Город Бездны
Шрифт:
Будь я проклят, если знаю это наверняка.
– В общем, я понял, что Гитте конец, – продолжал Таннер. – Однако Кагуэллу можно было спасти. Он получил не слишком тяжелую рану. Поэтому я подключил их обоих к системам жизнеобеспечения и отвез в Дом Рептилий.
Я невольно кивнул, вспоминая тот адски долгий путь через джунгли, когда мне приходилось справляться с болью в культе. Хотя на самом деле это был не я… Это был Таннер, и я знал о случившемся только из его воспоминаний…
– Когда я вернулся, люди Кагуэллы, которые оставались в Доме, встретили меня и забрали тела. Они сделали для Гитты все, что могли, хотя и понимали: это бессмысленно. Кагуэлла пробыл несколько дней в коме, но в конце концов выкарабкался. Впрочем, он почти напрочь лишился памяти.
Я вспомнил, как очнулся от долгого мертвого сна, задыхаясь от страха. Тогда я сознавал только одно: что-то пронзило меня насквозь. Никаких подробностей восстановить не удавалось. Я позвал Таннера. Мне сообщили, что он ранен, но жив. Про Гитту никто ничего не сказал.
– Таннер пришел навестить меня, – сказал я, перехватывая инициативу. – Я увидел, что он потерял ступню, и догадался: с нами случилось нечто ужасное. Но я ничего не помнил, кроме того, как мы отправились на север, чтобы устроить засаду на отряд Рейвича.
– Ты попросил привести Гитту. Все-таки помнил, что она находилась с нами.
Обрывки давно забытого разговора начали всплывать в памяти, словно высвобождаясь из тугой паутины.
– И ты выложил мне все. Мог бы солгать – придумать что-нибудь в свою защиту, сказать, что ее убил боец Рейвича. Но не солгал. Ты объяснил, как было на самом деле.
– Какой смысл лгать? – пожал плечами Таннер. – Ты все равно вспомнил бы.
– Но ты должен был знать.
– Что именно? – спросил Рейвич.
– Что я убью его за это, – ответил я ему.
– А-а, – протянул Рейвич, и из динамика модуля послышался мягкий бесстрастный смешок. – Мы почти добрались до сути проблемы.
– Я не думал, что ты убьешь меня, – сказал Таннер. – Думал, простишь. Мне даже казалось, что твое прощение не понадобится.
– Наверное, ты слишком плохо меня знал.
– Возможно.
Рейвич похлопал свободной рукой по подлокотнику кресла, щелкая почерневшими ногтями по резному металлу.
– Значит, вы приказали его убить, – произнес он, обратив ко мне безглазое лицо. – И выбрали способ, который мог заодно удовлетворить вашу основную страсть.
– Я не очень хорошо это помню, – сказал я.
И это была почти правда.
Я помнил, как смотрел сверху вниз на Таннера, ползавшего в белой камере без потолка. Я помнил, как он понемногу осознавал происходящее, как чувствовал опасность и догадывался, что он здесь не один. Что в этом замкнутом пространстве есть кто-то еще.
– Расскажите, что помните вы, – попросил Рейвич, обращаясь к Таннеру.
– Помню, как эта тварь сожрала меня заживо. Поверьте, такое не скоро забудешь.
Таннер говорил ровным, невыразительным голосом, чем-то похожим на синтезированный голос Рейвича.
И тут я вспомнил.
Гамадриада издохла почти мгновенно. Ее убили вещества, содержащиеся в организме каждого человека и несовместимые с ее метаболизмом. Змея подергалась и свернулась, точно пустой пожарный шланг.
– Мы распороли ей брюхо, – сказал я. – Извлекли Таннера из ее глотки. Он не дышал, но сердце еще билось.
– Вы могли прикончить его на месте, – сказал Рейвич. – Кинжал в сердце, и делу конец. Но вам нужно было кое-что у него получить, правильно?
– Мне нужна была его личность. И прежде всего память. Поэтому пришлось надеть на него медицинский жилет. Я поддерживал в Таннере жизнь, пока готовили трал.
– Для чего?
– Чтобы выследить вас, Рейвич. Я уже знал, что вы покинули планету, что вскоре вы будете на борту субсветовика, летящего до Йеллоустона. Я наказал Таннера. Предстояло сделать то же и с вами в память о Гитте. Но для этого мне требовалось стать Таннером.
– На этой планете вы могли бы стать кем угодно.
– Мне требовались его навыки. – Я перевел дыхание. – Это не должно было остаться навсегда. Я подавлял свою настоящую личность, пока не оказался на борту корабля. Воспоминания Таннера должны были постепенно рассеяться, оставив после себя отдельные фрагменты. Они сохранились до сих пор, но уже не путаются с моими.
– А другие ваши секреты?
– Вы о глазах? Да, такое скрыть непросто. Впрочем, эксперимент удался. Но генетические изменения уже сошли на нет. Возможно, так и было задумано.
– Кое-что вы все-таки забыли. – Рейвич улыбнулся – омерзительное зрелище. – Было кое-что. Не только глаза.
– А вы откуда знаете?
Он побарабанил пальцами по остаткам своих зубов – как же нелепо выглядел этот жест многозначительной задумчивости!
– Вы забываете, что это я убедил ультра предать вас. После этого несложно было получить информацию обо всем остальном. Обо всем, что они с вами сделали. – Рейвич снова улыбнулся. – Всегда полезно знать, с кем имеешь дело. И кто на что способен.
– И теперь вы знаете?
– Думаю, такой человек, как вы, Кагуэлла, способен преподнести сюрприз даже самому себе. Впрочем… кажется, вы уверяли, что вы – не Кагуэлла.
– Кагуэллу я ненавижу не меньше вашего. Я посмотрел на некоторые вещи глазами Таннера и знаю, что с ним сделал его шеф.
– Значит, вы сочувствуете Таннеру?
Я отрицательно покачал головой:
– Таннер, которого я знал, погиб в бассейне с гамадриадой. А то, что он жив, ничего не значит. Это не Таннер. Это чудовище, созданное Кагуэллой.
Таннер усмехнулся:
– Надеешься меня прикончить?
– Иначе меня бы здесь не было.
Таннер снова шагнул к креслу. Я знал о его намерении убить Рейвича – тот это знал. Но Рейвич оказался проворнее: пистолет снова появился у него в руке, прежде чем Таннер успел сделать еще шаг.
– Ну-ну, – проговорил Рейвич. – Какой вам резон выяснять отношения, когда рядом нет зрителей?
Я вспомнил об Амелии, которая стояла где-то в тени. Интересно, что она обо всем этом думает?