Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников
Шрифт:
Получив книгу Ленина, изданную в Москве в 1909 году издательством «Зерно», Горький пришёл в ярость! «Получил книгу Ленина, – писал он Богданову, – начал читать и – с тоской бросил ее к чёрту. Что за нахальство! Не говоря о том, что даже мне, профану, его философические экскурсии напоминают, как ни странно – Шарапова и Ярморкина, с их изумительным знанием всего на свете – наиболее тяжкое впечатление производит тон книги – хулиганский тон!» [БАСИНСКИЙ (II). С. 58]
Интересно, что:
В западной литературе A. A. Богданов состыковывается с И. В. Сталиным применительно к 1928–1933 гг. (идеи «впередовцев» [52] о геноциде крестьянства и «старой» интеллигенции в связи с «великим переломом»). Или, например, известный израильский славист М. Вайскопф в монографии «Писатель Сталин» с полным сочувствием цитирует работу М. Agursky «The Third Rome»: «Это не Троцкий и не Григорий Зиновьев впервые выдвинули идею геноцида русского крестьянства <осуществленную> в период коллективизации 1928–1933 гг., а Богданов, Луначарский, Горький и другие, причем <бывший «впередовец»> Менжинский как глава тайной полиции позаботился о ее практическом проведении» [АЛЕКСЕЕВ].
52
«Вперёдовцы» – эмигрантская группа российских социал-демократов, созданная по инициативе сторонников богостроительства (Алексинский, Богданов, Луначарский, Горький и др.). Существовала в 1909–1913 гг. Платформа группы называлась «Современное положение и задачи партии», в ней указывались задачи группы – «создавать» и «распространять в массах новую пролетарскую культуру», «развивать пролетарскую науку», «вырабатывать пролетарскую философию». Кроме того, в ней отрицалась допустимость парламентской деятельности большевиков в Думе. Издавала в 1910–1911 гг. в Женеве непериодический сборник «Вперёд», вышло 16 номеров.
«Впередовцы», в число которых входили не только лекторы, но также и слушатели «Каприйской школы» [53] , тактично именовали себя «литературной группой», но даже Горький, который всегда подчеркивал: «я не философ», после публикации повести «Исповедь» (1908 г.)
широко рассматривался в русских религиозных кругах как религиозный мыслитель [АГУРСКИЙ. С. 56].
Один из серьезных упреков, что бросает Горький-мыслитель современному ему капиталистическому обществу – деиндивидуализация личности. Как все полицейские похожи друг на друга и как винтики единого механизма регулируют жизнь общества, так – в его образном представлении, единое капиталистических отношений господствует над множеством людей-индивидуальностей. В такой ситуации человек утрачивает личную свободу, превращается в придаток, «функцию» капитала. Наивысший уровень такого рода дегуманизации личности, включенной в механизм товарно-денежных отношений, Горький видит в типаже «янки». США для него – бездуховная страна «Желтого дьявола», символом которой является каменный муравейник Нью-Йорка, где, как ему представляется, понятие «свободы личности» теряет всякий смысл.
53
В Каприйскую школу, организованную в 1909 году на о. Капри, где 1907 по 1913 г. жил эмигрировавший из России Горький, приехали тринадцать человек слушателей, выбранных некоторыми партийными организациями РСДРП. Чтение лекций продолжалось с августа по декабрь 1909 года. Луначарский вел курс по истории и теории профессионального движения, истории Интернационала и германской социал-демократии; М. Горький – по истории русской литературы. Лекторами школы были также г. Алексинский, М. Лядов, В. Десницкий, Ст. Вольский, М. Покровский [ЧОНИ (I) и (II)], [CIONI], [SHERER-STEILA].
До Революции принцип личной свободы является важной составляющей «самовидения» и гуманистического видения Горького в целом. В письме Репину от 23 ноября [5 декабря] 1899 года, например, он прямого говорит об этом:
…я вижу, что никуда не принадлежу пока, ни к одной из наших «партий». Рад этому, ибо – это свобода. А человеку очень нужна свобода, и с в свободе думать по-своему он нуждается более, чем в свободе передвижения. Никому не подчиняться – это счастье, не правда ли? Быть хозяином своей души и не принимать в нее чужого, нахально сорящего в нее свое… [ГОРЬКИЙ – ПИСЬМА. Т. 1. С. 377–378].
В эти же годы Горький вводит в художественную литературу образ «босяка», как новый, доселе неведомый «идейно-психологический тип» свободной личности, имеющей «свою “философию”».
…социальный облик босячества менее всего интересовал раннего Горького, хотя по опыту своей юности он <хорошо> был знаком с ним <…>. Но его художественное зрение было каким-то особенным. Он искал и находил в среде босяков (или, как их называли, в «золотой роте») не социальный тип, а новое моральное настроение, новую философию, которые интересовали его и были ему духовно близки.
<…>
…он заставил критиков в связи со своими текстами решать не проблемы текущей жизни в ее отражении в художественном зеркале, но непосредственно «вопрос о Горьком» и том идейно-психологическом типе, что, во многом благодаря ему, – врезался в духовную и общественную жизнь России конца XIX – начала XX века [БАСИНСКИЙ (I)],
Судя высказыванию Августа Стриндберга, – одного из «властителей дум» того времени:
Герои Горького не надуманы. Они угроза обществу и когда-нибудь его одолеют [УРАЛЬСКИЙ. С. 96],
– наиболее чуткие к вызовам времени люди не только в России, но и на Западе, сразу же почувствовали, по ком звонит колокол Горького. Увы, они не ошибались. «Босяки» – они же разнузданные люмпены, деклассированные элементы, отбросы общества всех мастей и оттенков, сыграли свою роковую роль как в модернистических (социалистические), так и консервативных (фашистские) революциях первой половины ХХ столетия. Русская Революция здесь особый пример. Жажда личной свободы представителей различных слоев российского общества, – а «босяки» являются самыми радикальными выразителями этих настроений! – была искусно использована большевиками для захвата государственной власти, и затем, будучи жестко подавленной как «проявление буржуазного индивидуализма», подменена принципом «коллективной сознательности масс». Отрицание безусловной необходимости свободы личности при социализме – один из основных мировоззренческих «поворотов» Горького в конце 1920-х годов.
Признать абсолютный приоритет коллективного начала над индивидуальным и интересов рабочего класса над общечеловеческими ценностями, Горькому, видимо, было не так уж и трудно, поскольку общество светлого Будущего, мыслившееся ранее им и его единомышленниками «богостроителями», по сути своей также являлось сугубо антиперсоналистическим. В нем, по их представлениям, должно быть покончено как с отчуждением рабочего от продукта его труда, так и с буржуазным индивидуализмом. При этом все единичное, индивидуальное, включая художественное творчество – область человеческой практики, ранее считавшаяся Горьким свободной par excellence от диктата каких бы то ни было внешних ограничений, становится подчиненным одному направляющему принципу.
Этим всем и определялось его убеждение, что якобы:
В Союзе Советов происходит борьба разумно организованной воли трудовых масс против стихийных сил природы и против той «стихийности» в человеке, которая по существу своему есть не что иное, как инстинктивный анархизм личности
<…> речь идет о борьбе социалистически организованной воли не только против упрямства железа, стали, но главным образом о сопротивлении живой материи, не всегда удачно организованной в форму человека [ГОРЬКИЙ (I). Т. 26. С.19–20].
Как показал опыт социалистического строительства в СССР, там, где Богданову, Горькому, Луначарскому и иже с ними виделось преодоление социальных патологий, на практике возникает феномен «насильственного единства», по сравнению с которым критикуемый им капиталистический порядок выглядит, мягко говоря, «несколько более гуманным» [СЕМИНАР]. Подобного рода выводы относительно горьковского визионерства и концепций марксистского «богостроительства» [54] в целом делались еще задолго до Революции – их оппонентами. К их числу относится большая группа мыслителей, создавших в начале ХХ в. на базе немецкого идеализма и мировоззренческих идей Федора Достоевского и Владимира Соловьева первую (и последнюю до настоящего времени) русскую философскую школу, представляющую собой в целом православное направление в системе европейского христианского персонализма.
54
«Богостроители» тоже по сути своей были «богоискателями», Горького с сотоварищами в научной литературе довольно часто так называют. Не вдаваясь в тонкости данных определений, мы используем первый термин для общей характеристики мыслителей марксистской ориентации и второй – для философов-идеалистов.
Сам психологический тип русского богоискателя начала века подчас как бы выламывается из традиционных представлений о благочестии и богословии. Разумеется, здесь были и совершенно церковные люди, но все же преобладал тип бунтовщика, смутьяна и, я бы сказал даже, вольнодумца, который склонен не просто следовать уже сложившейся традиции, но склонен к пересмотру традиций, к переоценке ценностей. Правда, в этом пересмотре богоискатель обычно приходил как раз к открытию для себя неколебимых религиозных ценностей. Но сама психология этих открытий характеризовалась духом адогматизма, нетерпения, метания из стороны в сторону [СИНЯВСКИЙ (II). С.11–12].