Горбун, Или Маленький Парижанин
Шрифт:
— А чертополох, — добавил Шуази, — зацветет розами.
— И все потому, что нотариусы сочиняют стихи! Горбун напыжился и гордо произнес:
— И все это остроумие ради моей свадьбы! Однако, — спохватился он, — неужто мы в таком виде и останемся? Фу! Невеста в простом утреннем платье, а я? Черт возьми, мне просто стыдно за себя! Я не причесан, манжеты измяты — ужас! Подать туалет для невесты! — добавил он. — Разве тут не шел разговор о корзине с подарками а, сударыни?
Нивель и Сидализа были уже в соседней комнате и вскоре появились с корзиной. Донья Крус направилась к туалетной.
— Побыстрее! — воскликнула она. — Ночь проходит, а нам нужно еще устроить бал!
— А вдруг они ее тебе разбудят, горбун? — предупредил Навайль.
Эзоп II стоял с зеркалом в одной руке и гребнем в другой.
— Красавица, — вместо ответа обратился он к Дебуа, — поправь-ка мне там сзади.
Затем, обернувшись к Навайлю, проговорил:
— Она принадлежит мне — точно так же, как вы принадлежите господину Гонзаго, дети мои, или, вернее, собственному честолюбию. Я повелеваю своей невестой, как милым господином Ориолем повелевает его гордыня, как прелестной Нивель — жажда стяжательства, как всеми вами — ваши дурные привычки. Любезная Флери, сделайте милость, перевяжите мне бант.
— Готово! — проговорил в этот миг господин Гриво-старший. — Можно подписывать.
— Вы вписали имена врачующихся? — спросил Гонзаго.
— Мне они неизвестны, — ответил нотариус.
— Как тебя зовут, друг мой? — осведомился принц.
— Подписывайте, ваша светлость, — небрежно отозвался Эзоп II, — подписывайтесь, господа — ведь, я надеюсь, вы окажете мне эту честь? Я свое имя впишу сам, оно весьма забавное, вам будет над чем посмеяться.
— А и в самом деле, как же зовут этого дьявола? — проговорил Навайль.
— Да подписывайте вы, подписывайте. Ваша светлость, мне бы хотелось, чтобы вы подарили мне к свадьбе ваши манжеты.
Гонзаго снял кружевные манжеты и бросил их горбуну, после чего подошел к столу, чтобы поставить свою подпись на контракте. Веселые господа изо всех сил старались угадать имя горбуна.
— И не пытайтесь, — заметил он, прикалывая манжеты Гонзаго, — все равно не догадаетесь. Господин де Навайль, какая красивая у вас вышивка на платке!
Навайль отдал Эзопу свой платок. Теперь всем захотелось прибавить что-нибудь от себя к его туалету — булавку, пряжку или бант. Он ни от чего не отказывался и с восхищением разглядывал себя в зеркале. Сотрапезники между тем ставили свои подписи. Первой на контракте стояла подпись Гонзаго.
— Посмотрите, готова ли моя невеста, — попросил горбун Шуаэи, который надевал ему жабо из мехельнских кружев.
— Невеста! Невеста! — раздались в этот миг возгласы. На пороге комнаты появилась Аврора в белом подвенечном
платье и с флердоранжем в волосах. Она была необычайно хороша собою, однако черты ее бледного лица все еще пребывали в неподвижности, что делало ее похожей на прелестную статую. Над нею еще тяготели злые чары.
При ее появлении все присутствующие восхищенно зашептались. Когда же они вновь взглянули на горбуна, тот радостно захлопал в ладоши, повторяя:
— Проклятье! Какая у меня красивая жена! А теперь наша очередь подписывать, моя прелесть.
Он взял за руку свою невесту, которую поддерживала донья Крус. Все ожидали, что Аврора как-то выразит свое отвращение, но она весьма покорно последовала за горбуном. Когда они шли к столу, где мэтр Гриво-старший давал всем подписывать контракт, Эзоп встретился взглядом с Плюмажем, который только что вернулся в залу вместе с Галунье. Горбун подмигнул ему и неуловимым жестом прикоснулся к своему боку. Плюмаж все понял и, преградив ему путь, воскликнул:
— Ризы Господни! В твоем наряде, негодник, кое-чего не хватает!
— Чего же? Чего? — послышалось со всех сторон.
— Чего? — невинно повторил за всеми горбун.
— Разрази меня гром! — ответил гасконец. — С каких это пор дворянин идет под венец без шпаги на боку?
Почтенные сотрапезники одобрительно зашумели.
— Верно! Правильно! Нужно это исправить. Эй, шпагу горбуну! Без нее он не так смешон.
Навайль оценивающим взглядом принялся осматривать шпаги присутствующих, а Эзоп II тем временем манерничал:
— Да я не привык, господа. Она будет мне мешать. Среди шпаг, которые в большинстве своем были парадные, нашелся длинный и крепкий боевой клинок: он принадлежал славному господину де Перолю, не любившему, как известно, шутить. Увидев эту шпагу, Навайль отцепил ее с перевязи достойного господина де Пероля.
— Зачем? Не нужно, — продолжал повторять Эзоп II. Но приспешники Гонзаго с весельем и шутками прицепили ему клинок. Плюмаж и Галунье заметили, что когда горбун коснулся эфеса, рука его невольно и радостно дрогнула. Но обратили на это внимание лишь двое приятелей. Итак, шпага висела на боку, и горбун больше не протестовал. Что сделано, то сделано. Однако это оружие внезапно придало ему гордости. Он двинулся вперед, надувшись словно индюк; это было так смешно, что все расхохотались. На Эзопа II набросились, его обнимали и крутили в разные стороны, словно куклу. Это был бешеный успех! Горбун сносил все с завидным добродушием. Дойдя до стола, он проговорил:
— Ну полно, полно! Вы мне все изомнете! Не обнимайте так крепко мою жену и дайте же наконец, друзья мои, подписать нам контракт.
Господин Гриво-старший все еще сидел за столом и держал наготове перо.
— Назовите вашу фамилию, пожалуйста, — проговорил он, — имя, титулы, место рождения…
Горбун слегка наподдал ногою по стулу, на котором восседал почтенный нотариус. Тот обернулся.
— Вы сами-то подписали? — осведомился Эзоп.
— Разумеется, — ответил господин Гриво-старший.
— Тогда ступайте, любезнейший, — сказал горбун и отодвинул нотариуса в сторону.
Затем Эзоп степенно уселся на его место. Присутствующие засмеялись. Все, что делал горбун, стало теперь поводом для веселья.
— Почему он, черт бы его побрал, хочет сам вписать свое имя? — удивился Навайль.
Пероль сказал что-то вполголоса принцу Гонзаго, тот пожал плечами. Происходившее вызывало у фактотума тревогу. Гонзаго принялся над ним подтрунивать и обозвал заячьей душой.
— А вот увидите, — ответил горбун на вопрос Навайля. И, сухо хихикнув, добавил: