором.
С этими словами он указал кончиком шпаги на подпись. Взгляды всех присутствующих скользнули на контракт. Через секунду в зале звучало одно имя:
— Лагардер! Лагардер!
— Да, Лагардер, — подтвердил Анри, — тот самый Лагардер, который всегда приходит на условленную встречу!
В эти первые минуты всеобщего ошеломления он, наверное, смог бы прорваться сквозь беспорядочный строй врагов. Но Лагардер не шелохнулся. Одною рукой он прижимал дрожащую ладонь Авроры к своему сердцу, другою поднял шпагу высоко над головой. Позади стояли с клинками наголо Плюмаж и Галунье. Гонзаго тоже выхватил шпагу из ножен. Примеру хозяина последовали и его клевреты. Их было раз в десять больше. Донья Крус хотела броситься между враждующими сторонами, но Пероль схватил ее в охапку и оттащил в сторону.
— Этот человек не должен выйти отсюда, господа, — побледневшими губами процедил сквозь зубы принц. — Вперед!
Навайль, Носе, Шуази, Жиронн и прочие дворяне ринулись в атаку. Но Лагардер даже не отскочил за стол. Не выпуская руки Авроры, он прикрыл ее своим телом и приготовился к обороне. Плюмаж и Галунье защищали его с флангов.
— Держись, сокровище мое! — воскликнул гасконец. — Мы уже с полгода как снова помолодели! Держись, гром и молния!
— Я здесь! — вскричал Лагардер, отбивая первый выпад.
Через несколько секунд люди Гонзаго отступили; Жиронн и Альбре плавали на полу в луже крови.
Лагардер и два его храбреца, невредимые, стояли неподвижно как статуи и ждали второй атаки.
— Господин Гонзаго, — промолвил Лагардер, — вы хотели сделать пародию на свадьбу. Но брачный контракт в полном порядке, там есть даже ваша подпись.
— Вперед! Вперед! — завопил кипевший от ярости принц. На сей раз он двинулся в атаку во главе своего воинства.
Часы пробили пять. И тут снаружи послышался громкий шум, в дверь заколотили, и чей-то голос крикнул:
— Именем короля!
Гостиная со следами пиршества выглядела весьма причудливо. Стол с приборами и початыми бутылками, там и сям опрокинутые бокалы, пролитое вино, смешавшееся с кровью, всяческие обломки. В глубине залы, подле двери в комнату, где ранее хранилась корзина со свадебными подарками, а теперь сидел полумертвый от страха господин Гриво-старший, стояла неподвижная и молчаливая группа, состоявшая из Лагардера, Авроры и двух фехтмейстеров. В центре зала Гонзаго и его приспешники, остановленные словами: «Именем короля!», со страхом смотрели на входную дверь. По углам жались обезумевшие от ужаса женщины.
Между двумя группами в черно-красной луже лежали два трупа.
Люди, стучавшиеся в этот ночной час к принцу Гонзаго, разумеется, и не ожидали, что им отопрут сразу же.
Это были французские гвардейцы и полицейские приставы из Шатле, которых мы видели сначала во дворе особняка Ламуаньона, а потом на кладбище Сен-Маглуар. Они заранее приняли необходимые меры. После троекратного обращения, подкрепленного ударами в дверь, они просто-напросто сорвали ее с петель. В гостиной послышались шаги солдат. Гонзаго до мозга костей пробирал озноб. Неужели правосудие пришло по его душу?
— Господа, — вкладывая шпагу в ножны, сказал он, — людям короля сопротивления не оказывают.
И тихо прибавил:
— Там будет видно.
Капитан гвардейцев Бодон де Буагийе появился в дверях и повторил:
— Господа, именем короля!
Затем, холодно поклонившись Гонзаго, он отошел в сторону и впустил солдат. За ним в зал вошли и приставы.
— Что это значит, сударь? — осведомился Гонзаго. Буагийе взглянул на распростертые на полу трупы, затем на Лагардера и его соратников, которые так и стояли со шпагами в руках.