Горняк. Венок Майклу Удомо
Шрифт:
— Можете не шептать. Он так ушел в работу, что ничего не слышит.
— Слышу, — отозвался Мэби.
На листе картона, стоявшем перед ним, уже наметились прямая спина и круглый зад Кэйт.
— А что сказал Майкл? — спросила Лоис.
Мэби не ответил.
— Видите, — улыбнулась Лоис.
— Да, — сказал Удомо.
— Я слышала, что с вашим появлением группа ожила. На днях мне звонил Том и сказал, что вы прямо находка. В его устах это высокая похвала. Чем вы занимались все это
— Я печатал восковки, — ответил он.
«У него усталый вид, — подумала она. — Зато теперь он не так скован, не прячется в свою скорлупу».
Майкл посмотрел на свои руки, потом на нее.
— Том был прав, — сказал он, — это тяжелая работа.
— А как ваши занятия?
— Подвигаются. Только они на втором плане.
— Остальные помогают вам?
— Помогают, когда есть время. У них свои дела. — Сколько восковок вам нужно напечатать?
— Пятьдесят шесть. Одиннадцать я уже сделал.
— Господи! Как можно так нагружать одного человека!
Он улыбнулся застенчивой мальчишеской улыбкой.
— Так ведь это же была моя идея.
«О господи», — подумала Лоис. Она чувствовала свою беспомощность и старалась отогнать это чувство, победить его. В конце концов их дело! Пусть будут освободителями, если им так хочется.
— Ну зачем вам это?
Он уловил бессильный протест в ее голосе и пристально посмотрел на нее. И снова, как в тот вечер, она всем своим существом ощутила, какая могучая сила таится в нем.
— Я должен, — спокойно ответил он.
Она наклонила голову и стала помешивать рагу.
— Вот что, — сказала она, — принесите-ка мне часть этих восковок. Мы с Джо вам поможем. Одна машинка у нас есть. Может, вы достанете еще одну?
— Вы поможете мне?
Она побоялась взглянуть на него. Сейчас он, конечно, весь раскрылся, глаза сияют, сейчас он прекрасен! Это можно сказать и не глядя.
— Я же сказала, что помогу, — ответила она сдержанно.
— А когда можно принести?
— Завтра, после уроков.
— Ты слышишь, Мэби! — Он был вне себя от восторга. — Она нам поможет! Я прямо расцеловал бы вас, Лоис. — До него вдруг дошло значение сказанного, и он осекся.
Он медленно повернул голову и пристально посмотрел на нее. Она встретила его взгляд спокойно, не дрогнув. В конце концов ему первому пришлось отвести глаза, и он уставился мимо нее в пространство. Но и она не чувствовала себя победительницей. «Ты дура, Лоис, — сказала она себе с горечью, — безмозглая дура!»
— Что такое? — рассеянно спросил Мэби.
— Ничего, потом, — сказала Лоис. — Кончайте скорее, пока рагу не превратилось в кашу.
В большой, ярко освещенной комнате воцарилась тишина. Скрип угля по картону, негромкое бульканье рагу на огне лишь делали ее ощутимей.
Удомо думал: я назвал ее по имени и я правда хочу поцеловать ее! Я заставлю ее посмотреть на меня. Вкушу ей это. Смотри на меня, женщина! Я хочу поцеловать тебя! Смотри на меня! Смотри! Я хочу поцеловать тебя. Лоис, Лоис, Лоис…
Лоис думала: это форменное идиотство, форменное идиотство! Я слишком стара для таких историй; он не умеет поддерживать разговор, он неловок. Не способен быть нежным. Просто меня тянет к нему.
Посмотри на меня, женщина! Я приказываю тебе.
Совершенно не способен быть нежным.
Лоис! Я хочу! Смотри на меня, Лоис!
Она бросила на него взгляд, мгновенный, мимолетный, и снова отвела глаза. Волнение его сразу улеглось. Едва заметная улыбка заиграла на губах.
Наконец Мэби кончил.
— Хватит, Кэйт. — Он швырнул уголь на стол, потянулся и зевнул.
Девушка слезла с чурбана и ушла за импровизированную ширму.
— О господи. — Мэби глубоко, протяжно вздохнул. — Который час?
— Скоро десять, — отозвалась Лоис.
Мэби плюхнулся на диван между ней и Удомо.
— Давайте-ка лучше есть, — сказала Лоис и прибавила громче: — Кэйт, поужинайте с нами.
— Нет, спасибо. — Голос у девушки был певучий, музыкальный. — Мне пора домой.
Лоис достала из шкафчика тарелки и вилки и стала накладывать рагу. Девушка вышла из-за ширмы. Голая она казалась толстой и приземистой, одетая выглядела подтянуто и изящно. Мэби вскочил, взял со стола конверт и вышел вместе с ней. Когда он вернулся, еда уже лежала на тарелках. Он потушил несколько ламп, и в комнате сразу стало уютнее.
Они сидели рядом на диване, держа тарелки на коленях.
— Хорошо поработали? — спросила Лоис.
— Недурно, — ответил Мэби. — Теперь осталось только вдохнуть жизнь в окаянное дерево. Ну ладно, а как твои дела, Майк?
— Лоис предложила помочь печатать восковки, — сказал Удомо. Оказалось, что произносить ее имя совсем нетрудно.
Мэби взглянул на нее.
— Лоис — ангел, Майк. Другую такую днем с огнем не сыщешь.
— У Лоис крылышки начинают расти, — сказала Лоис.
— Мы все очень любим ее, — продолжал Мэби серьезно.
— Можно, мы возьмем на время твою машинку? — спросил Удомо. — Тогда Джо тоже сможет печатать.
— Конечно.
— Вот спасибо!
— Смотри только, не слишком обременяй Лоис, — сказал Мэби. — Мы очень ее любим. И хотим, чтобы и другие обращались с ней бережно.