Гордость Карфагена
Шрифт:
Бойня близ Тразименского озера стала беспрецедентным событием в римской истории. Она не была повторением неудачи под Требией. Она являла собой нечто худшее. На этот раз в одном сражении погибло пятнадцать тысяч солдат — в том числе консул, приведший легионы к поражению. Его пронзил копьем какой-то инсабрийский галл. Шести тысячам воинам удалось добраться до ущелья и бежать в ближайший город, но они не продержались там и дня, сдавшись на милость победителя вместе с тысячами мирных горожан. Когда кавалерия Гемина встретилась с превосходящими силами Махарбала, нумидийцы уничтожили около четырех тысяч всадников и многих взяли в плен. Если первое поражение ударило каждого римлянина кулаком под дых, то последний разгром обрушился на коллективную душу народа, как удар кузнечного молота. Такое чудовищное невезение поразило удрученных и напуганных граждан. Никто уже не знал, до каких пределов простиралась сила Ганнибала. Никто уже не принимал на веру бравые речи сенаторов.
Вскоре пришла весть, что некоторые солдаты возвращаются домой. Люди собрались у ворот и на стенах города, ожидая, когда они появятся на дороге. Женщины подбегали к ним, хватали мрачных, перепачканных кровью солдат, заглядывали в их лица, называли имена мужей, сыновей и братьев, умоляли богов вернуть их возлюбленных к домашним очагам. Но боги отвернулись от римлян. В умах горожан все чаще возникала мысль, что Ганнибала невозможно победить. Говорили, что он заточил Фортуну в клетку и выкручивал ей члены, добиваясь преимущества в сражениях. А еще болтали, будто этот человек был богом, а не просто смертным.
Несмотря на панику и зловещие истории, ходившие в народе, римские лидеры не тратили время попусту и не заламывали руки. Фракция, возглавляемая семейством Фабиев, и их союзники в Сенате потребовали назначения диктатора. Никто из других сенаторов поначалу не желал соглашаться с этим сумасбродным предложением. Абсолютная власть всегда сопровождалась серьезными ограничениями гражданских прав, но если страна нуждалась в крайних мерах, то именно в подобные моменты. И всем вдруг стало ясно, что единственным претендентом на должность диктатора был лидер вышеназванной фракции — седоволосый Фабий Максим, бывший цензор, дважды консул, дважды интеррекс2 и человек, уже однажды имевший этот сан. Именно он объявил войну Карфагену, выпустив ее из складок своей тоги. Он воплощал в себе римское достоинство, стойкость и упорную целеустремленность. Фабий не горячился в речах и поспешных действиях, но, взявшись за дело, всегда доводил его до конца. Он обладал плохим зрением, однако этот изъян не делал его слабее, такое случалось со многими людьми его возраста. Во время диктаторства он обзавелся зорким помощником, который сопровождал его повсюду. Этим молодым офицером был сын бывшего консула — Публий Сципион.
Приняв сан диктатора, Фабий с самого начала объявил, что поражение у Тразимена стало результатом постыдного безверия Фламиния — его неуважения к религиозным формальностям. Неужели никто не заметил, что он начал погоню за Ганнибалом в dies nefastus3 — в неблагоприятный день, когда мудрые люди откладывают любую работу в сторону и когда боги с гневом смотрят на тех, кто задумывает новые начинания? Фабий велел перечитать Пророческие книги, надеясь, что речи Кумской сивиллы подскажут правильные действия, как то бывало уже в прошлом. Он посоветовался со жрецами и призвал их к незамедлительному исполнению ри туалов, игрищ и обетов, привлекающих милость богов. Далее он издал указ, по которому все сельские жители, завидев приближение карфагенской армии, должны были сжигать свои дома и урожай, уничтожать животных и даже инструменты труда. Фабий приказал собрать два новых легиона для защиты Рима. Он направил Луция Постумия с еще двумя легионами к цизальпинским галлам для жестокого террора в селениях бойев и инсабров. Он надеялся, что, в лучшем случае, отряды галлов оставят Ганнибала и уйдут защищать свои дома. В худшем случае, Постумий не позволит мятежникам посылать подкрепления карфагенской армии.
Перед тем, как отбыть из Рима и принять командование над легионами Гемина, Фабий обратился к сенаторам и предложил им удивительную стратегию, которую он придумал для победы над врагом. На самом деле его план был предельно простым. Он не хотел вступать в бой с африканцами. Армия, которая воздерживается от битв, не может оказаться побежденной, пояснил он свою позицию. Когда его спросили, позволит ли он захватчикам грабить страну, Фабий дал утвердительный ответ: да, он позволит.
— Пусть они передвигаются по стране как хотят, — сказал он. — Но земля будет гореть не только за спинами карфагенян. Они увидят пожарища и перед собой. Пусть проходят недели и месяцы без битв и стычек. Они начнут умирать один за другим. Их численность будет неизменно сокращаться, и долго они не протянут. А мы, в свою очередь, всеми средствами поможем им уменьшить их армию.
Он подчеркнул, что намерен время от времени проявлять активность. Его войска будут следовать за Ганнибалом, терзать африканские отряды с флангов и тыла и делать их жизнь невыносимо трудной. Карфагеняне не смогут пополнять запасы провианта. Они будут отрезаны от притока новых сил. В конечном счете усталость, постоянная убыль солдат и болезни уничтожат армию захватчиков. Преимущество римлян заключалось в том, что они могли восполнять потери, набирать новых солдат и выращивать урожай на полях. Ганнибал не имел таких возможностей. Ему все будет даваться с трудом. И это приведет к его погибели.
Стратегия Фабия смутила многих сенаторов. Один из них, Теренций Варрон поднялся с места и спросил:
— Что за безумие, Фабий? Похоже, ты спятил от отчаяния! Неужели мы избрали тебя диктатором только для того, чтобы ты назвал нас людьми, обреченными на африканское рабство?
— Мы не в силах победить Ганнибала на поле боя, — ответил Фабий. — Но его можно уничтожить умом и хитростью. Подумай об этом! Без тщеславия, но с толикой мудрости. Был ли Корнелий хуже других генералов и сенаторов, собравшихся здесь? А Семпроний? А Фламиний? И разве прежде римская армия переживала такие поражения? Когда еще за всю историю Рима какой-то противник превосходил нас по всем статьям? То, с чем мы сейчас столкнулись, это величайший вызов для нашей республики с момента ее становления. Мне не ведомо, какой гений сопровождает молодого Баркида, но мы должны признать, что он побеждает нас в любом открытом столкновении армий. Друзья, вы назначили меня диктатором не из-за моих военных подвигов. Вы возложили на меня эту ответственность не из-за ловкости, с которой я мог бы танцевать с Ганнибалом. Вы избрали меня диктатором из-за моей рассудительности. Ия предлагаю вам стратегию, благодаря которой мы сможем победить оккупантов. Клянусь, что Карфаген еще увидит день печали! Наберитесь терпения и доверьтесь мне. Я ваш диктатор. Рим будет спасен.
Он вышел из притихшего зала. Помощники и офицеры толпились вокруг него густым роем. Публий поддерживал локоть Фабия. Оказавшись на улице, диктатор тихо спросил:
— И как, по-твоему, они восприняли мое предложение?
— Мой господин, — ответил Публий, — их удивление было таким большим, что птицы могли бы вить гнезда в их ртах и высиживать птенцов из яиц.
Фабий улыбнулся и сказал:
— Будем надеяться, что реакция Ганнибала будет похожей.
После победы у Тразименского озера Ганнибал повел армию на восток и дошел до Умбрии. Это был не поход, а пир в движении. Вся страна стала огромным рынком, на котором им добровольно отдавали любой товар. Почти в каждой провинции Ганнибал выслушивал хвалебные речи, поскольку жители городов проявляли мудрость, отказываясь от верности Риму и присоединяясь к победителям. Но люди латинской крови часто демонстрировали упрямство и непокорность. Несколько городов отклонили мирные предложения карфагенян и поплатились за это. Единственным исключением был хорошо укрепленный город Сполетий. Он без труда отразил атаку африканцев. Глупые люди! Будь у Ганнибала время и снаряжение для правильной осады, он провел бы ее. Но ему приходилось решать другие вопросы.
В первую неделю июля он разбил лагерь на побережье близ Пескары и дал армии короткий отдых. Воины получили доступ к добыче, которую они собрали в течение весны. Несмотря на триумфальные победы, солдаты находились в жалком состоянии: раненные в битвах, истощенные долгой зимой, уставшие от походов и приступов диареи. Животные тоже были не в лучшей форме. Поэтому Ганнибал дал им время для восстановления сил. Воины купались в теплых водах моря, загорали на солнце и постепенно забывали о тяготах зимы. Они отнимали у местных жителей жирных овец и коров, питались свежим мясом и хлебом, лакомились фруктами, срывая их прямо с деревьев.
Эти недели отдыха проходили не только в поисках удовольствий. Ганнибал переоснастил ливийцев оружием, захваченным у римлян. Они упражнялись с ним на тренировках, осваивали римскую технику боя и выискивали приемы, чтобы эффективно противостоять маневрам легионеров. Командир ежедневно отправлял нумидийцев в дальние набеги, и те возвращались с новыми лошадьми, которых они затем переучивали под собственный стиль езды. Ганнибал послал гонцов в Карфаген с полным перечнем побед и с просьбами о подкреплении. Составляя письма, он загодя знал, что некоторые советники не согласятся с его пожеланиями. Но он все равно изложил свои требования на листах пергамента.