Горняк. Венок Майклу Удомо
Шрифт:
— При чем тут я? Вы что, влюблены в меня? Или думаете, со мной легко завести интрижку?
— Вы мне нравитесь, — тихо, но твердо произнес он.
— Вы что же, спите с каждой женщиной, которая вам нравится?
— Нет.
— Тогда при чем тут я?
— Вы сердитесь. — Он улыбнулся широкой настоящей улыбкой, осветившей и его глаза. — Мне нравится, когда вы сердитесь.
Она попыталась подавить смущение.
— Прекратим этот разговор, Майкл. Мне скоро сорок. С меня достаточно романов, которые были у меня в молодости. Я не люблю романов: в них есть что-то нечистоплотное, неопрятное… Мне не нужен мужчина…
— Каждой женщине нужен мужчина, — сказал он.
Она замолчала и холодно посмотрела на него.
— Вы
— Прошу вас, прекратите это. — Она вдруг почувствовала себя невероятно усталой, ее утомила спокойная самоуверенность этого человека. — Пойдемте-ка лучше домой.
Он расплатился, взял машинку и вышел следом за ней.
От кинематографа растекалась толпа. Они выбрались из людского потока и стали подниматься к дому Лоис.
— Вы еще сердитесь? — спросил он.
— Нет, — устало сказала она.
Прощаясь у дверей, он поцеловал ей руку.
— Я читал, что женщинам это нравится, — сказал он.
Лоис понимала, что это смешно. Но не смогла рассмеяться.
— Спокойной ночи, — торопливо сказала она.
— Спокойной ночи, Лоис. Завтра увидимся.
«Завтра, — думала она. — О господи! Завтра». Закрыла дверь и стала искать в сумке сигареты. Потом прислонилась к косяку и закурила. Джо Фэрз еще не спала. В кухне горел свет, оттуда доносился мужской голос. У Джо кто-то был.
— Это вы, Лоис? — окликнула Джо.
— Да.
— Идите пить с нами какао. Генри сейчас уходит. Мы были в театре.
— Спасибо, не хочу. Только что пила чай. И потом я устала, как собака. Спокойной ночи!
Она прошла в свою спальню. Зажгла огонь в камине и села на постель. Немного погодя встала, подошла к зеркалу и стала смотреть на себя.
Ну чего ты боишься, Лоис? Ты же всегда считала, что у тебя ясный ум. И ты умеешь трезво смотреть на вещи. Если ты не захочешь, ничего не случится. Ведь ты не хочешь, чтобы это случилось. Ну и не случится. Случится! Только если ты захочешь. Не захочу. Тогда не случится. Все равно случится. Только потому, что ты этого хочешь. Но я не хочу. Хочешь! Нет, не хочу. Ты мне надоела. Если ты хочешь, это случится, если нет — не случится. «Загляни ко мне в гости, — сказал мухе паучок…» Не обманывай себя — ты не наивная девочка. Ты — женщина, и вдобавок опытная. А он— простодушный, неискушенный человек. Если ты прямо скажешь ему «нет», он уйдет. Ты его не знаешь! Ах, скажите пожалуйста… «Загляни ко мне в гости, — сказал мухе паучок…» Себе можешь морочить голову, сколько угодно, но меня ты не проведешь. Конечно, это все подлое англосаксонское пуританство, иначе ты не можешь: пусть будет виноват кто-то другой, и предпочтительно человек низшей расы, бесправный. Главное, придерживайся старой испытанной линии: «Я этого не хотела, не знаю, как это вышло». Но почему все-таки я так боюсь? Ты знаешь почему. Кажется, ты окончательно разучилась думать. Потому что меня когда-то очень обидели. Ага, условный рефлекс. Значит, дело вовсе не в нем? Ну-ка, ответь сама себе.
Она сжала виски ладонями. Отвернулась от зеркала. Села на постель и взяла телефонную трубку. Набрала номер Мэби. Послышались гудки. Внезапно Лоис положила трубку на место.
— Никто не решит это за тебя, — громко сказала она.
Затушила окурок и начала раздеваться.
Звонок прозвенел на всю квартиру. Лоис быстрыми шагами пошла к двери. Это был Удомо. Она широко распахнула дверь и улыбнулась.
— Добрый день, — весело проговорила она. «Загляни ко мне в гости, — сказал мухе паучок…»
— Я принес восковки, — сказал он.
— Джо вернется только вечером, — сказала она.
Он прошел вслед за ней в гостиную.
Теплое полуденное солнце, проникавшее сквозь стеклянные двери, наполняло комнату радостью и светом, и такое же светлое и радостное настроение было у Лоис. За окном молодая весенняя травка ярким зеленым ковром застилала землю. На деревьях набухли почки, готовые вот-вот лопнуть. Приближалась пора цветения, земля и воздух были напоены негой.
Удомо скинул на пол свою ношу.
— Первый теплый день! — воскликнула Лоис.
— И от этого вы счастливы?
Он опустился на одно колено и принялся развязывать пакет. Она подошла и встала рядом, сверху вниз глядя на него.
— Да, счастлива.
Что-то в ее голосе заставило его поднять глаза.
— Вчера вечером вы хотели поцеловать меня, — тихо сказала она. Он медленно поднялся.
— Да, — сказал он.
Ее глаза говорили «можно». Он взял ее руки в свои. Как они дрожали! Перед ним была женщина — нежная, страстная, доверчивая, как и подобает истинной женщине. Он притянул ее к себе. Лоис чуть отстранилась.
— Я не хочу банальной связи, — прошептала она.
В следующее мгновение она была в его объятиях.
Потом они лежали рядом в ее спальне. Солнечный зайчик, прокравшийся сквозь узенькую щелку наверху в задернутых шторах, весело танцевал на спинке кровати. А за окном в счастливом самозабвении распевала какая-то птица.
Лоис слушала птичье пение и пыталась определить, чем пахнут волосы Удомо. Чем-то горелым. Осенним палом, — решила она. Конечно же! Осенним палом. Чудесный запах. Она никогда не ожидала от него такой огромной нежности, упоительной, как поэзия. Нежный Майкл! Чего же она боялась — и она и Мэби? Уж во всяком случае, не этого безмятежного покоя. Ей, наверное, просто почудились в нем неистовость, жестокость. Ничего жестокого, ничего неистового в нем не было. А теперь эта умиротворенность! Что дает больше наслаждения — сама близость или ощущение совершенного покоя потом? Она порадовалась, что так и не собралась постричься. Ему нравятся ее волосы. Пусть уж теперь отрастают. Как он спокоен сейчас. Спокойствие чувствуется даже в его руке, лежащей у нее под головой. Удивительно красивой, сильной руке.
Он шевельнулся и чуть повернул голову. Она пробежала пальцами по его широкой груди. У некоторых мужчин потом наступает реакция. Может, так будет и с ним?
— Майкл…
— Да?
Она хотела спросить, дала ли она ему то, чего он ждал, но передумала. Она видела, что он счастлив.
— Ничего, так просто, Майкл, — сказала она.
Голос у него был сонный. Конечно, ему надо поспать.
— Лоис, — прошептал он. — Спасибо…
— Милый. — Она теснее прижалась к нему.
Проснулась она вдруг ни с того ни с сего. Он еще спал. Восковки! — вспомнила она. Осторожно сняла с себя его руку и взглянула на часы на ночном столике. Они проспали почти два часа. Солнце передвинулось. Луч его больше не играл на спинке кровати. Ока встала, прошла в ванную и открыла кран. Пока ванна наполнялась, приготовила чай. Потом быстро выкупалась, оделась и понесла чай в спальню. Отдернула шторы, и свет хлынул в комнату.
Впервые за десять лет в ее постели мужчина. Во сне у него такой безмятежный вид, что-то такое детское. «Больше ты не должна с ним встречаться — ни в коем случае», — шептал ей внутренний голос. Но вряд ли она слышала этот голос, а если и слышала, оставила его без внимания. Она присела на край кровати и положила руку на его голое плечо.
— Майкл! Проснись, Майкл!
Он пошевелился. Затем разом стряхнул сон и сел, дико озираясь по сторонам.
Она сжала его плечо:
— Я с тобой, Майкл.