Город богов
Шрифт:
Шамаш качнул головой. Нагнувшись, он коснулся покрывавших площадь камней ладонью, нахмурился, ощутив их мертвящий холод, а уже через мгновение быстрой решительной походкой, сильно припадая на больную ногу, направился к своей повозке.
Она была единственной, полог которой оставался задернут, скрывая чрево от чужих глаз. Внутри тихим ровным светом горела лампа. Волчата уже спали, забившись рыжими клубками в дальний темный угол. Мати сидела в стороне, обхватив руками колени и глядя куда-то задумчиво-скучающим взглядом.
Девочка почувствовала приход мага, однако, словно не замечая его, даже не повернулась.
— Что
— Мне не нравится в этом городе, — сжавшись, как от страха, проговорила Мати. — Тут только внешне жарко, а внутри холодно и пусто.
— Ты дрожишь. Сейчас станет теплее… — Шамаш, как обычный смертный, потянулся к лампе, собираясь прибавить огонь.
— Нет, не надо! — она вздрогнула, резко повернулась к нему. В ее глазах отразился ужас — девочка решила, что маг собирается прибегнуть к помощи силы.
— Ты боишься? — никогда прежде он не видел ее такой. В пустыне, даже будучи на грани между жизнью и смертью, она всегда была смелой до безрассудства.
— Да… Нет… Э-эх, — она в отчаянии махнула рукой. — Здесь что-то… Что-то совсем не так, как должно быть… Так, как здесь, быть не должно…Шамаш, я не знаю, я пытаюсь держаться, мне очень не хочется, чтобы волчата беспокоились из-за меня, но я… я ничего не могу с собой поделать…! У меня не получается! — она говорила без умолку, боясь, что если остановится, в воцарившейся пустоте не останется места для ее души, и та бросится бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше из этого ужасного в своей непонятности оазиса. — Я ведь совсем не такая трусиха, — она словно оправдывалась, — и я вовсе не боюсь городов, просто не люблю… Но сейчас…Ты знаешь, когда малыши проснулись, они даже не скулили — они выли! Им было так плохо! Я плакала, просила их успокоиться, но у меня ничего не получалось, пока… Пока я не вспомнила, что мы — в твоей повозке, что ты рядом и защитишь нас. Ты ведь маг, а наделенные даром сильнее пустоты, потому что они умеют создавать!
— Я рядом, — он осторожно сжал ладонь девочки, прогоняя из ее сердца страх, делясь своим покоем.
— Угу, — она пододвинулась к нему, заглянула в его глаза. — Скажи мне, что с нами все будет в порядке, и я успокоюсь. Правда-правда…! Что же ты молчишь? — ей было непонятно, почему он медлил с ответом. Страх вновь стал проникать в ее сердце, подчиняя себе, в глазах отблесками огня зажглись слезы. — Шамаш! — еще немного и она бы разрыдалась. — Но ты ведь маг! Для тебя не должно быть ничего невозможного…!
— Малыш, ты хочешь, чтобы я сделал все, что в моих силах, чтобы защитить караван?
— Конечно! Почему ты спрашиваешь?
— Так нужно… — глаза колдуна горели пламенем, мерцая, словно далекие звезды, — дорогая, скажи: "Дай мне слово…"
— Дай мне слово, что ты не позволишь беде победить наш караван! — воскликнула та, забыв о страхе. Она была счастлива, что так быстро поняла, чего хотел от нее Шамаш, и что его желание таким чудесным образом совпадало с ее собственным, кладя конец всем страхам.
— Я обещаю, — его черты вмиг разгладились, исчезла хмурая морщина, еще мгновение назад лежавшая меж бровей. Улыбаясь, Шамаш смотрел на девочку так, словно она только что спасла его душу из вечного заключения в мрачных подземных темницах смерти. Впрочем, так оно и было: Мати освободила его от слова, данного караванщикам. Ну и слава богам.
Колдун усмехнулся. Он прекрасно понимал, что у Атена с Евсеем были причины сделать все, чтобы он не использовал дар в этом городе. Именно так они и должны были поступить, заботясь о его безопасности. Но он не мог и не хотел позволять им жертвовать ради этого собой. Сражение, которое предстояло, было его битвой, лишь его. Да и что могли бы противопоставить лишенные дара заключившему договор со смертью? Ничего. Только свою смерть… Возможно, ему придется заплатить ту же цену. Но это не важно. Значение имело лишь то, что он не мог подвергать опасности жизни тех, кто принял его в свою семью.
Девочка беззаботно улыбалась, глядя на своего мага, видя, что тот, перестав хмуриться, тоже улыбается ей в ответ.
— Спасибо! — она провела пальцами по его ладони, удивляясь ее холоду и жару, слитым воедино. — Ой, - удивленно воскликнула она, словно увидев что-то занятное, потянулась, не выпуская руки мага, к огню. — Странно, — прошептала она. — А почему у тебя нет ни одной линии?
— Что? — не поняв ее, переспросил Шамаш.
— Ну вот же, смотри, — она повернула свою ладошку, держа ее рядом с рукой Шамаша, — видишь, это линия жизни, эти две — ума и здоровья, вот эта, тоненькая — судьбы. Видишь? А у тебя нет ни одной линии. Почему?
— Не знаю, малыш.
— Неужели тебе не любопытно…!
— Малыш, скорее всего я просто обжег руки, когда вел бой с… — он умолк, решив, что лучше не упоминать Потерянных душ в городе жертвоприношений, — теми, кто хотел уничтожить край, из которого я пришел, — продолжал он, заменив название длинным, но безопасным описанием. — Или линии стерлись, когда я был между мирами.
— Да? — девочка глядела на него с недоверием. "Может быть, взрослые правы и Шамаш действительно бог, — мелькнуло у нее в голове. Но, даже если это так, она не собиралась вести себя с ним как-то иначе. — Он мой старший брат!" — упрямо повторила она давнишнюю мысль. И облегченно вздохнула, чувствуя, что нарушенный было покой вновь возвращается в душу.
— А теперь тебе пора идти в свою повозку. Скоро вернется твой отец и испугается, если не найдет тебя.
— Он решит, что я снова убежала, — девочка вздохнула, понимая, что маг прав и от отца можно ожидать именно такого предположения. — Ладно, — девочка кивнула, хотя ей совсем не хотелось уходить. — Шамаш, — она все же задержалась, чтобы спросить, — а почему, если и ты, и папа с дядей Евсей чувствуете, что этот город плохой, мы все равно вошли в него?
— Каравану нужно сделать запасы.
— Ты мог бы создать все, что нужно, при помощи магии. Или сократить дорогу до следующего города, проведя нас по ледяному мосту. Зачем вступать в плохой город, когда в мире столько хороших? — и дело было не только в страхе. Она знала, как важно первое впечатление и ей хотелось, чтобы Шамаш запомнил оазисы жизни совсем не такими, каким был этот.
— От беды нельзя бежать, малыш. Какой бы быстрой ты ни была, она все равно догонит тебя и вонзит нож в спину. А так, глядя ей в лицо, видя страх в ее глазах, есть шанс найти ее слабое место и победить.