Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)
Шрифт:
Становится понятно, каким образом аристократия создавала себе алиби, объяснявшее смену польского гражданства на российское подданство, а кроме того – маскирующее собственные интересы и космополитическую индифферентность. Этот образованный слой все в меньшей степени отождествлял себя с идеями французского универсализма: если Французская революция нарушила представления аристократии о мировом порядке, то Бонапарт извратил саму суть революции. Подобно Фихте, подменившему идеи универсального общества идеями германского мира, Потоцкий одним из первых заключил, что славянский мир может играть не меньшую роль благодаря ведущей силе – России. Польское славянофильство явно опережало российское. В 1796 г. Потоцкий посвятил свое новое произведение M'emoire sur un nouveau Peryple du Pont Euxin etc. 20 Екатерине II. В том же году в другой работе, изданной в Брауншвейге, он не без лести писал, что русские – это единственные истинные славяне. Естественно, так же как и многие другие новообращенные, он прибыл на коронацию Павла I в Москву, откуда затем сразу отправился на Кавказ.
20
Изд. на рус. яз.: Потоцкий Я. Записка о новом перипле Понта Евксинского, составленная графом Иваном Потоцким // Археолого-нумизматический сборник. СПб., 1850. C. 11 – 77. (Прим. пер.)
Ян Потоцкий желал выступить в качестве историографа завоевания Армении Валерианом Зубовым, но по приказу Павла I эта кампания была прекращена. Однако Потоцкий, следуя идеям К.Ф. Вольнея о том, что каждый внимательный путешественник может быть полезен при завоеваниях, провел около года (с мая 1797 по апрель 1798 г.) среди чеченцев и других кавказских народов. Следуя идеям французских теоретиков колонизации, таких как Г.Т. Рейналь и Д. де Прадт, он намеревался, узнав их обычаи, облегчить их захват Россией. Его отчет о поездке переполнен замечаниями, обосновывающими долг человека эпохи Просвещения распространять «плоды цивилизации» среди диких горцев. Уже тогда он вынашивал теорию «округления границ», которую вскоре представил в Петербурге, возможно не осознавая, что его презрительное отношение к кавказским народам ничем не отличалось от отношения Екатерины II к Речи Посполитой.
Его второй брак в 1799 г. на Констанции, дочери Щ. Потоцкого (получил в приданом 16 сел с 4296 крестьянами), еще сильнее связал его с польскими олигархами, близкими российской власти. Тем временем А. Чарторыйский, движущая сила этого клана и двоюродный брат покойной первой жены Потоцкого, нашел ему место в Министерстве иностранных дел и вызвал в столицу. В 1802 г. Ян Потоцкий посвятил свой труд Histoire primitive des peuples de la Russie… Александру I, в котором подчеркивал мощь новой славянской империи под скипетром великого внука Екатерины, за что был произведен в чин тайного советника. После чего он отправился в путешествие по Европе в поисках лучших образцов градостроительного развития для Одессы и для создания школ восточных языков, «гордый тем, что путешествует от имени России и имеет право ее представлять».
В декабре 1804 г. Ян Потоцкий, назначенный Александром в Азиатский департамент Министерства иностранных дел, объявил Чарторыйскому, что начинает трудиться над «Азиатской системой» – подобием программы будущих завоеваний России (работал над ней до 1807 г.). Если вначале его советами воспользовались частично: в 1805 г. был взят Карабах, в 1806 г. усилиями П.Д. Цицианова – Баку, то по пути завоеваний через Сибирь в сторону Индии и Китая, очерченному в этой работе, Россия двигалась на протяжении всего XIX в. В 1806 г. Потоцкий лично участвовал в посольстве графа Ю.А. Головкина в Пекин. И хотя экспедиция закончилась в Улан-Баторе, она дала возможность Потоцкому переработать свой «Азиатский план». Обосновывая необходимость захвата Афганистана, ключа к Китаю и Индии, он предлагал осуществить это ценой циничнейших провокаций, поставив идеи Просвещения на службу интересам государства.
Его умопомрачительные планы были несколько приостановлены в связи с поражением России при Аустерлице, после которого Чарторыйский потерял должность министра иностранных дел, а Александр начал с растущим недоверием относиться к полякам, чьи взоры обернулись в сторону Княжества Варшавского. После заключения Тильзитского мира Ян Потоцкий надеялся, что будет вновь проявлен интерес к его азиатским планам теперь уже под франко-российской эгидой. В 1808 г. он познакомил со своим проектом эмиссара Наполеона, однако нараставший конфликт между двумя императорами не позволил ему вдохновить русских на завоевание Кабула, захват Пенджаба и преграждение пути англичанам к Кантону. Потоцкий продолжал развивать свои идеи в сочинении Considerations sur la Russie Asiatique, удалившись в свои украинские владения до 1815 г., когда он решил покончить жизнь самоубийством 21 .
21
Полная библиография как собственных работ Я. Потоцкого, так и посвященных ему представлена в специальном номере литературного журнала Europe. 2001. Mars. См.: Beauvois D. Les sinuosit'es politiques du comte Jean Potocki // Europe. 2001. Mars. Р. 26 – 45; а также: Rosset F., Triaire D. Jean Potocki, Biographie. Paris, 2004. Более широкий анализ ситуаций, в которых приходилось приспосабливаться к захватническим системам, представлен в: Czubaty J. Zasada «dw'och sumie'n». Normy postepowania i granice kompromisu politycznego Polak'ow w sytuacjach wyboru (1795 – 1815). Warszawa, 2005. Умеренные взгляды по этой теме можно найти в статьях Д. Пичугина и В. Кудрявцева, посвященных освещению в российской историографии стереотипа поляка в России. См.: Katalog wzajemnych uprzedze'n Polak'ow i Rosjan. / Red. A. de Lazari. Warszawа, 2006. S. 339 – 410; 411 – 440.
Приведенные яркие примеры интеграции польской и российской аристократии в дальнейшем будут оставлены нами в стороне, поскольку изучение этого явления не является целью исследования. Мы увидели лишь часть явления, по сути своей более сложного и массового, изучение которого не должно замыкаться в рамках исторических анекдотов из жизни отдельных персонажей. В данном случае требуется обращение к более серьезной методологической базе с привлечением большего числа источников, что, к сожалению, не является отличительной особенностью существующей по этой теме литературы.
Такая необходимость назрела также потому, что в России сосуществуют как «оптимистическое» видение, о котором шла речь выше, так и целиком противоположная ему точка зрения о польской шляхте, занимавшей крайне враждебную позицию в отношении России. Такой подход в двух словах можно определить как полонофобию, отъявленную враждебность ко всему польскому, которая на протяжении уже двух или даже трех столетий не дает покоя части общественной мысли в России. Грустным примером такого подхода является статья, вышедшая в 2002 г. из-под пера главного редактора печатного органа Союза писателей, известного своим антисемитизмом и ксенофобией 22 . Этот путь исследования также не стоит нашего внимания.
22
Куняев С. Шляхта и мы // Наш современник. 2002, № 5. С. 82 – 135. В этом памфлете слово «шляхта» служит лишь для карикатурного представления истории российско-польских отношений. Кроме того, что в этой статье приводятся все известные крайне негативные стереотипы о поляках, ее переполняет раздражение по поводу сближения Польши и Евросоюза.
Исторический фон
Необходимо сразу отметить, что в данной работе общая информация по отдельным аспектам жизни Украины будет даваться выборочно, что обусловлено спецификой исследования. Приведем некоторые данные, характеризующие социально-экономическое развитие Правобережной Украины в начале XIX в.
Данные о численности населения базируются главным образом на касавшейся всей империи подушной переписи 1795 г., составление которой хоть и могло бы желать лучшего, однако ей можно доверять в большей степени, чем последующей переписи 1811 г. Согласно этим данным и на основании дополнительной информации из неопубликованных ежегодных губернаторских отчетов (хотя данные не совпадают по отдельным годам), население обоих полов составляло:
На протяжении последующих 25 лет в связи с интенсивным естественным приростом общее количество населения увеличилось почти на миллион. В дальнейшем мы увидим, что интересующая нас группа поляков составляла 7 – 8 % от общего числа основной массы населения, а именно – украинских крепостных и незначительной части государственных крестьян (последние остаются за рамками нашего анализа). Например, на Волыни в 1815 г. на 487 325 душ крепостных только мужского пола (единицей переписи была т.н. «ревизская душа») насчитывалось всего 12 186 казенных крестьян, зачастую нанимавшихся на работы к помещикам.
Разнообразие пейзажа в полном смысле этого слова обуславливалось появлением малочисленных и бедных церковных построек, не соответствующих количеству духовного сословия и верующих. Большая часть крестьян были православными, их число увеличилось особенно в результате решительного наступления России на униатство, начатого после второго раздела Речи Посполитой. Несмотря на это, губернаторы ежегодно докладывали, что, за исключением нескольких крупных монастырей, остальные деревянные православные церкви находятся в плачевном состоянии, в то время как в каждом польском поместье имеется содержащийся в хорошем состоянии римско-католический костел. В упоминаемом выше рапорте по Волыни приводятся данные по духовенству за 1815 г., согласно которым православных священников было 6652, униатских – 1583, римско-католических – 1507, а лютеранских пасторов – 3. Отметим, что религиозные конфликты на территории Правобережной Украины в этот период, несомненно, заслуживают отдельного исследования.