Город ангелов

Миллер Ари

Подбитый седан летит за нами. Тот, что сзади меня пас, растворился в тени фургонов, спрятал свой нос за их спиной и куда-то исчез… Мы же – подлетаем к повороту. Я кручу руль вправо… Колеса засвистели, девчонка вцепилась в седло – нагло влезаем в самую гущу дорожного движения. Смотрю я в зеркало – вроде никого. Меня чувства подхватили, подкинули до небес и резко опустили… да так, что до сих пор не могу понять, где моё сердце, и когда же вернётся на прежнее место.

Смотрю я в зеркало опять – нас догоняет седан. Ныряю влево, бросаюсь вправо, лавируя между машинами; через весь поток объезжаю по встречной – он держится за нами! Проклятье! Я снова

улетаю вправо. Но, колёса засвистели, что-то сзади заскребло, девка выронила сумку и ухватилась за седло… – машину бросает, чуть заносит, и я понимаю, что задели чей-то нос. Но, пронесло! Выравниваю машину, придавив на газ. И руль мне в этом помогает.

Мы мчимся далее. На панели мигает красная батарейка, в руки вибрацией отдаёт, мне мешает односторонний поток, но я их облетаю с разных сторон, потому что тот, что сзади – подпирает, своим носом достаёт, и всё время поддевает, подныривает и за бампер цепляет то влево, то вправо… То с пути сбивает, толкая в зад. А мы летим, как бешеные, выскакивая на обочины, перелетая через бордюры… Разгоняем испуганных прохожих, разбиваем рекламные щиты, лёгкие ограды, ящички с прессой и бросаемся стульями. Я боюсь не за себя, не за девку свою, и даже не за людей, мне страшно от того, что в голове у водителя того седана: откроет ли огонь?

Вижу поворот… Умчаться влево, или снова вправо? Влево не могу – там тяжёлые машины, узкая обочина и столпотворение возле остановки. Пойти на таран – мы их не пробьём. Машина, может, вылезет – она живёт без двигателя, а вот нас задавит кузовом. Вправо нырнуть – поздно тормозить, нас развернёт, закрутит и выкинет куда-то к соседнему зданию. А тот, что сзади нас преследует, подхватит наживу, девку эту вытянет, а меня прикончит, воспользовавшись ситуацией. Значит, прямо.

Я чуть притормаживаю, но нас догоняет вторая… Объехав «блок» по периметру, на перекрёстке, ударив по заду, нас подбили, с другой стороны. Машину кидает, со свистом колёс, закручивает и выбрасывает на встречную полосу, оставив катится поперёк.

Шок, ступор, тишина… Я не знаю, что мне делать: хвататься за руль или искать пистолет? Педаль не работает – я давлю, а колеса молчат, ничего не жужжит, машина не едет. И панель не горит… – сдохла батарея! Но визг колёс меня будит… мозги, на долю секунды оживляет, но, что-либо делать уже поздно, куда-либо дёргаться – бесполезно. Осталось только сгруппироваться, и приготовится к ещё одному удару.

Машина снова крутится, два раза, и вылетает на перекрёсток. На мгновение, оглох. Смотрю на девушку – цела, достаёт из-под ног рюкзачок, тянется рукой к слетевшей шапке. Удар пришёлся на её сторону, но повезло, что сползла под сиденье: мягкая панель и шапка смягчили удар. Я же – вишу на ремне, потирая висок, и пальцами тянусь к ногам, чтобы вернуть пистолет. Второй – за поясом, я чувствую спиной.

Вдруг, напротив появилась тень, и показалось мутное лицо. Быстрый удар и хлопок… – кто-то тянется рукой, а я стреляю в упор… Девушка в шоке – прикрыв уши руками свернулась клубком, а я всё ещё не могу понять, кого я убил. Кого застрелил?

Ну ладно, секунду назад я был не в себе, но сейчас… Сейчас-то можно узнать? Я освобождаюсь от ремня, растягиваюсь вправо и накрываю девушку собой, дотягиваюсь до разбитого окна, чтобы посмотреть. Вижу маску, вижу тот же комбинезон, и вижу кровь… – всё нормально, это он. Это тот, кто хотел забрать её. Тот, кто мог меня отправить на тот свет. Минус семь.

Торопливые шаги меня в чувства приводят, и звук передёрнутого затвора даёт мне намёк не медлить со стрельбой. Драться больше не хочу, получать по голове – не моя прерогатива. Мой верный друг – пистолет, самый надёжный инструмент и первая в бою опора. Я открываю дверцу, и тихо выползаю через пассажирское место. Вижу посреди дороги подбитый седан, метрах в десяти – подвижные цели, вероятные враги, затаившиеся за мусорным баком. Машина, может, и пустая, а вот контейнер в состоянии спрятать двоих… Или троих. Пока что не знаю. Девушка шустрая – за мною уползает, ловко спускается на колени, и встаёт за спиной, собирая в руки свои вещи.

– Ты как? – спрашиваю я.

– Не знаю, – тихо отвечает растерянным тоном.

– По моей команде – идём к другой машине.

– Ага… Но куда? – спрашивает, едва ли слышно.

– Ты сама узнаешь… Просто, будь за мной.

Я подлезаю к крылу, и вижу спереди движение… Тот мусорный контейнер медленно поехал вперёд. Тихо заскрипела повозка… стали вспыхивать одинокие крики людей, отзывающиеся на выстрелы с другой стороны улицы. Там какая-то возня… – началась война. Я приподнимаюсь, направляя голову в сторону шума, но похоже, что стрельба пошла за каменным углом, и по звуку ясно лишь то, что одиночные выстрелы карабина пытались угомонить того, кто вышел с пистолетом.

«Неужели гражданские»? – вовремя думаю я. И это возможно, потому что многие возят с собой «официальный» ствол. Очень вероятно, что вторая машина, сбившая нас, напоролась на сопротивление обычных людей. В наши дни бывает… Именно такое, когда ты видишь, что по тротуару прохаживается тот, у кого в руках всевластие, а у тебя – ничего, и от спецорганов не дождаться защиты, возникает желание вооружиться, защитить себя и детей.

Но инфантильные мечты разбиваются с кончиной владельца карабина. По темпу стрельбы не трудно понять, что рот заткнул более опытный боец, в руках держащий пистолет. И мои мысли подтверждает контрольный выстрел в голову, что сеет ещё больший крик и панику, среди людей.

Девушка вздрагивает, спрашивая взглядом: «Это что… война»? Не знаю, Карин. Но, кажется мне, что это всё из-за тебя. Если так дело пошло, то мне нельзя сидеть и ждать, прятаться и уповать на защиту, на бронемашины, «мускулистый» спецназ, который спрыгнет с вертолёта и обрушит гнев из свинцового града. Я же полицейский? Я давал присягу людей защищать, их жизни сберегать и порядок сохранять. Но не отступать.

Я знаю, против кого я иду, на моём счету – уже пять. Я знаю, что нужно стрелять, к себе близко не подпускать, и войну с широких улиц перенести на безлюдные кварталы. Теперь, встаю и бегу! На мушке держу контейнер, из-за спины слышу мелкие шаги, чувствую, что за рубашку держатся кулачки, а я – целюсь в ногу… Стреляю, потом беру выше – попадаю в шею; подступаясь ближе, убиваю в голову. И глаз его я не знаю. Минус десять.

Крадусь далее. За спиною чувствую знакомое дыхание, меня радует цепкий хват, такая редкая тяга к жизни, и ни малейшего сострадания к тем, кого прикончил, минутой ранее. Для неё это игра, а для меня – задание.

Вижу ещё одну цель, теперь за железным столбом. Я знаю эти тёмные очертания, большие носки и чувствую знакомые движения: его дуло смотрит вниз. Сейчас я попаду в его поле зрения… Поэтому, я начинаю первым. Я повторяю пройдённый этап, стреляя в ногу, потом целюсь выше, провоцируя сделать движение, которое позволит мне его добить. Затем, я целюсь в голову, но чужая пуля прошивает мою ногу…