Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)

Бовуа Даниэль

Количество евреев было несколько большее, чем поляков. Губернаторы крайне негативно высказывались об их численности в селах, особенно в период целой череды их переселений в города в конце 1807 г., последовавших за переписью еврейского населения на основании «Положения об устройстве евреев» от 9 декабря 1804 г. Эта переселенческая акция, рассчитанная на 1809 – 1810 гг., была приостановлена 29 декабря 1808 г., однако враждебное отношение к евреям со стороны поляков, русских и украинцев сохранилось. Хотя специальные правила и ограничения, более суровые по сравнению с предпринимаемыми в отношении поляков, казалось бы, сделали жизнь еврейской общины менее приметной, о ее присутствии следует постоянно помнить.

Путешественника из Западной Европы в то время удивляло почти полное отсутствие следов урбанизации на изучаемых нами землях. После присоединения к России, Правобережная Украина была разделена на три губернии по двенадцать уездов в каждой. Уездные органы власти расположились в местечках, называемых с этого момента городами, в большинстве своем заслуживающими именоваться в западном смысле слова того времени – всего лишь селами. Благодаря расположению в них полицейской управы, суда и почтовой конторы, проведению время от времени шумных и людных ярмарок, эти городки постепенно начинали развиваться. Однако ни один из них не пережил расцвета, подобного тому, который пришелся на долю Киева во второй половине XIX в. Свидетельством тому являются данные по «городским» жителям Киевской губернии за 1806 г. и Подольской за 1813 г. (охватывают только мужское население):

В 1815 г. «городское» население Волыни насчитывало 28 836 лиц мужского пола, из которых к мещанскому сословию относилось 17 844 иудейского вероисповедания и 5358 христиан, к купеческому – 140 и 44 соответственно, а к ремесленному – 3547 и 1903. Евреи и христиане имели своих представителей в городовых магистратах.

Как видно из приведенных данных, Киев – жемчужина в перечне титулов Екатерины II и единственный город Правобережной Украины, присоединенный к России еще в 1686 г., – не выделялся на общем фоне по количеству населения и мог бы разделить судьбу стертого с лица земли Галича – еще одного центра средневековой Украины. Как только Киев стал наиболее важным из административных центров трех новых губерний, присоединенных к Российской империи, его губернаторы старались повысить престиж города (кроме губернатора Киевской губернии, здесь же с 1796 по 1832 г. располагалась резиденция военного губернатора, а после 1832 г. – генерал-губернатора, отвечавшего за всю Правобережную Украину). Однако основной бедой Киева, как и других городов с деревянной застройкой, были частые пожары – 9 июля 1811 г. огнем был уничтожен целый район – Подол. Киев, несомненно, отличался от других городов тем, что был крупнейшим православным центром, здесь располагалась Духовная академия, сюда в Софию Киевскую и Печерский монастырь стекались толпы паломников. Кроме того, сюда же ежегодно съезжались польские землевладельцы на контрактовую ярмарку, которая была также поводом для светских встреч. В эти дни население города удваивалось, половину его составляли польские помещики. Согласно данным полиции, в 1811 г. в Киев прибыло 2737 шляхтичей и 416 купцов в сопровождении 3745 слуг и членов семьи, всего 7098 человек, каждый из которых уплатил достаточно высокий сбор яюза проезд через городскую заставу. Однако с западноевропейскими городами по своим размерам столица Украины сравнялась лишь в конце XIX в. (175 тыс. жителей в 1886 г. и 294 тыс. в 1909 г.).

К местному колориту следует добавить существование находящихся в частном владении и полностью подчинявшихся своим владельцам городов. Например, в Киевской губернии у российских властей не было иного выхода, кроме как сделать центрами уездов принадлежащие Потоцким Умань, Махновку и Липовцы и находящийся в собственности Браницких Богуслав.

В ситуации неразвитости городов экономика практически полностью была ориентирована на сельское хозяйство, главным образом на производство зерновых – источник богатства местных помещиков. В среднем, в зависимости от года, каждая губерния Правобережной Украины производила от 3,5 до 4 млн четвертей зерна (мера объема сыпучих тел, равная 209,9 литра). Статистика не учитывала зерна, собранного крестьянами на своих наделах. Крепостным часто приходилось в обмен на барщину брать зерно у помещика. Традиционно зерно и лес чаще всего отправлялись в сторону Данцига или в австрийскую Галицию, хотя постепенно, вместе с развитием Одессы осваивалось черноморское направление. Во время Континентальной блокады получили развитие и ранее существовавшие в этом регионе винокуренное и пивоваренное производства. В 1807 г. на Киевщине насчитывалось в частных владениях 551 винокуренный завод и 11 пивоваренных. Разведением скота и коней занимались только в поместьях. Даже после 1850 г., в период оживления промышленного развития, эта часть Украины сохранила аграрный характер, а потому не стоит удивляться тому, что в интересующий нас период в «городах» было слабо развито ремесло. В зависимости от желания и инициативы помещиков существовали малочисленные стеклодувные, металлообрабатывающие, кирпичные, кожевенные, ткацкие мануфактуры, мастерские колесников, шляпные и др. производства.

Итак, приносящая доход лишь крупным землевладельцам «житница России» – это спящее царство, над которым даже при незначительных неурожаях нависает угроза голода, в котором суеверия и религия главенствуют над просвещением, а грамота среди христиан была доступна лишь шляхетским детям. Течение крепостной жизни нарушали отдельные крестьянские бунты, о которых еще пойдет речь в последующих главах. Нищее крестьянство искало виноватых в своих бедах среди тех, на кого ему указывали помещики, а именно среди евреев или даже цыган, которых власти неустанно ловили и переселяли.

Каждый из затронутых вопросов так или иначе освещался в литературе и в будущем, несомненно, будет предметом многочисленных исследований. Для нас они представляют ценность лишь в качестве общего фона, поскольку нас интересует, кем были поляки, считавшие себя хозяевами этого края, и откуда появилась на Украине столь многочисленная шляхта?

Однако прежде чем перейти к изучению вставших перед Российской империей проблем, связанных с интеграцией поляков после разделов Речи Посполитой, необходимо осветить состояние исследований по этому вопросу.

Состояние исследований о шляхте

После публикации моих работ о польской шляхте на Украине в 1831 – 1863 и 1863 – 1914 гг. возникла необходимость расширения исследований 23 . Наибольшее недоумение и споры у специалистов вызывала крайне высокая численность шляхты на Правобережной Украине в XIX в., имевшей в большинстве своем (речь идет даже не о десятках, а о сотнях тысячах людей) крайне низкий социальный статус. Существование столь многочисленной группы безземельной шляхты было нехарактерно для социальной структуры Российской империи и стало одной из проблем, с которой царским властям так и не удалось справиться до 1917 г. Эта тема требовала отдельного исследования, которое бы позволило углубиться в историю и понять, каким образом эта проблема воспринималась и анализировалась хотя бы с того момента, как Правобережная Украина попала в сферу ответственности Петербурга, т.е. с 1793 – 1795 гг.

23

Beauvois D. Le Noble, le Serf et le Revizor. La Noblesse polonaise entre le tsarisme et les masses ukrainiennes, 1831 – 1863. Paris, 1985; Idem. La Bataille de la terre en Ukraine, 1863 – 1914. Les Polonais et les conflits socio-ethniques. Lille, 1993. Перевод на польский язык: Beauvois D. Polacy na Ukrainie 1831 – 1863. Szlachta polska na Wolyniu, Podolu i Kijowszczy'znie / Przekl. z franc. E.K. Rutkowscy. Paryz, 1987; Idem. Walka o ziemie. Szlachta polska na Ukrainie prawobrzeznej pomiedzy caratem i ludem ukrai'nskim 1863 – 1914 / Przekl. z franc. K. Rutkowski. Sejny, 1996. Перевод на украинский язык: Бовуа Д. Шляхтич, кріпак і ревізор. Польська шляхта між царизмом та українськими масами (1831 – 1863) / Пер. з франц. З. Борисюк. Київ, 1996; Idem.: Битва за землю в Україні, 1863 – 1914. Поляки в соціо-етнічних конфліктах / Пер. з франц. З. Борисюк. Київ, 1998.

Однако прежде чем перейти к сути проблемы и изучить две (польскую и российскую) столь мало совместимые социальные концепции, необходимо, на наш взгляд, обратиться к еще более отдаленному прошлому, к чему призывает сентенция Марка Блока, ставшая эпиграфом фундаментальной работы Ежи Едлицкого «Родовой герб и социальные барьеры». Блок отмечает: «Суть дворянских проблем, рассматриваемых даже в современном контексте, не может быть раскрыта без постоянного обращения к прошлому» 24 . Именно так мы и поступим.

24

Jedlicki J. Klejnot i bariery spoleczne. Warszawa, 1968. S. 5.

Это путешествие в прошлое позволит представить «состояние исследований», подчеркнуть сложность поставленной задачи, обнаружить поразительные пробелы, существующие в историографии по вопросу о шляхетском сословии. Вскоре мы убедимся в том, что установление точной численности шляхты и определение степени социальной нагрузки, несомой самой низшей прослойкой рыцарского сословия, – дело невозможное. Практически во всех российских исследованиях, касающихся интересующей нас территории, а именно Киевщины, Брацлавщины (Подолье) и Волыни, в период с XV по XVIII в., этот вопрос обходится стороной. Более того, зачастую ставится знак равенства между руськими 25 и русскими и не делается каких-либо уточнений относительно этого региона. Подобная ситуация сложилась и в польской историографии, где многочисленные исследования посвящены центральным землям Речи Посполитой, в то время как о Правобережной Украине известно мало. Правда, в украинской историографии последних лет этот вопрос получает постепенное освещение. Тем не менее практически ни одна работа, посвященная польской шляхте до разделов Речи Посполитой, не сообщает точных данных о ее численности. Более углубленные исследования касаются той ее части, которой мы не занимаемся и где развитие шло по иному пути. Эти работы посвящены высшему слою шляхты – магнатам и крупным землевладельцам, игравшим важную политическую роль. В лучшем случае историки, ничего не говоря о пропорциональном соотношении, указывают на существование крупной, средней и мелкой шляхты. Последняя же никогда не становилась предметом отдельного научного исследования.

25

Исторические термины «руськие», «руський» (в приспособленной к современной русской орфорграфии форме) выбраны как наиболее точный в данном контексте эквивалент французских терминов «ruth`enes», «ruth`ene». Подробнее о проблеме терминологии см.: Мозер М. О «простой мове» // Этнокультурные и этноязыковые контакты на территории Великого княжества Литовского. Материалы международной научной конференции. М., 2006. С. 113; Idem. Что такое «простая мова»? // Studia Slavica Hung. 2002. № 47. С. 224. (Прим. пер.)

В наиболее ценной работе по истории шляхты Правобережной Украины представлены лишь фрагментарные, хоть и весьма правдоподобные в том, что относится к периоду до XV в., гипотезы 26 . Они касаются бывших бояр, преданных слуг последних руських князей, сохранивших, особенно на низшем уровне, внутреннюю иерархию, по своей форме напоминавшую структуру дружины Киевского княжества. Пережив монголо-татарское нашествие, они к моменту перехода под крыло Великого князя Литовского были в той или иной степени крупными или мелкими землевладельцами. Вслед за Натальей Яковенко следует сказать, что на сохранение следов существования этой группы еще в конце XIX в. указывал Грушевский; на территории бывшего Киевского княжества в первое время после присоединения к Литве еще существовал 71 город-крепость; кроме того, сохранились следы Галицко-Волынского княжества на Волыни. Яковенко подчеркивает, что в эту главным образом воинскую группу входили также слуги, у каждого из которых должен был быть конь и, возможно (неизвестно наверняка), земельный надел. Вскоре эти люди, от мала до велика, стали именовать себя, на западный манер, шляхтой. Польское слово szlachcic (шляхтич, дворянин) происходит от ставшего в конце XIV в. крайне популярным в Польше чешского понятия – slechtic, сходного с немецким выражением geschlecht, подчеркивающим благородное происхождение – bene natus.

26

Яковенко Н. Українська шляхта з кінця XIV до середини XVII cт. Київ, 1993. С. 27 – 35.