Город ангелов
Шрифт:
Но тот, вперемешку с харканьем, бросает лишь два слова: FIND; DEVICE.
– Офицер, ты не ранен? – из-за спины слышу голос. Кручу головой на звук, и вижу свою подзащитную, прикрывающая шапкой рот. Её лицо напугано, щеки перепачканы дорожной пылью и слезами, волосы чуть взъерошены, с застрявшими кусочками стекла. Вернув свой пистолет за пояс, забираю себе его обойму и ещё несколько, опустошив всю сумочку. Быстренько прощупываю остальные кармашки в надежде найти хоть какую-нибудь информацию… Но там – ничего, пусто.
– Ты бегаешь хорошо? – спрашиваю, вставая с колен.
11:32
Я ходил по грани, боясь оступиться. Я ступал по кромке осторожно, но через раз проваливался в пустоту. Как в запотевшем стекле, видел образы, чьи-то очертания; ощущал величину и обширность пространства, но, что самое важное – отождествлял потусторонний мир с самим собой, – с человеком, который вот-вот покончит с собой. Подвигая ноги к краю, разводил руками, чтобы насладиться холодом полёта…
Нет, это не бред. Это очередной мой сон, в котором прожил жизнь и полюбил. Умер, но снова ожил.
Я помню только тёмно-синее небо, в бесконечности которого терялся мой взгляд. Голые деревья и отдалённый мрак, который нас от другого мира отделял. Чувствовал затылком её мягкие ноги, нежное прикосновение рук, божественных пальчиков, которыми расчёсывала волосы… Я лежал абсолютно расслабленный. Но меня то целовала в висок, то гладила по щеке, что-то приговаривая, в чём-то убеждая, или поправляя… Я не помню, но точно знаю, что её голос рождался в моей голове. Тот самый, который слышу в своих снах.
Я лежал, а она говорила… Я смотрел на небо, а девушка гладила шрамы, дотрагивалась до бугорчатых швов, что держали мою голову в целостном виде. Мне кажется, что раньше друг друга любили, когда-то встречались, по улицам за руку ходили, друг за другом гонялись, дурачились и говорили дни напролёт.
Я не видел её лица, но точно знал, что у меня есть «она», и раньше ходили в одну школу… С крыши, которой, когда-то, спрыгнул и я. Мы это не обсуждали, и никто из друзей, с которыми мы вместе на траве лежали, не интересовался тем чувством, когда летишь с высоты. Как будто об этом все знали, и чувство ускорения, вкус адреналина на себе ощущали все… – для каждого из нас это было выпускным экзаменом.
Никто из нас не обсуждал свои планы, и разорванные фразы, наполненные бессмыслицей, звучали то ли поодаль, с обеих сторон моей головы, или где-то внутри, в моём подсознании. А я их мимо себя пропускал, пытался игнорировать, но, чтобы головой пошевелить, поднять глаза и увидеть, кто хозяин того голоса, в который влюблён, я ни малейших усилий не прилагал. Как будто было всё равно. Словно знал, что через некоторое время снова умру, а потом проснусь у неё на руках. И снова буду всматриваться в бесконечно синее небо, фиксировать движение верхушек деревьев, слушать песню её ласковых слов и наслаждаться мягкими прикосновениями целую вечность…
– Офицер, ты не заснул? – голос девки меня в чувства привёл. Вынудил раскрыть глаза и возвратиться в прежнюю реальность. Я не много пришёл в себя, – здорово меня потрепало… Пули облетали стороной, но атмосфера, в которой являюсь стороной конфликта, выдернула бренную душу, и воткнула в иную реальность. Чтобы прочистить, простирнуть, просушить и встряхнуть. Возможно, адреналин так начудил, и ощущение замедления времени не слабо сказывается на психическом состоянии.
Ладно, девушка отпугнула мои воспоминания о сне. Что ещё добавить? Скажу лишь то, что я точно знаю: проснувшись, с полчаса пролежал, уставившись в потолок, точно понимая, что раньше умирал, потом вставал и снова продолжал заниматься прежними делами. И думал, что это нормально. Но, когда тень сна окончательно покинула моё сознание… когда разум взял шефство над телом, я понял, что жизнь – она одна, и по-прежнему скучна, такая же невыразительная, как и отражение в зеркале.
А та, которая из сна – она быстро ушла в никуда.
– Ну? – я снова вижу девушку, из-за которой пустился в бега. Пожалуй, о её озабоченном виде не стоить много говорить: она топчется рядом, оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к уличному шуму. Рюкзачок, повидавший многое за пару часов, нежится в её тесных объятиях, а шапкой стирает пот со лба, после недавнего спринта.
Я выхожу из тени – лицо ловит тепло. Жара… Это солнце… – как же я его люблю! Отдышались, и можно идти.
«Ты как, нормально»? – киваю девушке, заглядывая в глаза.
«Пока не знаю», – отвечает мне, пожимая плечами. Вечно ты не знаешь…
Мы выходим из-за стены, и спускаемся по «Темпл-стрит». Навстречу нет никого, и только одинокие машины бесшумно тянутся к перекрёстку, а с той стороны улицы – пожилая пара, взявшись за ручки, измеряют длину тротуара короткими шажками. И тощая коляска катится спереди локомотива-мамки, с явно выраженной мексиканской наружностью.
Полупустые улицы – это хорошо. Если снова разразится война, отголоски которой никак не умолкнут за нашими спинами, в виде воя сирен, можно избежать лишних свидетелей. Так же, как и жертв. Но полупустые улицы плохи тем, если за нами увяжется погоня, мы не сможем оторваться и негде будет спрятаться. Сейчас, я именно это и хочу.
Мы ушли от преследования, пробежали больше трёх километров через всякие клоповники, минуя широкие улицы, и теперь подходим к Сити-Холлу. Не самое лучшее место, чтобы спрятать наши лица от глаз патрульных – всё ещё нет уверенности в том, что не жаждут зачинщиков перестрелки уложить мордой в асфальт. Но единственное место, где не станут «палить»: всё же, рядом – здание городского совета.
Миновав белое здание юстиции, мы спускаемся к перекрёстку. На светофоре поворачиваем направо. Хоть знак и красный – не время изображать из себя святошу, особенно, если на твоём счету – с десяток трупов. Я иду, пытаясь не светиться, подтягивая девчонку к себе за рукав. Хоть ей и не нравится, но следует за мной, горя желанием вырваться из моих лап и поравняться, чтобы идти плечом к плечу. Мне пофигу… – хоть за ручку, как влюблённые! Лишь бы миновать этот «блок», пройти тихо и незамеченными через дюжины камер наблюдения, и не притащить сюда ещё одну войну.
Хотя, если бы я был злодеем, то специально притянул бы хвост, чтобы вызвать хаос, стрельбу, войну всех против всех и под шумок тихо уйти. Но… – нет! Мне нужно средство связи, передать координаты, чтобы встретиться с группой подкрепления.
Мы идём быстрым шагом, а солнце светит прямо в головы. Слева от нас – высокая белокаменная голова, в виде гигантской стелы, окна которой смотрят на все четыре стороны; справа открывается вид на Даунтаун – стеклянные небоскрёбы, лица которых отражают небесную синеву. На лавочках, вдоль тротуара – местные бродяги, чернокожие и краснолицые, со скучными глазами; и фонарные столбы, с зеркальными плакатами, нацеленные взглядом на солнце.